— Поможет ли антидепрессант? — спросила Хейли, задаваясь вопросом, действительно ли таблетка может погрузить разум в спокойное отрицание и, возможно, помочь ее матери.

Мужчина покачал головой.

— Твоя мама не хочет связываться ни с какими чертовыми антидепрессантами. Она будет горевать о своей утрате, как и должна. Для ума не всегда плохо чувствовать некоторую боль. И в случае с твоей мамой это совершенно нормально. Ты же знаешь, она потеряла любовь всей своей жизни.

Бруссард встал и нахлобучил на голову свою рыбацкую шляпу.

— Я вернусь завтра после рабочего дня, чтобы проведать ее. И знаешь я рекомендую тебе провести некоторое время за пределами этих стен, дорогая. Смерть — печальная часть жизни, но она все еще имеет свое место. Постарайся не позволить смерти твоего папочки так сильно поглотить тебя. Пусть твоя мама поправится сама по себе. Ее траур закончится, когда она будет готова.

Наблюдая за отъездом доктора Бруссарда, Хейли гадала, прав ли он. В конце концов, ее мать, казалось, делала успехи, хотя и медленно. Ну и что с того, что она думала, что видит призрак своего мужа. Если это то, что ей потребовалось, чтобы поправиться, то это не так уж плохо... или нет?

Глава 36

«Одна ложь обязательно порождает другую. Правда?» — Вот о чем спрашивала себя Хейли, садясь в грузовик Мака. Этот вопрос она задавала себе уже несколько дней. Ради всего святого, это был Мак. Мак. Он никогда намеренно не сделал бы ничего, что причинило бы ей боль. Никто не был идеален. Черт возьми, она сама была далека от этого.

Мак всегда хорошо относился к ней, и их отношения были непохожи на большинство других. Это было на самом деле хорошо, бескорыстно и полезно для здоровья. Конечно, не такие страстные, как у ее родителей, но все же они с Маком занимались сексом. Почти сказочные отношения, о которых она мечтала сама, когда была маленькой девочкой. Но кое-что, она теперь понимала, было далеко от реальности.

Ее родители были женаты почти двадцать лет, но никогда не переставали вести себя как молодожены. Вы могли видеть степень их любви в том, как они смотрели друг на друга, как они относились друг к другу, как они прикасались. У них был такой тип связи, который вы могли почувствовать, находясь с ними в одной комнате. И хотя Мак не смотрел на нее так, как ее отец всегда смотрел на ее мать, он был очень добр к ней. И им было комфортно вместе.

Хотя она часто грезила об Остине, это было всего лишь виноватое удовольствие. Мак был ее мужчиной. Он был единственным, кто любил и хотел ее.

Когда Мак дал задний ход грузовику, ей удалось слабо улыбнуться.

— Ты улыбаешься, — удивленно сказал Мак.

Хейли устроилась на своем месте и протянула руку, чтобы коснуться его шеи.

— Что плохого в том, чтобы улыбаться?

Он посмотрел на нее.

— Я не знаю, — сказал он, медленно выговаривая каждое слово, как будто что-то подозревал. — Думаю, просто давно не видел, как ты улыбаешься. Но это мило. Это действительно мило.

Он включил передачу, и они направились к Главной улице, к киоску с мороженым. Мак взял выходной на работе, чтобы провести с ней время, чего он никогда не делал, и у них был целый день, чтобы побыть вместе. Они так давно этого по-настоящему не делали.

— После мороженого, куда ты хочешь пойти? Выбирай. Мы можем съездить в Лафайет и сходить в кино. Или мы можем отправиться на рыбалку? Все, что захочешь. Сегодня возможно все.

— М-м-м-м. Давай посмотрим фильм. Мы не делали этого целую вечность.

— Тогда в кино, — сказал Мак, глядя на дорогу перед ними.

Хейли потянулась за своей сумочкой. Она расстегнула ее и выудила свои водительские права. Они понадобится, чтобы попасть на фильм с рейтингом 18+. Она случайно повернула сумочку под углом, и из нее вывалилась какая-то мелочь, исчезнув в тесном пространстве между пассажирским сиденьем и переключателем передач.

— Черт, — пробормотала она.

Грузовик замедлил ход, и Мак выключил зажигание.

— Оставайся здесь, — сказал он и выскочил из машины. Хейли просунула руку в пространство, чтобы забрать мелочь, и ее пальцы коснулись чего-то гладкого. Она схватила это как раз в тот момент, когда Мак открыл для нее пассажирскую дверь.

У нее перехватило дыхание. Это была жестянка из-под конфет.

— Позвольте, мисс Ландри? — проговорил Мак. Он пытался помочь ей выбраться из грузовика.

Хейли изучала маленькую розовую коробочку, в которой Тиффани хранила мятные леденцы. Чаще, конечно, марихуану. Она перевернула ее и увидела знакомую монограмму TП. Тиффани Перрон.

Она попыталась вспомнить, бывала ли Тиффани когда-нибудь в грузовике Мака, и не смогла.

— Что у тебя там? — спросил Мак.

Она посмотрела на него снизу-вверх.

— Это принадлежит Тиффани. Я нашла ее между сиденьями.

На мгновение Мак выглядел таким же растерянным, как и чувствовала себя Хейли.

— Ой. Должно быть, она ее уронила.

— Когда она была в твоем грузовике?

Мак потер щетину на подбородке.

— Несколько недель назад. Я подвозил ее. Она шла по Главной улице. Сказала что-то о том, что Чарльз высадил ее у Люка, и у нее нет машины, чтобы добраться домой.

Мысли проносились у Хейли в голове. Некоторые устанавливали связи, которые имели смысл. Некоторые нет. Но они висели в густом тумане, и она не могла разобрать ни одной из них.

Мак прищурился.

— Ты в порядке, детка?

— Да, — солгала она.

Он ухмыльнулся.

— Тогда давай купим нам несколько порции мороженого.

Глава 37

Было одиннадцать часов вечера пятницы, а Том все еще не вернулся домой. Дети лежали в кроватках. По крайней мере, она так думала. «Как можно быть уверенной в эти дни, — подумала Рейчел, — особенно с Келси».

Она отбросила книгу, которую пыталась прочитать, накинула халат и пошла по коридору в комнату дочери. Открыла дверь спальни и подождала, пока глаза привыкнут. Когда они это сделали, Рейчел увидела, что Келси там нет. Гнев закипел в ней, и она вспомнила прошлое воскресенье, когда еноты опрокинули мусорную корзину на заднем дворе, создав тот ужасный шум.

Она проснулась в панике и бросилась в комнату Келси. В животе у нее была тяжесть, Рейчел чувствовала что-то ужасное, ужасно неправильное. Добравшись до спальни, она обнаружила, что Келси выскользнула из окна.

Это была первая ночь, когда она вошла в комнату Келси и не обнаружила ее там, ее кровать оказалась пуста, одеяло едва сдвинуто.

На следующее утро они выясняли отношения, обе орали во всю глотку. Келси сказала, что ненавидит ее.

Ненавидит.

И что она ужасная мать.

Ужасная.

Слова дочери мучили ее.

Как и в ту ночь, Рейчел забралась в постель дочери и стала ждать ее возвращения. Лежа на мягком постельном белье, она вспоминала то время, когда они с Келси были лучшими подругами.

Случилось ли с ними что-нибудь, кроме ее полового созревания? Или она своими действиями как-то оттолкнула ее? Она хотела быть ближе к своей дочери. Она хотела, чтобы Келси доверяла ей, любила ее, нуждалась в ней, но Рейчел понимала, что частично сам виновата в новом отношении Келси. Она должна была быть в первую очередь матерью, а во вторую — женой, но уже несколько месяцев она резко поменяла свои приоритеты.

В комнате потемнело. Рейчел приподнялась на кровати, осознав, что кто-то стоит перед окном, загораживая лунный свет. Это Келси. Она вернулась домой.

Ее мысли метались, пока она пыталась понять, как лучше всего справиться с этим. Должна ли она снова разозлиться? Или она могла бы быть спокойной со своей дочерью и просто еще раз объяснить, как опасно ускользать ночью?

Рейчел села прямо на краю кровати и разгладила ладонями шелковую ночную рубашку. Затем сделала несколько долгих, глубоких вдохов. Было ли сейчас подходящее время сказать ей, что она сожалеет о том, что не была эмоционально доступна? Да, именно это она и сделает. Она будет спокойна. Келси была бы признательна за это, и они двое начали бы возрождать свои отношения.