Я опешил, не понимая, как реагировать. Наверное, бабка умом тронулась.

– Ехал бы ты домой, – сказал дядя Боря. – Не связывался с ней. Добром это не кончится.

Оба синхронно развернулись и пошли в дом. Уже с порога дядя Боря громко проговорил:

– Ты дурь-то эту из головы выкини, не обижают тут твою тетку. Никто бы не отважился и близко подойти. Хочешь – ночуй у нас. А утром уезжай. И не возвращайся никогда.

– Да я не…

– Ну, как хочешь, – отрезал он, хотя я и договорить не успел, и скрылся в доме.

Мне расхотелось выяснять, в чем тут дело, поэтому я потащился обратно к тете Лиде. Понятно, что эти байки – обычные сельские предрассудки, но все же настроение испортилось, было как-то не по себе. К тому же стремительно темнело, и я боялся, что добираться до дому придется во мраке.

«Она просто другая, не такая, как они, – рассуждал я. – Люди ненавидят тех, кто выбивается из общего строя. Тетя Лида зажиточная, дом у нее отличный, не то что их сараи…»

На этом месте я сбился с мысли. А кем она работает? Я никогда не интересовался этим, понятия не имел, на что она живет. Доход явно неплохой, но чем занимается тетя Лида? Овощи на продажу выращивает?

К моменту, как я дошел до края поля, уже совсем стемнело. Тропинку было видно плохо, но я знал направление, да и окна дома тети Лиды светились мягким уютным светом.

«Шныряет она по ночам, под окнами воет», – вспомнились слова чокнутой бабки, и мне стало не по себе. Ничего такого тетя Лида, конечно, не делает, но…

Мне послышалось, что за мной кто-то идет. Я явственно слышал осторожные шаги и шуршание травы.

Застыл на месте, прислушиваясь. Ничего, ни единого звука. Но как только я сделал шаг, тот, кто шел за мной, шагнул тоже. Я впервые в жизни поверил, что действительно можно почувствовать чей-то взгляд, как нечто вполне ощутимое, физически реальное: кожу на затылке покалывало, пекло.

– Кто здесь? – спросил я, и могу поклясться, что ответом было приглушенное хихиканье. – Это не смешно!

Надо бы обернуться, но я не мог себя заставить сделать это. Увидеть того, кто шел за мной по темному полю.

Дом переливался огнями впереди, как маяк, и я, собрав волю в кулак, бегом рванул к нему. От собак убегать нельзя – так учила мама. А от того, кто бродит ночью по полю, очень даже можно.

Я несся вперед со всей доступной мне скоростью. В боку кололо, во рту пересохло, но я не собирался останавливаться. Понятия не имею, бежал ли кто-то вдогонку. Впившись взглядом в льющийся из теткиных окон свет, я мчался, стараясь не думать ни о чем, кроме своей цели.

Остановился лишь тогда, когда внезапно понял: дом не становится ближе. Я бегу, но он с каждым шагом оказывается все дальше, расстояние только увеличивается! Теперь лимонный свет окон сиял далеко-далеко…

Осознав это, я остановился так резко, что едва не полетел на землю. Дышал тяжело, никак не мог унять сердцебиение: казалось, сердце сейчас вырвется из груди, как снаряд, разорвав грудную клетку.

Но хуже всего было то, что, остановившись сам, я услыхал, как мой преследователь тоже остановился. Трава шуршала совсем рядом, тихий смех замер возле меня.

Я вытащил из кармана телефон и трясущимися, непослушными руками включил фонарик. Лишь бы зарядка не села: я ведь давно сотовый не заряжал.

«Ну же, не будь мудаком!» – велел я себе и резко обернулся, направив свет в темноту. Позади никого не было. Луч фонаря метался по темному полю, но освещал лишь высокую траву, дорожку, растущие тут и там деревья.

– Артемушка! – услышал я и, не сдержавшись, заорал от ужаса. Повернулся и увидел стоящую в двух шагах тетю Лиду.

На долю секунды лицо ее, освещенное неверным светом фонарика, показалось мне уродливым, безглазым, сморщенным, как у глубокой старухи, но в ту же секунду наваждение растаяло. Показалось, конечно же.

– Ты… как тут… А я… – мне никак не удавалось закончить фразу.

– Увидела, что ты ушел. Дай, думаю, встречу. Темно уже, а тебя нет. Слышу, кричишь.

Я немного успокоился и сумел вполне внятно сказать:

– Мне показалось, я еще далеко от дома. Вроде шел, а…

– Далеко? – перебила тетя Лида. – Вот же он.

– Кто? – тупо спросил я.

– Да дом же, глупыш!

Я посветил перед собой и увидел, что мы стоим возле калитки. Поле осталось позади. Поле и то, что там обитало, преследовало меня.

«Брось, – сказал я себе. – Наслушался ерунды, уже и мерещиться всякое стало».

– Пойдем домой, – сказала тетя Лида. – Набегался. Чайку попьем.

Заходя в дом, я спросил себя, откуда она узнала, что я бегал. В темноте, что ли, видит? Хотя я дышал, как скаковая лошадь после скачек.

Тетя Лида заперла дверь, усадила меня за стол, захлопотала возле плиты.

– Куда ходил-то? – спросила она. – Вот же не сидится человеку спокойно.

– Они говорят, ты с нечистью знаешься, – выпалил я. Тетя Лида обернулась, держа в руках заварочный чайник. – Боятся тебя до полусмерти, так что незачем переживать. Никто не сунется.

Тетя Лида поставила чайник на стол и присела возле меня.

– Ты прости меня. Обманула, – покаянно проговорила она, теребя скатерть. – Я не их боюсь. Люди в деревне и правда напуганы, они думают, из-за меня их беды. Только это не так. Здесь, в полях, обитает существо… – Тетя Лида откашлялась, точно не решаясь продолжить. – Жуткое. Ты не думай, я не вру. Мы с твоей матерью случайно увидели его, когда маленькими были. Спаслись кое-как. Наташа потому и уехала отсюда: боялась очень, спать перестала. Она не рассказывала?

Я потрясенно молчал.

– Нет, конечно. Сбежала и все. А я осталась.

– Ты же шутишь, да? – недоверчиво спросил я.

– Оно путников поджидает. Идет за ними в темноте…

«Шаги. Мне не почудилось!»

– Морочит, не выпускает с поля, играет с ними, потому что людским страхом питается. Зовет на разные голоса. Убежать от него невозможно. Один только способ спастись: утра дождаться, не отзываться на зов, как бы оно ни звало. Много народу в окрестностях сгинуло, пропало бесследно, а иных находили мертвыми: вроде как сердце остановилось, не выдержало.

При мысли о том, что могло со мной случиться там, в поле, меня прошиб холодный пот. А если бы тетя Лида не подоспела вовремя?

– Почему ты не уехала?

Тетя Лида пожала плечами.

– Уж как-то приноровилась тут жить. По ночам не выходила из дому, что бы ни случилось. – Она помолчала. – Люди говорят, я ведьма. Может, и есть что-то. Я чувствую иногда такое, чего другие не чувствуют. Есть у меня какая-то сила, сама не понимаю. И я подумала: может, это моя судьба? Остановить его? Многие годы пыталась понять, что оно такое, как его прогнать, книги разные читала.

– И как? Поняла?

Взгляд ее стал затравленным.

– Попробовала кое-что сделать. Обряд один провести. Я потому тебя и позвала. – Тетя Лида замялась. – Ему не нравится, что я пытаюсь его прогнать, оно будет пытаться меня выманить наружу и…

– Сегодня?

Она кивнула.

– Но зато если не поддаться ему, оно уйдет искать новое место. И с завтрашнего дня все будет хорошо. Люди в деревне смогут жить нормально. И я тоже.

В этом вся тетя Лида – вечно о других думает.

– Что за обряд?

Она светло улыбнулась.

– Долго объяснять, да и какая разница? Главное – дома сегодня оставаться. Мы же справимся? Вдвоем не так страшно. Ты, наверное, злишься, что я тебя втянула? Я бы на твоем месте тоже злилась. Но если все закончится, Наташа сможет приезжать.

Я понял, что она скучает по сестре, и рассердился на мать. Сбежала, общаться перестала – а разве тетя Лида виновата в том, что тут тварь какая-то завелась?

Мы занавесили окна, заперли двери. Я сидел и смотрел, как тетя Лида, обходя дом, рисует мелом странные фигуры над дверными косяками и окошками, как расставляет по углам странные предметы вроде чаши с медом и молоком, свечей на плоских блюдцах, развешивает пучки сухой травы.

– Оно будет нас пугать, но мы не испугаемся, верно?