Он ещё какое-то время брызгал своим ядом, изрыгал какие-то мерзости в мой адрес, но всё это ушло на второй план. А я погрузилась в свои не фига не радужные мысли. Это же пи**ец! Божечки мои кошечки! Во что я вляпалась?! В тюрьме и то лучше, там хотябы нары есть и помыться можно. А тут на голом каменном полу, прикованная цепями как собака. И ведь он прав, меня ни ктошечки тут не найдёт. А как же там люди и не только люди? Раз они опять запечатали во мне всю магию, значит и дух равновесия заблокирован. Это теперь снова начнутся болезни и катоклизмы и всякая прочая хрень они опять начнут умирать. И опять всё из-за меня. Я не справилась. Хотя… Схренали всё из-за меня то?! Это вон всё, эта псина виновата и демон этот проклятучий! Посмотрела на его злорадную, наглую ухмылку. Ой, как он меня бесит!

— Слушай сблызни а. Сделай одолжение. — прервала я его злодейский монолог и ядоизрыгание. — Голова от тебя разболелась. И принеси мне жалобную книгу, в вашем отеле отвратительный сервис. Ни какого покоя!

Он ещё что то верещал, а я попросту вырубилась. Очнулась от тогго, что рядом со мной кто-то бухтит и шебуршит. С трудом разлепила один глаз. На домной стояла маленькая, скрюченная, Серо-зелёная, ушастая фигура, с когтистыми ручёнками в лохмотьях из грубой ткани похожей на мешковину. Чем-то гремлена напоминает. Открыла оба глаза проморгалась, в пещере было темно, лишь небольшая лампа стоящая не в далеке, тускло освещала пространство. А этот чудик в притык уставился на меня и молчит. Я с трудом села и прислонилась к стене. Хотя шевелиться было, весьма сыкотно, фиг знает кто это и что ему надо.

— Ты кто? — с опаской спросила я.

— Хизьук — пробухтел мне чудик. Но понятней мне от этого не стало.

— А тебе чего надо от меня?

Блин, чё т я очкую, а вдруг это хозяин этой пещеры, как Голум во властелине колец и хочет меня сожрать. Очко жим-жим.

— Я тебе еду принёс. — ответил он и подсунул мне две старые помятые миски, одна с водой, а вторая с какой-то серой субстанцией.

Я недоверчиво посмотрела сначала на то что он мне принёс, потом на него и снова на это нечто в миске.

— Это что за срань господня!? — возмутилась я, брезгливо тыкая пальцем в этот шедевр кулинарии.

— Еда. Хозяин велел тебя накормить.

— Я не буду это жрать, я не собака! — рявкнула я и оттолкнула миску с этой, с позволения сказать "едой". — Броргорну отнеси. Этой псине такие харчи, как раз подстать.

— Ешь, голодная ведь останешься, лучше тебе точно ни чего не дадут. — участливо запричитал чудик.

— Я не настолько голодная.

— Как хочешь. — пожал плечами Хизьрук. — Тогда я сьем? — и на чал со смачным чавканьем наворачивать это серое нечто за обе щеки.

— Фу! Как ты это ешь? — скривилась я — У нас даже свиньям такое не дают.

— Нам рабам, даже такого иногда не дают. Так что нечего тут лицо кривить. — с обидой пробухтел он и продолжил свою трапезу.

— Рабам?! — ужаснулась я — Ты раб?! У вас тут есть рабство?! Ужас! Этот мир мне нравится всё меньше и меньше.

— Всё гоблины рабы. Нет свободных гоблинов. — с печалью и обречённостью в голосе пояснил мне Хизьук — Ты откуда такая свалилась?

— Я иномирянка с планеты земля. Значит ты гоблин? — в ответ мне кивнули. — И что прям все гоблины рабы?

— Гоблины не имеют права на свободу. — ответил он мне.

— Но это не справедливо! Каждый имеет право на свободу. — возмутилась я — Я уже не говорю, про то что рабство это вообще не правильно. И что только гоблины могут быть рабами или кто угодно?

— Кто угодно. Но в основном гоблины и пленные светлые. Светлых отправляют на самые грязные, тяжёлые и опасные работы. Там мало кто выживает.

— У меня нет слов, одни слюни и те матерные. — я ворчала, бухтела, пыхтела. И небыло придела моему праведному гневу. — Хиз. Можно я буду тебя так называть? — мне ответили согласием. — А ты не пробовал сбежать.

— Не могу. Печать подчинения. — сказал он, показывая вызженное клеймо на загривке. — Да и куда? Меня всё равно выловят. Не к светлым же идти, там сразу убьют.

— Почему ты так думаешь?

— Я же тёмный, хоть и низший. Они с тёмными не церемонится. — объяснил мне Хиз. И ведь он прав. — Пора мне, а то господин бить будет.

Хиз ушуршал в глубь пещеры, оставляя меня одну в кромешной темноте. А я жутко боюсь темноты. Я много думала, много плакала, сильно хотела есть, ну хотябы воду он мне оставил. Замёрзла как собака, зуб на зуб не попадал. Долго не могла уснуть из-за голода и холода. Каждый маль-мальский шорох приводил в ужас. Как же я была рада Хизьуку утром, когда он меня разбудил.

— Сегодня тоже не будешь есть? Спросил он, подвигая ко мне миску с такой же серой массой, что и вчера.

— Давай попробую, на воде я долго не протяну. — Хиз явно немного расстроился, видимо рассчитывал опять получить лишнюю пайку. — Давай со мной, я это всё равно сама съесть не смогу. — предложила я и он сразу оживился.

Пододвинулся ко мне и лихо начал наворачивать за обе щеки. Я глядя на это тоже решила рискнуть. А куда деваться выбора то особо нет. Несмело положила в рот кусочек этой серой массы и меня тут же чуть не вывернуло на изнанку. С трудом проглотила и тут же запила водой.

— Мля! Что это за блевота?! Как ты это ешь? — С трудом отдышалась после этого гастрономического хардкора.

— Ты глянь какие мы нежные. — проворчал с набитым ртом Хиз. — Мне доедать? Ты опять голодом будешь сидеть?

— Блин! — простонала я — Надо как то это в себя затолкать. А я не могу это выше моих сил.

Закрыла нос рукой, чтобы хотябы не чувствовать эту вонь, закинула маленький кусочек в рот и тут же запила его водой. Хватило меня ещё на три таких маленьких кусочка, на большее я была не способна. Такое чувство, что меня накормили чьей-то рвотой. Вечером когда Хиз пришёл вновь, чувство голода подстегнуло меня к геройству и я осилила, ровно половину. Правильно говорят, голод не тётка, голод дядька, может пнуть.

Я подружилась с Хизьуком, хоть он и ворчливый. А что мне остаётся, он единственный кто хоть изредка, скрашивает моё одиночество. Так прошла неделя. Я спала, мёрзла, пыталась затолкать в себя эту баланду, что мне приносил два раза в день Хиз, причём с каждым днём она мне стала казаться всё более съедобной. Плакала, когда оставалась одна, выла, пела и понемногу сходила с ума. От вечного холода и сырости, я естественно заболела, меня колотил озноб, а от кашля я готова была выплюнуть свои лёгкие. И в один, не фига не прекрасный день, меня почтил своим присутствием сам Ахнеон. Явился, не запылился! Стоит передомной, весь такой наряженный, отглаженный, надушенный. И всё ради моей скромной персоны? А я даже не шелохнулась, как сидела привалившись к стеночке, так и осталась сидеть со скучающим видом.

— Ох ну надо же! Какие люди в Голливуде! Ой простите. — осеклась я и тутже исправилась — Нелюди. И без охраны. А где же твоя верная шавка?

— А ты всё такая же язва?

— Что вы, что вы? Как можно? Я добрейшей души человек и сама благовоспитанность. Ох я совсем забыла, вмоём положени пологается вести себя иначе. Только воткак иначе? Я наверное должна кинуться к тебе в ножки, облабызать пвои перста? — Ахнеон на это только хмыкнул и стоит себе сама не возмутимость. — Чё вобще припёрся то? Позлорадствовать?

— Да вот решил заглянуть, посмотреть хорошоли устроилась наша гостья.

— Ужасно! — вякнула я — Я уже просила жалобную книгу у твоей псины. Но он мне её не предоставил. В вашем отеле отвратительный сервис. Условия ужасные, кормёжка кошмарская, а какое отношение к гостям…

— У тебя был шанс жить припеваючи. Я тебе предлагал, перейти на нашу сторону, у тебя бы было всё, что бы ты ни пожелала. А когда бы мы победили, весь мир былбы у твоих ног. — заливался соловьём демон.

— Враки. Ты не когда не победишь.

— Ты надеешся на попеду Алаина?! — взвился он

— Нет. — спокойно ответила я — ни кто, ни когда не победит. Война будет длиться вечно, пока не вернётся дух равновесия. А когда дух равновесия вернётся и активирует артефакт война закончится миром.