Вот тогда я и пожалела, что так легко согласилась с Моникой. Настояла бы на том, что такого не было… А теперь втягивать Монику… я почувствовала себя бесхарактерной, но назад пути не было – времени предупредить подругу о смене решения нет.

Пытаясь обуздать лавину чувств внутри себя, я сказала:

– Не совсем так. Увидеться с Эмбер на втором этаже хотела Моника, я просто передала ее просьбу. Там был парень, с которым она хотела познакомиться, а Эмбер знают все.

Шериф, слушая меня и попутно заполняя какие-то бумаги, понимающе кивнул, после чего попросил позвать следующего.

Я в неловкой растерянности посмотрела на мистера Роуза, он в задумчивости хмурил брови, но, почувствовав мой взгляд, попытался как можно более ободряюще улыбнуться.

Я была уже возле двери, когда не удержалась и обернулась к шерифу:

– Мистер Хоук… у вас есть подозреваемые? Хоть что-то, способное помочь найти виновного?

Шериф грустно улыбнулся. Я, как и остальные школьники Эмброуза, знала его с детства – сколько себя помню, он ходил со сверкающим значком шерифа на груди и в шляпе, лихо сдвинутой на лоб. Всегда готовый прийти на помощь, знающий, кто виноват в той или иной шалости. Но ведь то, что случилось сегодня ночью, перевернуло жизнь в спокойном Эмброузе с ног на голову, и теперь уже ничто не будет как прежде. Кто его знает, как шериф себя проявит.

– Элисон, я не имею права ничего тебе говорить. – А потом мистер Хоук, пристально глядя мне в глаза, добавил: – Поэтому, даже имея хоть какую-то зацепку, я бы не сказал.

Уже в коридоре я задалась вопросом, не стоит ли все взять в свои руки – кажется, никто не узнает правду, если дело будет продвигаться таким образом.

«Никто не узнает правду» – впоследствии я настолько часто слышала эту фразу, что возненавидела ее, при этом желание докопаться до истины стало чем-то вроде одержимости.

В приемной участка возле девочек стояли «французы» в полном сборе. Я почувствовала нечто вроде вины, увидев Алекса, потому что мои коленки начали нервно подрагивать. «Когда твою подругу убили, это ненормально», – с отвращением к самой себе и своим чувствам подумала я.

– Привет, – недружно поздоровались парни.

Лили, отвернувшись, промолчала.

– Как прошло? – с волнением оглядывая мое лицо, спросила Моника. – Выглядишь усталой.

– Нормально… Кто пойдет следующей? Шериф и мистер Роуз ждут.

– Я пойду, – сказала Кэтрин и, ни на кого не глядя, направилась по коридору в кабинет.

Я печально смотрела ей вслед. Когда было что-то не так, милая странноватая Кэтрин впадала в апатию. Эмбер относилась к ней по-особенному, в отличие от нас, всегда с должным вниманием и интересом слушала ее сны про пчелорусалок, в то время как мы с девочками просто неуверенно переглядывались. Я боялась, что теперь мы можем в некотором роде потерять и Кэтрин.

– …не удивительно, да, Элисон? Элисон?

Я удивленно посмотрела на ребят и поняла, что бессовестно прослушала все ими сказанное.

– Простите, голова разболелась, – сказала я, усаживаясь на стул между Анной и Моникой.

– Это от волнения, – уверенно сказал Алекс, с тревогой меня оглядывая. Или мне только так показалось? Его красивые карие глаза потемнели и стали черными, что делало их еще больше.

Как оказалось, «французов» тоже созвали для допроса. Скоро должны были прийти все остальные, кто присутствовал на роковой вечеринке.

– А теперь скажите мне, – взлохматив рукой волосы и хмуро обведя нас взглядом, проговорил Фред, – что-то известно, кроме того, что это убийство?

– Сегодня проведут вскрытие, – нервно сглотнув, сказала Анна, – а завтра будут похороны. Так Кэтрин родители сказали, когда звонили у нее уточнить, во сколько она освободится, – ответила на мой немой вопрос о таких познаниях Анна.

После Кэтрин пошла Моника. Все продвигалось быстро и безрезультатно.

Фред нервно постукивал ногой, поглядывая на кабинет, где находилась Моника. Когда она вышла, с облегчением выдохнул, всмотревшись в ее лицо и не увидев там ничего такого, из-за чего можно было бы переживать.

– Ты как, Моника? – спросил он, завороженно глядя, как она поправляет волосы.

Моника оставила вопрос без ответа, только мрачно поглядела из-под пушистых черных ресниц. Я бы тоже не нашлась, что на такое ответить.

Лили, повернувшись и наблюдая за всем этим с каменным лицом, не сводила с Фреда и Моники пристального взгляда. И только сжатые скулы выдавали то, что ее спокойствие явно фальшивит. Но уже через мгновенье Лили задрала нос до потолка и вновь отвернулась в сторону.

После Моники забрали Анну, и, закончив с нами, мистер Роуз велел подождать, пока приедет миссис Ньютон и развезет нас по домам. «Французы» ждали рядом, когда начнут вызывать их. Это напоминало очередь на экзамен абсурда.

– Девчонки, как там… с родителями? – спросил Питер, поправив очки указательным пальцем.

– Не радужно, – хмыкнула Моника.

Ее и впрямь посадили под домашний арест. Теперь даже о выпускном вечере она может только мечтать. Музыкальная школа, страсть Моники, тоже под запретом. Никакого вокала и рояля. Только школа – дом – уроки.

– Знали бы вы, как досталось Брайану, – Фред поежился. – Родители чуть живьем с него шкуру не содрали.

– Они знали про все его предыдущие вечеринки, могли бы предположить, что рано или поздно что-то да произойдет, – пожала плечами Моника, – а тут такое… они и так слегка нелюдимые, вон какой особняк отгрохали подальше от центра, но теперь их дом будет купаться в лучах сомнительной славы, уж простите.

– Вот здесь немного мимо, – Фред скривился, будто ему самому было неприятно об этом говорить. – Переживать они не будут. Мы с утра заходили за Брайаном, думали вместе поехать в участок, нам ведь по пути, а ему как хозяину дома уж точно не отвертеться от интервью с шерифом. Слышали бы вы, как на него орала мать… как сирена из Сайлент-Хилл. И если честно, судя по тому, как она его отчитывала, смерть Эмбер и то, что убийство произошло в их доме, ее впечатляет меньше всего.

– За что же она орала на него? – нахмурилась Кэтрин.

– Мы можем ошибаться, но, кажется, вывело ее то, что Брайан позвал всех именно в пятницу, – развел руками Питер. – Видели бы вы мистера и миссис О’Нил, когда они кричали на сына. Посинели прям, я даже не знал, что кожа может от крика приобрести такой оттенок.

– То есть они ругали Брайана только за то, что он позвал нас в пятницу? – с отвращением переспросила Моника.

– Это то, что мы слышали, – поднял ладони вверх Алекс, – потом они увидели нас и зашли в дом, Брайан же сказал, что его отец отвезет немного позже. Они вообще-то неплохие вроде, только со странностями.

– Ничего себе странности! В их доме произошло убийство, а они волнуются из-за того, что малютка Брайан созвал одноклассников не в тот день.

– Ну, мы же не знаем, что у них творится в доме на самом деле, – сказал Дэвид. Выглядел он хуже обычного – и без того тощий, в тот день он казался прозрачным.

Мы все замолчали. Безусловно, у каждой семьи свои скелеты в шкафу, чужие причуды всегда выглядят разве что не дикими, но именно случай с родителями Брайана казался мне почти аморальным. Молодую девушку убили у них дома, а они переживают, что сын устроил вечеринку в пятницу, а не в субботу. Я была уверена, за этим стоит что-то большее, и была готова озвучить свои сомнения, но присутствие угрюмой Лили отбивало малейшее желание открывать рот.

– Моника, если хочешь, я поговорю с твоими родителями, скажу, это я настоял на том, чтобы ты пришла… у тебя не было выбора… все-таки передо мной тяжело устоять, они наверняка поймут.

То, с какой непосредственной уверенностью Фред говорил это, умиляло до слез. Алекс и Питер, переглянувшись, слабо улыбнулись. Я сама непроизвольно усмехнулась, но увидела взгляд Лили, полный огненной ненависти, направленный на Монику, и даже немного испугалась. Моника же, ничего не заметив, погладила Фреда по плечу со словами:

– Ты говоришь это здесь, а моя мама перезаряжает ружье дома.