— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а… — взвыла я боли, как только очнулась. Состояние было такое, будто меня несколько часов избивали в углу, причём ногами. Тело послушно отрапортовало о том, что оно покалечено, перебинтовано и лежит в уютной постели. Наверное, я в больнице или что-то вроде этого…

Я нехотя разлепила один глаз, пытаясь осмотреться. В ответ на меня уставился другой глаз, огромный и жёлтый, с вертикальным зрачком.

— Здравствуй, Ватанабэ Харука, — прошепелявило костистое и худое чудовище с синими губами и волосами, падающими на лицо.

— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! — завопила я, пытаясь вскочить с кровати.

Следом за моим криком раздался знакомый издевательский гогот Уррия.

— Я тебе говорил! Говорил же, ну! — довольно завопил он и приблизился ко мне.

Рем, а это была именно она, смотрела на меня с презрением.

— И эта девчонка — твоя подопечная?

— Ну не то, чтобы подопечная, мы просто живём вместе, — весело сказал Уррий и наклонился ко мне. — Любишь ты меня удивлять, Харука! Опять решила изобразить из себя Джеймса Бонда? А может, тебя опять кто-то пытался убить?

— Заткнис-с-сь, — простонала я, снова закрывая глаза. Смотреть на этот мир было невыносимо.

— Что ж, по крайней мере, она избавилась от этого отвратительного человека, — проговорила Рем, и я снова распахнула глаза.

— Избавилась? Что значит — избавилась?

— Хигути мёртв, — сказала Рем.

Я в ужасе посмотрела на неё.

Дверь распахнулась, и в палату вошел Ватари. Увидев меня, он вскрикнул:

— А! Вы очнулись! Какое облегчение!

— Ватари, тут… — начала я.

— Уважаемые боги смерти, вы не могли бы покинуть эту комнату? Харуке нужен отдых, — вежливо обратился Ватари к Уррию и Рем.

— Я хочу увидеть Мису, — грозно сказала Рем.

— Увидите, я лично провожу Вас. Правда, она не сможет увидеть Вас.

— Я знаю…

— А мне бы яблочко… — жалобно протянул Уррий, — и заодно я хотел бы узнать, что тут творилось, пока я находился в Вамми-Хаусе…

— Где?! — выкрикнула я, и тут же закашлялась.

— Тише, тише, — Ватари похлопал меня по плечу, — не стоит волноваться. Боги смерти, следуйте за мной. Харука, отдыхайте, скоро Вы всё узнаете.

Он вышел, Уррий и Рем последовали за ним, а я попыталась успокоиться.

Хигути мёртв. О, Боже, я его убила. Вмешалась в расследование и убила. То, что я сама при этом чуть не погибла, дела не меняет. Я убила человека, хоть и ненамеренно…

И где теперь Тетрадь Амане?! Куда она делась?! А что, если Лайт уже до неё дотронулся?!

Я с трудом поднялась в постели, тщетно пытаясь успокоиться. Обнаружила, что моё плечо забинтовано, а сама я одета в смешную пижаму с узором из клубники, и комната, где я нахожусь, мало чем напоминает собой обычную больничную палату.

Да что вообще было после того, как я и Хигути попали в аварию?

Дверь в комнату неожиданно открылась, и вошёл Рюдзаки.

Я невольно съёжилась, наблюдая, как он проходит к кровати, склонив голову и пряча руки в карманах джинсов. Всё так же молча, он сел на стул рядом со мной, привычно согнув ноги, и только тогда взглянул на меня и тихо сказал:

— Привет.

Я уставилась на детектива.

Эй, а где же возмущения, крики и недовольства? Лимит кончился?

— Привет, — сказала я с осторожностью.

— У тебя, наверное, есть вопросы, — сказал он тихо.

— Ещё как есть! Куда делась Тетрадь?! Почему Хигути погиб?! Где я сейчас нахожусь и что со мной было вообще?! — быстро затараторила я.

Рюдзаки кивнул.

— Ты находишься в нашей штаб-квартире. Это специальная комната, которая ничем не уступает больничной палате. Ватари и несколько врачей, которым я доверяю, сделали тебе операцию и, можно сказать, вытащили с того света. Ты потеряла очень много крови и я был уверен на семьдесят пять процентов, что ты умрёшь.

Я виновато опустила голову.

— Вы с Хигути попали в аварию, когда я и Лайт на вертолёте преградили вам дорогу, — продолжил Рюдзаки.

— Ты умеешь водить вертолёт? — разинула я рот.

— Что-то вроде хобби. Слушай дальше: машина перевернулась и врезалась в столб, вследствие чего взорвалась. Ты осталась жива только потому, что тебя из неё выбросило, и отделалась лишь ранением в плечо и несколькими порезами от стекла на руках и лице. Можно сказать, что тебе повезло, в отличие от Хигути.

— А Тетрадь? — спросила я, вжав голову в плечи.

— У тебя под подушкой, — сказал Рюдзаки.

— А… — я заглянула под подушку. Она и в самом деле там была.

— Я сказал группе расследования, что Тетрадь сгорела в машине. Они не знают, что она хранится у тебя.

— А Лайт? Он тоже не знает?

Рюдзаки качнул головой.

— Они очень волнуются за тебя. Странно, правда?

— Что?! Не может быть! — опешила я.

— Возможно, они, как и я, чувствуют, что ты на самом деле добрый человек, и думают, что ты просто заблуждаешься, поддерживая Киру, и являешься ещё одной его жертвой.

— О… — смущённо выдавила я, облокотившись на подушку. — Ты ещё не изучал эту Тетрадь?

— Изучал. Её страницы вырваны, — спокойно сказал Рюдзаки.

— Что?! Не может быть! — я в негодовании стукнула кулаком по постели, а в следующий момент взвыла от боли в плече. Рюдзаки дёрнулся, затем, вскочив со стула, осторожно привлёк меня к себе.

— Мне очень жаль, что с тобой случилось всё это, — сказал он, уткнувшись щекой в мою макушку. — Я никогда себе не прощу…

Я отстранилась, глядя на детектива с изумлением.

— Ты что… Рюдзаки, ты ни в чём не виноват! Это я сама!

— Я достаточно хорошо знаю тебя и должен был предугадать, что ты пойдёшь на риск собственной жизнью ради расследования, — перебил меня Рюдзаки. — Будь я чуть сообразительнее, ты не лежала бы сейчас покалеченной.

— И вовсе я не покалеченная! — сконфузилась я. — Ну, подумаешь, пара царапин…

Рюдзаки вытаращился на меня во все глаза.

— Пара царапин? У тебя сквозное пулевое ранение плечевого сустава и многочисленные глубокие повреждения в зоне лица, шеи и рук. Ты считаешь это пустяком?

— Но я ведь жива! — с улыбкой сказала я, коснувшись его ладони. — Ведь я жива, Рюдзаки. Это главное.

Детектив замер на месте, не сводя с меня странного взгляда. Наверное, думает, что я дурочка полная, ну и ладно. Зато я жива, Тетрадь у меня, а значит, у нас с Рюдзаки всё получилось. Вот что важно!

— Я, наверное, посплю… — сказала я, устраивая голову на подушке и расслабляясь. — Если честно, у меня вообще сил нет.

— Знаю, — сказал детектив, вставая.

— Доброй ночи? — слегка улыбнулась я, и опешила, когда он вдруг склонился ко мне так близко, что я почувствовала на своем лице его дыхание. Мгновение Рюдзаки смотрел мне в глаза, а затем крепко и бережно поцеловал в лоб и резко отстранился.

— Доброй ночи, — ласково сказал он и быстрым шагом покинул комнату, оставив меня сидеть с пунцовыми щеками.

— Он что, со мной играет? — спросила я в пустоту.

— А может, он в тебя влюбился? — раздалось из-под моей кровати, и я взвыла, подскакивая на месте.

— Да чтоб тебя, Уррий! Прекрати за нами подглядывать! И прекрати издеваться!

Бог смерти, хрустя яблоком вылез наружу.

— А я и не издеваюсь, — сказал он, щурясь. — Боюсь, этот пацан-детектив и вправду в тебя влюбился. Охмурила бедного мальчика, а он теперь не знает, что делать…

— Заткнись… — начала я и тут же осеклась.

Нет, не может быть.

Чтобы великий детектив L влюбился в такую посредственность, как я?

Просто невозможно. Реально невозможно, потому что мы с ним не могли бы быть вместе, ведь, закончив дело Киры, Рюдзаки вернется в Англию, чтобы расследовать новые преступления, а я останусь здесь и буду горбатиться в университете и на работе, как всегда. Я никогда не смогу покинуть Японию, а он — бросить работу.

Но кто будет заботиться о нём, когда он уедет? Кто будет любить его настолько, что будет готов пожертвовать жизнью?

Я сердито смахнула слёзы и закрыла глаза, пытаясь уснуть.