— Нет. За пять лет ни слуху ни духу. И семья пропала.

— Рит, а ты не думала, что у Стрельниковых что-то случилось?

— Думала, но ответ найти так и не смогла. Помнишь, мы со Степаном ездили к ним домой, и я упала в обморок?

— Ну.

— Я тогда в больнице встретила Анну Анатольевну.

— Да, ладно! И что? — Анжела так и застыла с руками, перемазанными мукой.

— Ничего. Прошла мимо, толкнула только меня и исчезла.

— А ты не поинтересовалась, что в стационаре делала мать Антона.

— Степан спросил в регистратуре, но ему ответили, что она родственника навещала.

— В зачуханной больничке? Великосветская дама? Что-то верится с трудом.

— Да, я и не выясняла потом. Узнала о беременности и, мир перевернулся.

О том, что я вчера в трубке слышала Антона, я не сказала. Не захотела, потому что сама не знала, как отнестись к этому факту. Анжела еще решит, что у меня глюки на почве усталости.

Мы сходили к Людмиле, которая жила недалеко, за Леночкой, уложили дочку спать, а потом и сами устроились вместе на моем диване. Я уткнулась носом в подушку, мечтая еще раз на секундочку почувствовать мужской аромат, втянула ноздрями воздух, а потом рассердилась на себя и сдернула наволочку.

— Ты чего? — сонно спросила Анжела.

— Так.

Я сменила наволочку и легла, сердясь на себя. «Все! Больше никаких воспоминаний! Жизнь продолжается!» — засыпая подумала я, еще не зная, что прошлое стучится в двери и вот-вот появится на пороге.

Глава 15. Антон

Ко мне кинулись отец и доктор Гринберг, но оторвать мои руки от балюстрады было не так просто. Я вцепился в неё намертво, желая показать родителям всю решимость, на какую был способен. Если нельзя по-хорошему, буду действовать своими методами.

— Антоша, зачем ты так? — рыдала мама, ломая рядом руки.

— Не трогайте Риту! Не позволю! — шипел я, брызгая слюной.

Меня трясло от злости и отчаяния, в глазах помутнело, я боялся только одного: потерять сознание и не довести задуманное до конца.

— Хорошо, хорошо, мы поговорим, я обещаю, только отпусти, — дышал тяжело отец.

Я видел, как он взволнован, слышал, как дрожит его голос, но в этот момент ненавидел всем сердцем обоих родителей: мать за настырность и непреклонность, отца за слабость.

— Помогите, доктор! — услышал я рыдающий голос матери. — Он сошёл с ума!

— Я вам покажу! Не трогайте Риту!

Внезапно я почувствовал укол в шею. В голове зашумело, руки ослабли. Я отчаянно ещё хватался за перила, но пальцы уже разжались, и меня оттащили от балюстрады, а потом кресло выкатили в холл.

— Отвезите его в палату, — приказал доктор Гринберг кому-то, но я этих людей уже не видел, голова закружилась, перед глазами сгустился туман, и сознание померкло.

Проснулся в палате. Мать сидела рядом и листала страницы смартфона. Кстати, моего. Она меня не замечала: была сосредоточена на занятии.

— Ну, и что ты там обнаружила?

Мама вздрогнула и посмотрела на меня, потом ласково провела тёплой ладонью по руке. Я дернулся.

— Ты проснулся, — мягко произнесла она. — Как ты нас напугал!

— Ты до самой смерти будешь контролировать мою жизнь? — зло вырвалось у меня.

— Зачем ты так? — в ее голосе звучала обида. — Мы с папой тебе добра желаем.

— Ваша забота, как цепь на шее: душит и душит. Ты посмотри в интернете, сколько людей с такой же травмой, как у меня, живут полной жизнью! Посмотри. Они могут жениться, заниматься любимым делом, а я? Ты оградила меня от внешнего мира, заперла здесь! — я уже кричал.

Мама вскочила и нажала кнопку вызова медсестры.

— Позовите доктора Гринберга! Сыну плохо!

— Мне плохо? Да, мне плохо! От вас! Видеть тебя не могу! Убирайся!

Я схватил с тумбочки кружку-поильник и кинул ее в стену.

— Девушка! Срочно в палату! — взвизгнула мама.

«Господи, что делаю, идиот! Нельзя!» — я вдруг ужаснулся поведению и глубоко вздохнул, успокаиваясь. Черт! Перестарался с эмоциями. Опять придут и сделают укол.

— Мама! Ма-ма! Со мной все хорошо. Я просто рассердился, — уже спокойнее сказал я, хотя внутри все дрожало от гнева. — Ты теперь постоянно будешь держать меня на препаратах? Тогда лучше вообще не жить!

— Ты меня пугаешь, сынок, — в ее голосе опять зазвучали слезы.

— Это ты меня пугаешь. А как же обследование? Оно не даст результата, если я буду все время в полусонном состоянии.

В палату вбежала медсестра.

— Что случилось? У доктора сейчас приём пациентов.

— Все в порядке, — устало ответила мама. — Я переволновалась.

Медсестра проверила капельницу, записала данные приборов. Озадаченно поглядела на разбитую кружку. Мы молчали, стараясь не смотреть друг на друга.

— Давай поговорим, — начал я, когда медсестра вышла. — Зачем тебе понадобилась Рита?

— Доктор Гринберг сказал, что причина твоего нового состояния в ней. Антон, почему ты не хочешь попробовать? Вдруг и правда это поможет?

— Мама, я тебя знаю. Только тебе дай добро, и ты потопчешься по чужой жизни и уничтожишь все, как слон в посудной лавке.

— Зря ты так. Я постараюсь осторожно.

— Нет. Я против! Если появился сдвиг в моем состоянии, то он не связан с этой девушкой. Я ее уже пять лет не видел. Неужели ты думаешь, что мимолетное увлечение может стать любовью всей моей жизни? Не смеши! Сколько у меня этих девчонок было!

— Тогда я ничего не понимаю. Почему?

— Обычное совпадение. Мы ведь вспоминали не только наш идиотский спор. Кстати, ты мне можешь вернуть телефон, или я заложник без права общения?

— На, держи.

Мама протянула мне мобильник, я чуть не икнул от удивления. Получается, Дима выполнил мою просьбу. Надо же! Может быть, у меня появился союзник?

— Ладно, я пойду. Папа волнуется. Надеюсь, все будет хорошо?

— Если ты мне дашь слово!

— Не трону я твою Риту, успокойся.

***‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Анна Анатольевна вышла из палаты и замерла у приоткрытой двери. Она не могла уйти, не проверив, чем занимается ее беспокойный сын. Она так устала за годы болезни и отчаяния!

Антон листал страницы телефона и, кажется, был доволен. Мать вздохнула и побрела по коридору. Нужно пойти к врачу, встретиться с мужем, о чем-то поговорить, кого-то убедить, а силы закончились. Взяли и закончились. Волевая и решительная женщина, которой она была, превратилась в страдающую мать, потерявшую надежду.

Анна Анатольевна заметила диван, стоявший под раскидистой пальмой, и устало опустилась на него. Он тоже тяжело вздохнул и заскрипел, будто жаловался на свою судьбу.

«Что делать? Как быть?» — вяло всплывали в голове вопросы. Если бы не запрет сына, она давно бы уже начала охоту на ведьм. Что ей какая-то нищая девчонка! Здоровье сына важнее.

Она тяжело вздохнула, села поудобнее и закрыла глаза. Первое отчаяние прошло, в работу включились практичные мозги. Как бы Антон ни ерепенился, а воспользоваться шансом, предоставленным судьбой, надо. Небеса вдруг откликнулись на ее молитвы, послали лучик надежды. Неужели она его проигнорирует? Ни за что!

Анна Анатольевна достала телефон. Своими планами она не собиралась делиться с мужем. Его мягкий характер сейчас только навредит делу. Начнёт отговаривать, призывать к совести. У неё есть совесть, вернее, эгоизм матери, которая должна во что бы то ни стало спасти своё дитя.

— Паша, здравствуй, — тихо сказала она. — Ты один?

— Да, — раздался знакомый голос в трубке. — Что случилось?

— Я хочу встретиться. Поговорить надо.

Они договорились пообедать в кафе при клинике. Анна Анатольевна быстро побежала к лифту. Уже спускаясь на первый этаж, придумала план.