Её глаза выдавали всё. Она знала, как себя с ним вести, дразнить. Заставлять желать. По натуре своей он был добытчиком. Чувство достижения, охоты только разжигало его влечение и не позволяло соскучиться. Вот это дикое, мужское, первобытное начало, харизма, что женщины так выискивают в мужчинах, у Себастьяна везде, где необходимо проявлять инстинкт охотника, и ему это, безусловно, нравилось. Когда-то нежный и ранимый человек с чувством утончённого, он не мог теперь обойтись без чувства власти над кем-то, но не деспотичного контроля, а именно покровительства и опеки. Он так себя чувствовал нужным. Себастьян всё так же смотрел вожделенно на Сабину, пока она ненавязчиво с ним кокетничала. Но именно в этой её сдержанности, медлительности, изысканности, грации, которые на грани сочетались с феерическим, взрывным и взбалмошным характером, и скрывалась вся её необузданная натура. Желали её все мужчины, впрочем, как и сейчас из виду не выпускают ни на секунду, что очень лестно Сабине, но отдалась она одному. Они смотрели и игрались взглядами, их руки еле соприкасались подушечками пальцев, а дыхание успевало дойти до тела лишь отголосками. Они были так близко, рядом, их тела то сблизятся, то отстранятся, пока руки сплетаются воедино. Сабина была упоительно прекрасной, и Себастьян никак не мог насытиться ей. Он её поцеловал, или она его. Это настолько быстро произошло, что тяжело утверждать, кто же первым набросился. Дышал он тяжело, сердце колотилось словно бешеное. Солнце засвечивало комнату, отбиваясь лучами от белых стен. От окна дул ветер и доносился запах уличной еды. На него же и отозвался у Сабины желудок.
– Стой, – запыхавшись, с иронией сказала Сабина, держа руку на груди у Себастьяна. Её желудок и дальше ворчал.
Себастьян засмеялся. Их лица, носы соприкасались, а глаза были напротив друг друга. На этом их поцелуй прекратился.
– Проголодалась? – спросил Себастьян, не отпуская руку Сабины.
– Не откажусь.
– Думаю, что пришло время что-то заказать, – с улыбкой сказал Себастьян и потянулся целовать Сабину, закрыв глаза.
– Ты прав. Пришло время, – прозвучал грубый, низкий мужской голос, словно говорил из глубины души, а не гортани.
Себастьян, так и не успев поцеловать Сабину, отстранился назад. Испугался он не сразу, но, как только его мозг принял информацию, что происходит, дрожь прошла по всему телу, хотя осознать так и не получилось. Перед ним вместо Сабины сидела некая субстанция в чёрном балахоне. Лицо было закрыто. Себастьян и не пытался его рассмотреть, но если там бы что-то было, то какие-то отблески всё равно заметил бы, но среди всей этой черни внутри балахона только она и виднелась. Оно было чёрным, глубоким, как пустота в колодце, где нет конца и не видно воды. Единственное, что Себастьян заметил в своём состоянии, – это изумительные руки, от которых исходил холодный пар, как от льда. В отличие от всего создания, которое так и не получилось увидеть, эти пальцы распластались на диване и постукивали, как совсем отдельные части от всего тела. Вместе с ним комната тоже не менее преобразилась. Теперь это было тёмное помещение, стены которого оделись в багровый оттенок с проступающими, глубокими, длинными следами ногтей. А скрежет, что поступал от них, был ужаснее любого крика. Уши Себастьян закрыть не мог. Тело его оцепенело. Внимание на визуальные моменты он тоже не обращал. Эта субстанция настолько сильно его засосала, притянула к себе, что даже для выполнения малейшего движения необходимо обладать недюжинной силой, которой у Себастьяна, естественно, не было в наличии. Себастьян только и смотрел внутрь балахона. Не двигался и не дрожал. Он не издавал ни единого звука, даже живот от вдохов и тот не шевелился. Балахон становился всё ближе и ближе к его голове. Скрежет ногтей также усиливался, но Себастьян никак не реагировал. То ли он не мог, то ли так испугался, что замер на месте. Вокруг всё изменилось. Солнце исчезло, а комната вся и дальше устилалась багровыми цветами, пока не растворилась в крови, наполняющей квартиру. Она сочилась из углов, потолка. Стягивалась на окнах в единый алый узор. Тишина. Всё затихло. Нет больше ни скрежета, ни шума с улицы, ни ветра, даже своё дыхание Себастьян тоже уже не слышал. Позу ему так и не удалось сменить. Находился он неподвижный всё в том же положении, с лицом, направленным к балахону.
– Пришло время ехать, – сказал голос из глубин балахона. Говорил он кратко. – Не тяни время. У тебя его в обрез.
– Что? – едва выдавил из себя Себастьян. Это единственное слово, которое Себастьяну с непомерным усилием удалось выдавить из себя с непомерным усилием. Прозвучало оно не ртом, а горлом, вырвалось случайно из глубин его души, будто он его там взращивал уже непомерно долго, и вот оно прорезалось, но не по его желанию, а чисто по воле случая. Его руки, что мёртвой хваткой держались за диван, задрожали, а из горла вырвался свирепый, глубокий вой. Себастьян вмиг отпрыгнул от балахона и, зацепившись за диван, оказался на полу. Упал он мягко, быстро, на ковёр. И так же привстав, не успел опомниться, как сущности больше не было. Дрожь не покидала тело ни на секунду. Его пятки покалывали, а пальцы были синими, словно у той сущности. Сабина сидела в недоумении, перебирая вспотевшими руками волосы. В голове она прокручивала тщетные попытки осознать произошедшее и дать ему какую-то здравую оценку, но такой не было. Она боялась не менее, чем сам Себастьян. Что он, что она смотрели исступлённо друг на друга и дрожали. Испугалась она не менее, чем он.
– Себастьян, что случилось? – в недоумении спросила Сабина, подступив к нему, но не тут-то было.
Себастьян сразу рукой показал, чтобы она не приближалась. Это был резкий жест «СТОП», и взгляд его, уже более осознанный, говорил то же. Сабина остановилась. Ему хотелось быть рядом с ней, но сначала нужно разобраться, что к чему. Где правда, а где вымысел. Что иллюзия, а что – нет. Необходимо было понять, видит он её или это обман. Поэтому его взгляд был прикован к каждому её движению, даже незначительному. Подозрения всё ещё не снимались. Логики здесь напрочь не наблюдалось, но что-то да делать нужно. Походило на безумие, что всё ещё его преследует. Основываясь на каких-то сумасбродных мыслях, воспоминаниях, умозаключениях о данном событии, что не подпадало ни под какие законы физики, перед глазами как наяву собирался образ той бездыханной сущности, холодных рук и её злопыхательный голос, что смешивался со скрежетом ногтей по стенам, которые сейчас ничем не отличались от самых обычных, покрытых краской стен.
Сабине далеко быть понять, что он сейчас испытывает, особенно когда уже несколько минут сидит на полу и смотрит в одну точку, но сложа руки сидеть тоже не хотелось, хотя, как поступить, она не понимала и абсолютно была в неведении, поэтому только и могла, что наблюдать и ничего не предпринимать. Как Себастьян её остановил, и не двигалась даже.
– Любимый, – сказала она, – всё хорошо? – медленно, по слогам, колеблющимся голосом спросила Сабина. Себастьян же молчал, но всё так же исступлённо смотрел на неё, не опуская взгляд. Сабине становилось не по себе. Теперь она начинала бояться. – Мне страшно, Себастьян, – резко закричала она, пытаясь достучаться до него. Это был мимолётный, быстрый поступок, что обычно происходит от отчаяния и безысходности. Она схватила его за плечи и начала трясти, словно мешок. Длилось это секунд десять, пока он не взял её за руки.
– Хватит, – сказал он, глубоко вдохнув. Себастьян всё так же отчуждённо смотрел на Сабину. Ему казалось, что в чём-то есть подвох и нужно быть осторожным, хотя бы для того, что не навредить ей. Хотя каждый раз, что он смотрел в её глаза, то всё опять видел тот ужасающий балахон, который ни на миг не отпускал его душу. Он понимал, что в чём-то кроется подоплёка, но где она и что она, ему было непонятно. Ему не было страшно, если это мистика или связано с Максом, но вот мысль о том, что его покидает рассудок, действительно пугала Себастьяна. Жизнь только стала налаживаться, обретать былое очертание, и как-то терять это он не хотел. Ещё хотелось покуражить, насладиться едой, сексом и чтобы всё это было в здравом сознании, а сойди он с ума, конец всему. Но больше всего его донимала мысль, что будет некому позаботиться о Сабине, семье и Карпенко, который стал для него вторым отцом. Лучше пусть это будет мистика, думал и надеялся он, но приблизительно Себастьян так и чувствовал, ведь с умом у него всё хорошо, а вот подобные моменты в жизни – частый гость. И что-то с этим нужно решать.
