– Сама видела? – деловито уточнил у нее полурослик Фредегар. – Лично?
– Не, мне Флоси рассказал. – Трень-Брень откуда-то достала шоколадную конфету в золотистом фантике. – Но все так и случилось, не сомневайтесь даже, он в тот вечер почти не пил. Так, пара мехов, не больше.
– А мне почему об этом не доложила? – устало осведомилась у нее Кролина.
– Так тебя то нет, то ты злая как собака, – резонно ответила фея, разворачивая конфету. – Когда? Да и потом – нет этого ворюги, и слава богу. То есть богине. Надеюсь, она его закинула прямиком на луну. Туда ему и дорога.
За столом установилось молчание, все переваривали услышанное, причем каждый делал какие-то свои выводы. Лично я думал о том, что в произошедшем имеется определенная нелогичность. Когда НПС убивает игрока, это нормально. Когда игрок убивает НПС – тоже, хоть на некоторых из них и распространяется административный мораторий, который известен как «казус Снейквилля». Но вот когда НПС убивает НПС, причем не в разрезе квеста, не сюжетно, не напоказ даже, а за воровство, это, знаете ли, что-то новенькое.
– И все-таки, – нарушила тишину Седая Ведьма, – ты так и не дал нам ответа, Старый. Почему ты не хочешь принять клятву со всеми остальными? Что тебя останавливает?
– То, что отчего-то не смутило ни одного из вас, – без малейшего надрыва в голосе ответил Гедрон. – Чувство ответственности. Клятва Верности – серьезное дело, касающееся не только каждого из присутствующих, но и всех тех, кто доверил нам свои игровые жизни. Если бы речь шла лишь обо мне – нет проблем. Но принимать такое решение в обход клана – увольте. Случись так, что клятва будет нарушена, отвечать придется всем, потому я хочу, чтобы каждый из моих людей подтвердил свое согласие.
– А, так ты референдум решил провести, – не скрывая иронии, сказал Фредегар. – Ну-ну. Глядишь, к концу передела мира как раз результаты поступят.
– Ну да, так себе отмазка, – сказав это, Айболитка отпила из бокала верескового меда, сваренного по какому-то древнему и секретному рецепту, после вытерла губы ладонью и продолжила: – Звучат подобные слова красиво, благородно, все такое, но не знай я тебя – сказала бы, что нам пытаются дуть в уши.
– Каждый имеет право на особое мнение, – негромко произнесла Кро. – Но лидер на то и лидер, чтобы принимать решение за всех, а после нести личную ответственность за него. Иначе зачем он вообще нужен?
– У тебя есть два дня, – подытожил я. – В воскресенье в девять утра на лугу близ храма мы все дружно примем Клятву Верности. Ну или дадим ее друг другу, уж не знаю, как правильно выразиться в данном случае.
– Чего так рано? – хмуро поинтересовалась Гливея. – Воскресенье, поспать бы.
– В десять начинаются первые схватки на Арене, – пояснил я. – Жребий – штука непредсказуемая, кто-то из нас запросто может в этот день попасть в турнирную таблицу, причем поединок назначат именно на десять утра. Закон подлости никто не отменял.
– А я вообще собираюсь ходить смотреть на бои, – сообщил всем Глен. – Интересно же!
– Тотализатор опять-таки, – тихонько добавил Амадзе.
– Короче, – я хлопнул в ладоши, – кто придет, тот с нами. Кто не придет, с того момента он играет сам по себе. И чтобы после не возникло непонимания – чужаки в Пограничье никому не нужны, поскольку в лихую годину вокруг должны быть только свои, те, кому можно доверять и кто не ударит в спину. Не так ли, ваше величество?
– Пограничье – край, где все всем родня, – отозвался Лоссорнах. – Либо так, либо никак. Свидетельство тому – судьба Мак-Праттов, которые пробовали петь с чужого голоса и пошли против своих. Еще бы Брана, что королеву Запада обихаживает, к ответу призвать – и совсем хорошо станет.
– Так он вроде в Эйгене прижился до такой степени, что про родные края вовсе забыл? – удивился я. – Видел я его не так давно, в нем от горца ничего не осталось. Он усы – и те сбрил.
– То-то и плохо, – буркнул король. – Верность родной земле испарилась, а память осталась. Бран – хороший воин и отличный следопыт, он много тайных троп и заповедных путей знает. Кто ведает, что придет в голову Анне, особенно если учесть, что вокруг нее теперь кто только не вьется? К тому же, насколько мне известно, в Эйгене повсюду звучит имя богини Месмерты, а та не сильно жалует мать нашу Тиамат. Потому и охота пообщаться с ним, сказать, чтобы он не забывал свои корни и помнил, что есть вещи на порядок выше, чем женщина. Даже если та королева.
Вот еще одно подтверждение того, что не стоит откладывать в дальний ящик визит в Эйген. Этот нарыв надо так или иначе вскрывать. Военным путем не получится, слабоваты мы против них, выходит, придется вести тайную войну. Главное, чтобы Вайлериуса раньше того не придушили в камере. Или, что хуже, кто-то другой не додумался его освободить. Не думаю, что меня одного усиление влияния Месмерты в Западной Марке беспокоит.
– Хейген, твои слова здорово смахивают на ультиматум, – мерно произнес Старый.
– Вот что я скажу тебе, Гедрон, – произнес я, – мы свели знакомство давным-давно, еще тогда, когда я под руководством Седой Ведьмы твою крепость штурмом брал. В тот момент мы были неприятели, верно. Неприятели, но все же не враги. Не было между нами злобы, понимаешь? И не хочется, чтобы она возникла сейчас, когда мы превратились в союзников. Потому лично я очень хочу верить в то, что в воскресенье утром увижу тебя на лугу близ храма. На этом предлагаю данный вопрос считать закрытым до послезавтра.
– Так вроде больше ничего особо и не скажешь. – Потянулся Амадзе. – Все ясно и понятно. Что у нас еще имеется на повестке дня? Какие вопросы?
– Да никаких, – одновременно сказали Айболитка и Кролина.
– Странные мы всё же люди, – отметила Ведьма. – В обычное время из-за разных пустяков, яйца выеденного не стоящих, часами можем спорить, а в дни великих перемен и поговорить не о чем. Ладно, тогда всем до воскресенья. Ну или почти всем. Да, Старый?
– Поживем – увидим. – Гедрон встал из-за стола, коротко кивнул присутствующим, отвесил поклон королю и вышел из залы.
– Похоже, опять он на меня обиделся, – вздохнула глава «Гончих Смерти», тоже поднимаясь со стула. – Ужас, какими нервными все из-за этого обновления стали.
– Тебя можно на пару слов? – обратился я к ней. – Есть один вопрос.
– Разумеется. – Седая Ведьма коротко кивнула в сторону выхода. – Я не то что некоторые гордецы, потому всегда открыта к диалогу.
– Не пережимай, – попросил ее Глен, – не стоит. Да, Гедрон поступил не так, как мы, но это не повод его хаять, тем более за спиной. Тебя этот поступок не красит.
– Хорошо сказано, – признала Ведьма. – Да и не права я. Похвастаться и поругаться Старый любил всегда, но гордыни или трусости за ним не водилось никогда. Просто мы так давно не любим друг друга, что трудно удержаться от шпильки.
– А за что? – пропищала со своей верхотуры фея. – Чего он сделал, что ты на него так разозлилась?
– Не я на него, а он на меня, – поправила Трень-Брень лидерша «Гончих». – Мы с ним не сошлись в кое-каких вопросах, связанных с игровыми тактикой и стратегией, да так сильно, что после вовсе общаться перестали. В смысле очно. Впрочем, не стану врать, к примирению я особо не стремилась и замок его разнесла по кирпичику с огромным удовольствием. Да вот, лидер твой сам все видел, собственными глазами. И даже участвовал в сём действе. Он ведь тот еще пострел, везде поспел.
– Неожиданно. – Уставилась на меня Айболитка. – Ты не говорил нам, что состоял в «Гончих Смерти».
– Потому что этого и не было. Я тогда играл в «Буревестниках», клане не слишком высокопоставленном, но стремящемся к тому. Он числился среди вассалов «Гончих», потому при штурме цитадели «Диких» был поставлен под ружье и отправлен в первых рядах на прорыв обороны.
– Не вассалов, а союзников. – Нахмурилась Седая Ведьма. – И никто вас как пушечное мясо не использовал, мы плечом к плечу с вами шли. Что до «Мышонка» – ты на него сам залез, между прочим, тебя туда никто не тянул.
