— Харука, успокойся, иначе ты себя поранишь, — попросил он.

— Надо было её связать перед поездкой, — фыркнул Ягами, косясь в мою сторону с презрением.

— Харука, икс-Кира умер на твоих глазах, и для тебя, разумеется, это стало шоком и потрясением, — задумчиво произнёс Эл. — Это нормально — сожалеть о смерти этого человека, потому что одно дело — узнать о чьей-то смерти, и совсем другое — увидеть её собственными глазами.

— Дурак! — Я дёрнулась, но детектив был сильнее и не дал мне вырваться, железной хваткой сжимая мои плечи.

— Но не смей называть икс-Киру добрым, — настойчиво сказал он, — потому что он таким не был. И доброта — это совсем не то, что ты видела в Миками Тэру. Это качество никогда не являлось его приоритетом. Оно вообще было ему несвойственно.

— Миками не заслужил смерти! — упрямо повторила я. — И уж точно не такой! Чёрт возьми, я слышала, как его сердце остановилось! Ты хоть понимаешь, каково это — сидеть рядом с умирающим, чувствовать его ужас и боль, видеть, как он уходит навсегда?!

Ягами Лайт вздрогнул, кидая на меня странный взгляд, но тут же отвернулся.

— Конечно, я испугалась, чёрт возьми! — продолжала я. — Конечно, мне жаль Миками! Если бы ты видел то, что видела я, Рюдзаки, то тоже пожалел бы его!

Эл взглянул на меня с досадой.

— Ну почему ты всегда всех жалеешь? И никогда — себя? — тихо произнёс он, пряча выражение лица за чёрными прядями волос. Я не обратила внимания на его слова, тыкая пальцем в Ягами Лайта и буквально кипя от ярости.

— Можешь сколько угодно думать, что выиграл, Кира, но сегодня тебя поймают! Чокнутый убийца!

— Лгунья, — парировал Ягами, скользнув по мне холодным взглядом. — Ты всё это время мне лгала. Весьма неплохо у тебя это получалось, я ведь почти поверил в твою преданность.

— Лгунья?! Я — лгунья?! А ты тогда кто?! — завопила я на всю машину, игнорируя Ватари, сидевшего на переднем сиденье. Всё это время он внимательно вёл машину, совершенно не обращая внимания на наш разговор, видимо, по приказу своего подопечного.

— Если говорить точно, мы все здесь лжецы, — спокойно заметил Эл. — Лжецы и лицемеры. Но ты, Лайт сильнее в этом, чем мы с Харукой. Из всех нас здесь именно ты — самый искусный лжец. А знаешь, что самое печальное? Мы с тобой оба очень любим лгать.

Я уставилась на печального детектива. Лайт смотрел на него с удивлением. Удостоверившись в том, что я больше не собираюсь крушить всё вокруг, Эл осторожно отпустил меня и взглянул на Ягами.

— Я только сейчас понял, — продолжил он, — насколько же мы с тобой схожи, Ягами Лайт. Мне тошно от этой мысли, но я знаю, что она верная и непогрешимая. Мы с тобой одинаковые. Мы с тобой – Зло. Просто, ты — большее Зло, а я — меньшее. Вот и всё, что мы собой представляем.

— Нет, — вырвалось у меня. Эл на мою фразу внимания не обратил, только опустил голову, пряча от меня свои глаза. — Ты — не зло! — возмутилась я.

— Зло, — упрямо сказал Эл, отводя взгляд. — Поверь, если бы ты лучше знала меня, то никогда не смогла бы полюбить. Я уверен в этом на девяносто шесть процентов. Поэтому ты никогда не узнаешь, какой я на самом деле, Харука… Потому что, узнав это, ты меня разлюбишь, а я не хочу… не хочу этого видеть.

Ягами фыркнул, разглядывая профиль мрачного детектива.

— Ты просто смешон, L.

— Да, наверное. — Эл кивнул, разглядывая пальцы своих ног. — Но ты никогда не сможешь понять меня, потому что никого не любил. Любовь — это невыносимое чувство, Лайт. Даже своему врагу я его не пожелаю. Это… слишком для меня, я не… не создан для всего этого… Я не думаю, что способен… Я просто не смогу…

Я только покачала головой. Опять он за своё. Зачем он говорит это сейчас? И тем более — Лайту? Неужели Рюдзаки до сих пор не может смириться с тем, что мы скоро расстанемся с ним? Но ведь он сам так легко это решил, а теперь сомневается… Изводит нас обоих.

В любом случае, какого чёрта он решил предаться хандре, когда на носу его последнее сражение с Кирой?! Он совсем из ума выжил, или ему просто всё равно?! Сегодня мы все можем погибнуть, а это олицетворение справедливости посасывает палец и разводит трагические реплики на тему несчастной любви! Чёртов эгоист!

С этой мыслью, я вцепилась в кофту детектива и хорошенько тряхнула его, заставив удивлённо вскинуть голову.

— Ты! А ну, быстро собери свои гениальные мозги в кучу и прекрати нести всякую чушь! Сейчас не время и не место рассуждать о подобных вещах! И вообще — каждый человек сам решает, как ему поступить! У каждого из людей есть право выбора и все эти «не могу» и «не хочу» — просто грёбаная хрень! Ты можешь, если хочешь. Всё гениальное — просто. Кому, как не тебе это знать, детектив L?! Ещё раз заведёшь подобные речи — огребёшь по своей лохматой голове, понял?! — рявкнула я, для острастки снова тряхнув детектива за плечо.

Эл раскрыл рот от удивления, разглядывая меня так, будто впервые видел, а потом неожиданно заулыбался, так кротко и тепло, что я немного опешила от неожиданности. Чему он радуется?

Лайт следил за нами со странным выражением лица, которое граничило с досадой и завистью.

— Я понял, — сказал Эл, не прекращая улыбаться, а затем, совершенно не стесняясь присутствия Ягами, протянул руку и ласково коснулся пальцами моих волос, заправляя одну из прядей за ухо. Этот простой жест за секунды заставил меня заткнуться, растеряться и смутиться.

Детектив ещё мгновение рассматривал меня с ласковым выражением, смягчившим тьму в его уставших глазах, а потом повернулся к Ягами, указывая на меня пальцем.

— Посмотри на неё, Лайт. Из нас троих здесь Харука — единственная, кто действует, исходя из лучших побуждений и искренней доброты. Пока такие люди, как она… люди, готовые пожертвовать собой, чтобы спасти другого, люди, способные на сострадание и милосердие, люди, не заботящиеся о собственном благополучии и идущие на всё ради других.… Пока такие люди, как Харука, не сдаются, справедливость всегда будет побеждать. Не благодаря нам с тобой и нашим поступкам, а благодаря смелости подобных людей, как эта девушка и твой собственный отец. Мы — просто мусор рядом с ними, несмотря на всю нашу гениальность.

Ягами растерянно заморгал.

— Ты считаешь её олицетворением добра? Ты настолько в ней уверен, Рюдзаки?

Детектив вздохнул, потирая одну ногу другой, и продолжил:

— Я верю в неё. На все сто процентов. Пожалуй, я бы даже доверил ей свою жизнь… не без страховки, конечно, но доверил бы.

Я насторожилась. К чему это он ведёт?

Эл перевёл взгляд на скривившегося Лайта и нахмурился.

— А ты и я, Ягами Лайт, всего лишь игроки, чья партия немного затянулась.… У меня и тебя лишь одна цель — победить любой ценой, доказав свою правоту. У Харуки — спасти всех нас любой ценой, даже ценой собственной жизни. Не делай такое лицо, Лайт, она хочет спасти даже тебя. Поверь, я это знаю.

— З-зачем ты это говоришь, Рюдзаки? — с раздражением спросил Лайт.

— Да? — протянула я, чувствуя, как заливает мои щёки румянец.

— Потому что это наш последний разговор, — ответил детектив, прикусив ноготь большого пальца. — Потому что сегодня кого-то из нас не станет. Поэтому, если ты хочешь что-то напоследок сказать мне, Лайт, то момент очень подходящий.

В ответ Лайт хмыкнул.

— Я тебя уничтожу, L. Вас обоих, — с улыбкой сказал он, прищурив глаза и довольно улыбнувшись.

Детектив наградил его пустым взглядом, обняв руками колени.

— Я подозревал, что ты скажешь именно это примерно на девяносто шесть процентов, Ягами Лайт. Ты не образумишься, я не отступлю, а Харука не сдастся. Интересно, кто из этой битвы выйдет победителем… и чья жизнь достанется богам смерти, которые развлекаются, играя с нами? Чья Тетрадь будет пущена в ход сегодня? А может быть… может быть, мы все проиграем? Проиграем самой Смерти?

— Я…Я больше не понимаю, что ты несёшь, Рюдзаки! — возмутился Ягами.

— Тебя, наверное, опять заносит, да? — с наигранным сочувствием спросила я, пытаясь разогнать гнетущую атмосферу, которая казалось, давила со всех сторон.