- Более чем, - спокойно ответила, проведя правой ладонью по лицу – со лба до подбородка.

- А теперь… - я не стала дослушивать тирады.

Вошла в свою комнату, захлопнула дверь и закрыла. Пока у нее шли секунды шока, я придвинула к двери комод и поставила на него компьютерное кресло. Думаю, можно было и догадаться, что разговор окончен. Какой кошмар, мои родители форменные психи, а бабуля мечтает сдать меня в психушку.

Тим, где бы ты не был, знай – я тебя ненавижу за то, что мою жизнь из ужаса ты превратил в ад.

Моя кровать была очень тяжелой, но мне все равно удалось слегка придвинуть ее к комоду. Будучи уверена в том, что больше меня не побеспокоят, я переоделась в ночную длинную до пят сорочку. Затем буквально рухнула в кресло в углу у окна и уселась в своей любимой позе. Поджала ноги к груди и уткнулась лицом в колени. Вот она истерика. В то время как за дверью бушевала Наталья Викторовна, я стараясь как можно тише проливать слезы о своей участи.

Но вскоре вернулись бабуля и отец. Женское верещание смешанное с псевдо слезами. Бабуля громко заохала и кинулась в свою комнату, наверняка, звонить Софье Григорьевне, но вряд ли дозвонилась, потому что быстро вернулась назад. Мужчина постучал в мою забаррикадированную дверь.

- Эльвира, сейчас же открой! – приказал он.

- Моя знакомая не отвечает, - озабоченно промолвила она, - Наташенька, успокойся.

Но та и не думала. Когда косяк дал трещину, я обратила широко открытые испуганные глаза на дверь. Черт, если он проломит дверь, то живой я сегодня точно не останусь. Никак не могла взять в толк причину такого кипячения.

- Сейчас же открой проклятую дверь или я ее выломаю! – взревел не мужчина и не отец, нет, это был истинный монстр, быть может, родственник печально известного Кинг-Конга.

- Юра, остынь, - испуганно молвила бабуля.

- Ева Васильевна, не лезьте! – рявкнул он, - со своей дочерью я как-нибудь сам разберусь, - надо же, вспомнил.

Наталья Викторовна повела бабулю на кухню, чтобы выпить каких-то лекарств и поискать успокоительное. А мужчина продолжал выбивать мою дверь. Единственное, что я слышала – это как мое собственное сердце колотилось в груди. Сильнее сжала колени, что костяшки тощих пальцев побелели. Я ни на шутку перепугалась – впервые в жизни. Возможно, по большей части потому, что твердо знала – в этом мире я одна и никто не поможет, помощи ждать просто неоткуда. Один выход все же был – окно пятого этажа. Эх, если бы были под окном деревья, то я не думая бы прыгнула, но там был только асфальт. Выходит, если бы я прыгнула, то либо умерла на месте, либо навеки осталась «овощем», а это не самая приятная перспектива.

Дверь с грохотом проломилась посередине. Всю верхнюю часть «отец» буквально вырвал. Компьютерное кресло выбросил в коридор. Забрался на комод, спрыгнул с него, легко его отшвырнул и открыл уцелевшую часть двери.

- Ты как себя ведешь?! – с паром из ноздрей закричал он.

Ох, если б я могла стать меньше в миллиарды раз, то с радостью бы это сделала. Мужчина схватил меня за руку и одним рывком поставил на закоченевшие ноги, что я чуть не упала.

- Почему дверь не открывала?! – продолжал он, при этом тряся меня за плечи с такой силой, что голова тряслась и вся комната плясала перед глазами во все стороны, к тому же я висела в воздухе.

- Юра, - слабо позвала бабуля.

Но он не обратил на нее никакого внимания. Голоса смешались в одно месиво, мне кажется, я стала терять сознание.

- Отвечай! – приказал он, его лицо прямо перед моим, но из-за воды в моих глазах я смутно его видела.

- Отпусти меня, монстр, - дрожащим голосом простонала я, глаза почти что закатывались, ощущение, что он ломал мои кости.

- Ах, ты тварь! – рявкнул мужчина.

Резко отпустил плечи, мои ступни коснулись пола. Замахнулся и что было сил треснул по левой стороне лица. Я этого никак не ожидала и как мешок с костями рухнула на пол, по пути ударившись головой о железную ножку кровати. Вдобавок я была слишком слаба, чтобы сопротивляться, возможно, из-за того, что давно ничего не ела. Мое тело обмякло, я осталась бездвижно лежать на полу, анализируя свои возможные травмы. Удивительно, но челюсть выбита не была. Откуда-то сверху послышалась новая череда женских воплей – это бабуля как-то вяло ругала свою дочь и зятя. Последние двое ее не слушали. Наталья Викторовна причитала, успокаивая мужа или бывшего или не знаю, кем он там ей приходился. В общем, она его увела в их комнату. Бабуля осторожно вошла в мою спальню.

- Ну, зачем было его доводить до такого состояния, не понимаю, - отчитывала она, пытаясь меня поднять.

- Не трогай меня, - с ненавистью прорычала я.

- Эля, - укоризненно сказала пожилая женщина.

С долю секунду постояла надо мной, затем развернулась и вышла из комнаты. Боги, что же теперь делать? Как дальше жить? Мне же даже податься некуда. Вот она та реальность, в которую меня швырнул Тим. Лучше бы я продолжала быть сиротой, ну, или почти что сиротой. По крайней мере, в том мире мой отец был человеком, а не необузданным психованным чудищем. Продолжая лежать на полу, я осторожно свернулась в калачик. Голова гудела, ныла и болела. Надо же, а я даже не замечала, что у меня деревянный пол, раньше здесь был ковралин. А теперь доски и кусок ковра. Я лежала на первом. Кровь перемешалась с беспрерывным потоком слез.

Крепко закрыла глаза и абсолютно четко увидела, как тону в водовороте. Пусть дна пока еще не видно да и воздух почему-то в легких еще есть, я все же чувствую, что невидимая сила затягивает меня в самую темноту, в ночь, мрак. Туда, где нет места положительным эмоциям и чувствам. Нет места самой жизни. Возможно только существование. Молчаливое существование.

13

В тот день, когда Тарас Бульба сказал: «Я тебя породил, я тебя и убью», его сын уже был мертв. Он, конечно, ходил еще по земле и все такое, но думаю, как только родитель решает убить свое дитя, то тот умирает внутри себя. Каламбур? Возможно. Но одно точно – та я, что была раньше, убита. Воскрешения не будет.

Ночью я лишь однажды сомкнула глаза, когда погружала своих родителей и бабулю в глубокий сон. Вернее, кошмар, где я их заперла. С утра они не проснулись. Все выглядело так, будто они просто продолжали спать. Я быстро приняла душ, переоделась в привычную одежду, которую давно не меняла, разве что только футболку. Закинула в сумку средства личной гигиены. Взяла денег – все что были у бабули и моих так называемых родителей. Кредитные карточки спрятала за мусорным ведром на кухне под раковиной.

Замазала огромный на пол-лица синяк тональным кремом, который был у меня на всякий случай. На поиски этого тональника, кстати, я убила часть сентября, так как кожа у меня очень бледная, а большинство средств такого рода рассчитаны на негритосок.

Так же взяла свои документы. Думаю, можно догадаться, что именно я решила сделать. Ноги моей больше не будет в этом доме. Для верности я прихватила и ключи от автомобиля бабули. Помню, однажды в сентябре, когда Тим еще не показал себя подонком, он в один из вечеров учил меня водить автомобиль. Тогда из меня вышла отличная ученица. Но вспомним, что тогда была не сегодняшняя я.

В моей комнате был тот же беспорядок, что и накануне вечером, впрочем меня это мало трогало. Я не удосужилась оставить прощальной записки. Люди, что были в этой квартире, мне чужие.

Шесть часов утра. Город спал и слава Богу. Открыла капот бабулиного авто.

- Так, так, - молвила себе под нос, - что мы можем здесь испортить? Может, это? – я со всей силы выдернула какой-то шланг.

Закрыла капот. Отворила дверцу и уселась на место водителя. Из дома я прихватила перочинный ножик монстра с официальным названием «отец». Этим самым ножиком я оторвала пару панелек. Вырвала CD-проигрыватель. Изрезала провода, что шли к зажиганию, дворникам и чему-то еще. Довольная собой, закрыла за собой дверь на замок. Ключи бросила близ переднего колеса.