Через несколько минут Маршалл возвращается, держа в руках два крафтовых стаканчика с кофе и пластиковую упаковку с несколькими пончиками.

— Не знал, какой кофе ты любишь, — он садится на водительское место и снова заводит машину, выезжая с заправки в неизвестном направлении, — поэтому взял на свой вкус. И пончики с шоколадной глазурью.

Я удивлённо смотрю на него, а он лишь ухмыляется в ответ. Держу в руках наш небольшой ночной перекус, пока Маршалл паркуется на небольшой смотровой площадке в пяти минутах от города. Кроме нас, здесь никого нет.

Двигатель затихает, и мы одновременно покидаем автомобиль. Ночной холод обдаёт мои разгорячённые щёки — в машине было слишком тепло даже с открытыми окнами, или же присутствие Маршалла в паре десятков сантиметров так повлияло на меня, — и я начинаю дрожать. Никогда не любила прохладную погоду. Маршалл видит это и слегка усмехается, снимая со своих плеч кожаную куртку и заботливо укутывая меня в неё. Незаметно для него я вдыхаю аромат, закрепившийся на коже. Он оседает в лёгких, проникает в кровь, растекаясь теплом под кожей.

Я делаю глоток ещё горячего кофе, следуя примеру Маршалла. Он сидит на остывающем капоте автомобиля, держа в руках крафтовый стаканчик, и протягивает мне пончик, покрытый шоколадной глазурью. Американо горьковатым жаром расплывается по телу, и я перестаю дрожать, однако всё ещё чувствую ночную прохладу. Мужчина видит мои старания — я не хочу показывать, что замёрзла, потому что в ответ снова могу получить упрекающий взгляд, — и прижимает меня к себе.

От Маршалла веет теплом. Рядом с ним настолько уютно, что я растворяюсь в своих ощущениях. Моя душа парит где-то среди звёзд, пока сердце пытается пробить грудную клетку и выбраться наружу, точно в руки этому мужчине. Его тёплая ладонь на моём плече словно прожигает мою кожу сквозь его куртку, проникая в неровно бьющееся сердце и опускаясь тяжестью внизу живота.

Мне кажется, что Маршалл чувствует моё состояние, даже не поворачивая голову в мою сторону. Я сразу же теряюсь — ощущаю страх. Я боюсь, что он отшутится в ответ, посмеётся надо мной, скажет, что у нас нет ни единого шанса стать ближе. Да и мой трезвый отголосок разума мерзко шепчет, что мы слишком разные, что нас соединяет лишь дело моего пропавшего брата, что лучше бы я думала о Томе, а не таяла от прикосновений консультанта полиции.

— Никогда не пробовала таких вкусных пончиков.

Маршалл довольно смотрит на меня, и я понимаю. Дело вовсе не в пончиках. Дело в мужчине, с которым я сижу на капоте старой машины, укутавшись в его кожаную куртку. Дело в Маршалле, который молча наблюдает за россыпью звёзд на ночном небе, прижимая меня к себе. Дело только в нём. И ни в ком больше.

Мы смотрим друг другу в глаза, и время замедляет свой ход. Его светло-серые радужки искрятся нежностью отражающихся в них звёзд, и я забываю, как дышать. Я боюсь пошевелиться, боюсь, что атмосфера тепла между нами разрушится. Горячее дыхание Маршалла касается моих губ, окончательно разрушая между нами расстояние в несколько сантиметров.

Он словно не хочет спугнуть меня — такое аккуратное прикосновение его сухих губ к моим. На секунду я замираю, не зная, как реагировать, но отвечаю на поцелуй. Чувствую горьковатый вкус выпитого кофе с едва заметной дымной ноткой, когда мои губы распахиваются, впуская язык Маршалла. Он сильнее прижимает меня к себе, углубляя поцелуй, и я полностью теряюсь, растворяясь в прикосновениях его губ.

Касаюсь его щеки свободной рукой, чувствуя под пальцами короткую колкую щетину. Мы разрываем поцелуй, и Маршалл потемневшими серыми глазами смотрит на меня. Я прохожусь кончиками пальцев по его влажными губам, и он легонько улыбается, оставляя короткие поцелуи на моих щеках.

Мы молча сидим на капоте автомобиля Маршалла, допивая остывший кофе. Я стараюсь даже не двигаться, чтобы не разрушить это чудесное мгновение. Рядом с Маршаллом я теряю всё, что было до него. Он вселяет в меня уверенность в завтрашнем дне, даёт огромное количество сил, чтобы держаться за последнюю прозрачную ниточку, связывающую меня с братом. Маршалл — тот, кто возьмёт чужую боль на себя, рискнёт своей жизнью ради другого.

Маршалл — тот, кого я хочу видеть рядом.

Нью-Йорк никогда не спит. На огромной скорости мы мчимся по шоссе, не соблюдая ограничения. Жёлтые огни фонарей сливаются в одну яркую полосу, вывески круглосуточных заведений расплываются пятнами. Салон автомобиля наполнен старыми рок-хитами, и Маршалл пальцами отбивает ритм по рулю. Сейчас мы не чувствуем неловкости или смущения; наоборот, мы словно должны быть вместе, ехать в машине под льющуюся из динамиков музыку и просто наслаждаться царящей в салоне атмосферой.

Я совершенно не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась. Не желаю, чтобы мы снова стали консультантом полиции и девушкой, у которой пропал брат. Сейчас мы — Маршалл и Андреа, мы расслабляемся рядом друг с другом, обнажая свои чувства.

— Могу я остаться у тебя до утра? — спрашиваю на одном из перекрёстков, когда автомобиль останавливается на красном сигнале светофора, взвизгнув шинами.

— Не боишься, что твой парень, — Маршалл с презрением выделяет эти слова, усмехаясь, но не поворачивая ко мне голову, — будет тебя искать?

Мы снова вернулись к началу. Чувствую себя полнейшей дурой — конечно, для него я никто. Я не могу проводить с ним время, как мне бы этого хотелось, я не могу разговаривать с ним на всевозможные темы. Меня тянет к Маршаллу, но мерзкий голос разума шепчет, что дома его может ждать девушка, с которой он обнимался в отделе полиции.

Я отворачиваюсь к окну. Мимо всё так же проносятся жёлтые фонари и неоновые вывески, но теперь они не такие яркие. Цвета потускнели, темнота вырвалась из заточения, поглощая ночной город. В области сердца моментально тяжелеет, грудь наливается кипятком, горло душат непрошенные слёзы. Выпитый больше часа назад алкоголь напоминает о себе — перед глазами проносятся чёткие картинки произошедшего в клубе.

Перекрёстки сменяют друг друга, и я начинаю понимать, что мы находимся в одном из спальных районов Нью-Йорка. Одинаковые многоэтажки, среди которых можно заблудиться, светятся окнами. Маршалл тормозит около одного из домов и с улыбкой поворачивается ко мне.

— Надеюсь, ты всё ещё хочешь остаться у меня до утра, — он заглушает двигатель и выключает музыку.

— Не боишься, что твоя девушка, — следую его примеру и интонационно выделяю последние слова, — будет недовольна?

Смех Маршалла приятно обволакивает. Он прикрывает глаза, отдаваясь в плен эмоциям, и в уголках появляются маленькие морщинки. Розоватые губы растянуты в улыбке и обнажают ровный ряд белоснежных зубов. Он смеётся так искренне, что я сама заражаюсь и следую его примеру.

В его серых глазах плавают лукавые смешинки. В чёрных зрачках мелькает веселье, словно Маршалл рад моей реакции. Он смотрит на меня, как на маленькую девочку.

— Давай проясним, Андреа, — с его губ срывается короткий смешок, — у меня нет никакой девушки. А та брюнетка, Лиза, с которой ты видела меня в участке, подруга детства. Она пришла ко мне за небольшой консультацией.

— Эдриан — мой бывший, — я выдыхаю, а глаза Маршалла становятся серьёзными, — но сейчас между нами нет ничего, кроме дружбы и поддержки.

Буквально слышу, как рушится стена, возведённая между мной и Маршаллом. Мы спокойно дышим, улыбаясь друг другу, и мужчина внезапно втягивает меня в свои крепкие объятия. Я обхватываю его плечи руками, утыкаюсь носом в шею, чувствуя приятный аромат.

Его губы горячо касаются моих щёк, оставляя короткие поцелуи. Мы смотрим друг другу в глаза, и я ощущаю, что моё сердце в который раз за ночь грозится вырваться из плена рёбер. Наши губы находят друг друга, и теперь поцелуй чувствуется совсем иначе. Нет страха, что Маршалл может играть со мной, нет сожаления, что это не повторить, нет неловкости. Есть желание быть ближе, есть жажда в его руках и поцелуях, есть ощущения, заставляющие меня парить.