— Это лосьон для загара, вышедший из-под контроля. Она нанесла его совсем недавно. И вообще, зачем ты намазала себя этим дешевым лосьоном для загара, идиотка? Я же говорила тебе не делать этого.

Бекки схватила пакет чипсов с кофейного столика. И сунула одну картофелину в рот.

— У тебя красивая кожа, Бекки, — сказала Хейли, запинаясь на словах. — Ты не должна... с этим связываться.

— Мне нравится твое лицо в полоску, — сказал Саша, его лицо было серьезным. Он сделал шаг ближе к Бекки и вытянул указательный палец. — Это чтобы играть в охотников?

Бекки проигнорировала его.

— Как ты можешь говорить, что оно красиво? Оно такое бледное, — захныкала она.

— Бледное лицо может быть красивым, — сказала Эрика. — У моей матери бледная кожа, и она самый красивый человек, которого я когда-либо видела.

Бекки посмотрела на нее, не зная, что сказать.

— Я думаю, ей не помешает больше цвета, — проговорила Сикрест. — Не оранжевого конечно. Но что-нибудь потемнее. Может быть, воспользоваться косметикой. Вроде тонального крема. Чтобы скрыть все ее веснушки.

— Ничего плохого в том... Бекки бледная, — невнятно пробормотала Хейли. — И я не хочу больше никогда слышать, как ты называешь мою сестру идиоткой. Ясно?

Сикрест пожала плечами.

— Сейчас ее кожа не выглядит здоровой. И я только пошутила, когда назвал ее идиоткой. Ты ведь это знаешь, верно, Бекки?

Бекки кивнула, но выглядела неуверенной.

Эрика изучала Сикрест. В глазах девушки было что-то такое, что ее беспокоило. Не только ее грубость, или тот факт, что она казалась хулиганкой, или то, как надменно она себя вела, или даже гнев, который, как Эрика могла сказать, девушка держала внутри. Было что-то еще.

— Я серьезно, Сикрест, — повторила Хейли. — Шутишь ты или нет. Не обзывай ее.

— Не обзывайся! — подхватил Саша, теперь его палец был направлен на Сикрест. Он хихикнул, подумав, что слова Хейли были веселыми.

Сикрест приподняла бровь.

— Как скажешь.

Она полезла в сумочку, вытащила пачку сигарет и зажигалку, затем встала и потянулась. Ее серо-розовые шорты с низкой посадкой, на которых жирными красными буквами было написано «Ангел», низко опускались на бедрах, обнажая длинный оливковый торс и серебряное кольцо на животе. Девушка подошла к двери и шагнула в липкий вечерний воздух.

— Ты ненавидишь ее? — спросила Бекки сестру, когда Сикрест ушла.

— Да, — сказала Хейли. — И я не понимаю, почему ты терпишь... — Она громко икнула. — Миришься с ней. Она злая.

— Да, — тихо согласилась Бекки. — Иногда она мне тоже не нравится. Сначала она казалась действительно классной, но я думаю, что она много врет.

— Тогда зачем ты тратишь на нее свое время? — спросила Хейли.

Бекки пожала плечами.

— У меня нет других друзей.

***

Эрика вышла на улицу и обнаружила Сикрест, сидящей, скрестив ноги, в одном из двух кресел-качалок на маленьком крыльце. Она затянулась сигаретой, и огонь на кончике засветился в темноте.

Сел в кресло рядом с ней, Эрика молча закурила. Она медленно раскачивалась взад и вперед, пока затягивалась, теплый ветерок обдувал ее обнаженные плечи. Она подумала о том, как ее мать обычно сидела на их собственном крыльце и качалась лицом к воде. В те ночи, когда она заставала ее безудержно рыдающей.

Эрика посмотрела на протоку и подумала о грязи на дне, о том грязном месиве, которое, как ей иногда снилось, съедало ее.

Цапля взлетела с орехового дерева над домом, ее крылья громко хлопали над протокой. Она быстро исчезла в тени поросших мхом кипарисов.

Что за девушка эта Сикрест?

«Если бы я была настоящей писательницей, — сказала она себе, — я бы выяснила». Эрика решила расспросить Сикрест. Нет места для застенчивости или дискомфорта, когда ваше счастье полностью зависело от вашего успеха как писателя. Ей придется смириться с этим и поговорить с людьми, даже если некоторые из них были паразитами.

Положив сигарету поверх пустой банки из-под пепси, она зажала стакан с виски в руках.

— Ну и, где ты живешь?

Девушка долго молчала.

— Уэстон, — ответила она наконец.

Эрика кивнула.

— Сикрест — не настоящее имя. Какое-то странное.

— Разве? Ну, если бы ты знала меня, наверное, сказала бы, что оно уместно.

Эрика продолжала раскачиваться, размышляя, о чем еще спросить. Саша плакал внутри дома, возмущаясь, что ему не разрешают выходить на улицу. Бекки кричала ему, чтобы он замолчал.

— Твоя мать привезла тебя сюда?

Сикрест покачала головой.

— Я обычно беру свой велосипед. Иногда ловлю попутку.

— Твоя мама не возражает, что ты путешествуешь автостопом?

— Она не знает. Она всегда работает.

— Ну и зачем ты проделала весь этот путь сюда?

— В Уэстоне никого нет, — сказала Сикрест, стряхивая пепел в банку. — Это место — город-призрак.

Эрика много раз проходила через Уэстон, но она никогда не останавливалась. У нее не имелось для этого никаких причин. Это был город, мало чем отличающийся от Гранд-Треспасса. Ты моргаешь на секунду дольше, чем нужно, и все отличия исчезают.

Несколько месяцев назад ее отец встречался с женщиной, которая жила в Уэстоне. Перл. Эрика съежилась при одной мысли о ней. Ее пышные волосы, слишком яркий макияж, вонючие духи из магазина «все по доллару», которыми она пользовалась. Однажды она услышала, как Перл говорила ее отцу, что Уэстон — это просто тупик, никуда не годное болото, и она хотела из него сбежать. Чего Перл не понимала, так это того, что Гранд-Треспасс ничем не отличался. Кого волновало, что он был на милю ближе к цивилизации? Миля — это ничто. Казалось, все хотели выбраться, но вряд ли у кого-то получится. Эрика планировала стать исключением.

— Чем занимается твоя мать? — спросила Эрика.

— Продает косметику Эйвон.

Эйвон. Значит, она была одной из тех женщин. Громких, напористых, всегда пытающихся продать тебе то, в чем ты не нуждался.

— Твой отец?

— Продавец.

— У тебя есть братья или сестры?

Сикрест покачала головой.

— Они счастливы вместе?

— Кто? — спросила Сикрест и затушила сигарету.

— Твои родители.

Глаза Сикрест сияли в ночи.

— Почему ты задаешь мне все эти вопросы? Разве не видишь, что я пытаюсь расслабиться?

Сикрест чем-то напоминала Эрике ее саму. Гнев. Сарказм. Нежелание быть стэпфордским эквивалентом всех остальных.

— Тебе ведь трудно быть милой с людьми? — сказала Эрика.

— Нет.

— Думаешь, было приятно заставить Бекки чувствовать себя плохо сегодня вечером? Смущать ее? Сказать ей и Хейли, что кто-то может следить за их домом?

Сикрест посмотрела на Эрику, ее глаза превратились в щелочки.

— Я говорила Бекки правду. Я не говорю то, что, от меня, хотят услышать другие люди. Мне кажется, она бледна. Так какого хрена? И если мне покажется, что она бледна, я ей скажу.

Она сбросила сандалии и встала.

— И какой-то псих продолжает звонить в этот дом и вешать трубку. Я думаю, что это может быть убийца. Бекки тоже так думает, просто она слишком боится это сказать. Эта девчонка, черт возьми, слишком всего боится.

Она неторопливо спустилась по бетонным ступеням на пирс.

Эрика встала так, чтобы видеть Сикрест поверх высоких кустов. Когда девушка добралась до гниющего дерева пирса, она остановилась и сняла футболку и шорты. Затем, не боясь аллигаторов и щитомордников, которые заполонили темную воду, она нырнула.

Глава 39

Была полночь, и Мак только что появился.

— Господи. Ты попадаешь в ловушку, Хейл, — сказал он, когда понял, что она пьяна. — В ту же чертову ловушку угодил почти каждый в этом городе. Ты слишком умна для этого. Становясь слишком зависимой от этого дерьма, очень сложно вернуться назад.

— Вернуться к чему? — саркастически спросила она. Хейли всплеснула руками в воздухе. — Ох, ты имеешь в виду это? Моя о, такая счастливая реальность? Мой отец мертв, мой лучшая подруга... гм, вероятно, мертва... моя мать сходит с ума... и я только что узнала, что мой надежный парень, моя опора, на которого, как чувствовала, я всегда могла положиться и который никогда бы мне не солгал... — Она остановилась, чтобы перевести дыхание. Когда она снова заговорила, ее голос был едва слышным шепотом. — В любом случае, я не знаю, слишком ли меня сейчас волнует жизнь в реальности.