Когда он закончил и посмотрел на меня, я развернулась и побежала. Лучше доеду на метро, чем рядом с этим неадекватным.

– Геля! Стой! – он догнал меня, схватил за локоть.

– Отпусти меня! Сумасшедший! Как ты мог? Что это было?

– Он позволил себе прикасаться к тебе. Мы же вместе? Я должен был заступиться за свою девушку.

– Я тебя об этом просила? Ты такой жестокий.

– Геля. Ну, прости. Сам не знаю, что на меня нашло. Просто башню снесло, – он крепко сжал меня в объятьях. – Не уходи, пожалуйста, – в его голосе было столько тоски. Я смягчилась.

– Хорошо. Но обещай, что такое не повторится.

– Обещаю. Поцелуй меня, – я коснулась его губ, провела языком. Он зарычал, сжал меня крепкими мускулистыми руками, увитыми венками. От него у меня голова кругом, ноги подкашиваются, внутри эйфория. Он убрал прядку с лица.

– Поедем, покатаемся?

– Давай лучше на Воробьевы? Тут недалеко.

Мы шли по выложенной красной плиткой дорожке, держась за руку. С кленов падали красные листья, это место я любила во все времена года. Но осенью оно особенно чудесное.

Кирилл улыбался, у меня в груди ёкало от этого зрелища. Проходящие мимо девушки сворачивали на него головы, и я начала понимать Кирилла. Мне тоже хотелось начистить им их раскрашенные лица.

– Молодой человек, – окликнули его девушки. – Не могли бы вы нас сфотографировать? – я чуть не фыркнула от такого дешевого подката. Блондинка передала ему айфон, погладив по руке, Кирилл направил на них камеру, они изгибались, предоставляя лучший обзор на глубокий вырез декольте, на идеальные длинные ноги.

Ногтями впилась в ладошку, оставляя следы. Я ревновала. Очень сильно. А ведь это они даже не целуют его в щеку.

Наши отношения развиваются очень стремительно. Теперь у меня другой статус, и то, что раньше считалось нормальным, теперь может быть расценено, как флирт.

– Ой, класс! – девушки пролистывали сделанные фотографии. – Вы фотограф? Такие снимки отличные. Может, сделаете нам фотосессию? Я дам вам мой номер.

– И я! – поторопилась заверить вторая.

– Можете нас сфотографировать двоих. Вместе, – не надо быть экстрасенсом, чтобы понять, на что они намекают. Развернулась, скрестив руки на груди, поспешила уйти.

Мне было неприятно это состояние, будто внутри все выворачивает, крутит. Хотелось сбежать. С моим бывшим такого не было. К нему тоже постоянно клеились девушки, но я только подшучивала над ним.

– Геля, – Кирилл обогнал меня, перегородил дорогу. На лице самодовольная улыбка.

– Ты ревнуешь, Белка?

– Нет, – буркнула я.

– Ревнуешь. Иди сюда, – он притянул меня в объятья.

– Пусти! Почему бы тебе не догнать этих на все согласных девушек? Зачем тебе мучиться со мной?

– Потому что я так хочу, – прошептал у моих губ. – Очень хочу, – наши губы сливаются, все плохие мысли улетучиваются. Я запрыгиваю на него. Хочется быть ближе, кожа к коже. Хочу его. Прямо здесь. И не важно, где мы.

– Пойдем, прогуляемся? – он ссаживает меня с себя. Ведет за ручку. Я сбита с толку. Разве ни этого он хотел? Вот она я, разгоряченная, готовая перейти на другой уровень. Бери!

А он – покупает мне мороженое, мы садимся на лавочку, смотрим на реку.

– У тебя мороженое тает.

– Я не хочу, – как бы ему объяснить, что мне нужно, и не быть при этом жалкой?

– Геля, – позвал он. Я не отвечала. Он ткнул мне в губы подтаявшим мороженым.

–Эй! – облизала губы. Я видела, как его стальные глаза превратились в грозовое небо. Хм, его возбуждает, как я ем?

Улыбнувшись, лизнула, блаженно закатив глаза. Кирилл сглотнул, следил за мной, не отрываясь. Белая капелька побежала по вафельному стаканчику, дно прорвалось. И мне уже было не до соблазнения. Жадно высасывала подтаявшее мороженное.

– Я не могу.

– Что?

– Мне нужно домой. Забыл про одно дело. Это срочно. Давай я тебя подвезу до дома.

Кирилл

Геля долго молчала. Потом все же не выдержала.

– Я что-то сделала не так? – и что мне сказать? Что я связан условиями спора, и что после секса все должно кончиться. Геля мне такое точно не простит. И почему то мне не хочется, чтобы все это кончалось. Объясни ей, что свою тачку я очень хотел, закончил школу с красным дипломом, да и в лучший ВУЗ поступил ради нее. И потом отдать? Не мог.

Дело даже не в цене, она мне по-особому дорога.

– Все хорошо, Белка, – Геля щелкнула пальцами. Нервничает, но расспрашивать не продолжает.

– Я завтра заеду за тобой, – поцеловал и убежал, как от чумы. Мне хотелось продолжить.

Дома проплавал несколько километров в бассейне.

– Я смотрю Брест «Геля» не покорен? – услышал насмешливый голос Алекса, – подтянулся на руках, вылез.

– Тебя почему так волнует моя личная жизнь? Так печешься о выигрыше? – достал из холодильника банку пива и бросил ему.

– Да я сам не рад нашему спору. Я же вижу, она тебя зацепила. Я не хочу терять друга из-за какой-то девки. Мы со времен школы вместе. Хрен с ней, с тачкой. Мне она не нужна.

– Нет. Я знал, на что шел, – взял со столика ключи и бросил другу. – Она твоя.

– Я не могу.

– Как хочешь. Если бы я выиграл – забрал бы твою Феррари. Меня не мучили бы муки совести, – Алекс сунул ключи в карман.

– Что, с рыжей все?

– Я расторгаю спор. Будем считать, что мой Макларен – отступные тебе.

– Ты все еще будешь с ней?

– Да.

– Расскажи хоть. Что в ней такого?

– Сам не знаю. Все то же, что и у всех остальных, две руки, две ноги…

– Две потрясные сиськи.

– Пошел ты. Не смей так про нее, – Алекс шутливо поднес к лицу руку, изображая телефон.

– Доктор! Доктор! Мы его теряем! – мы еще поболтали, попросил водителя перегнать мой Макларен к нему в гараж.

Буквально через полчаса ко мне в комнату ворвался злой, как черт отец.

– Вова сказал, что отогнал машину твоему другу?

– Да. Он тебе правду сказал.

– Ты охренел, сын?

– А в чем проблема? Машина записана на меня, я могу делать с ней, что хочу. Разве не так?

– Я совсем тебя избаловал. Ты думаешь, мне просто так деньги с неба сыплются? Ты же ее так хотел. Немедленно поезжай и забирай!

– Нет. Я ему проиграл спор.

– Опять ваши дебильные споры на девок? Ты хоть представляешь, сколько она стоит? Тридцать пять миллионов! Это голая. Мне она стоила гораздо больше. И ты просто так ее отдаешь?

– Пап, прости. Это вопрос чести.

– Когда ты сам купишь ее, тогда можешь делать с ней, что хочешь, хоть на металлолом сдавай! Лично под пресс ее ставь. Но пока я плачу, ты не можешь делать, что хочешь!

– Ну, накажи меня. Заставь ездить на Лада Калине. Но от принципов не отступлю.

– А знаешь. Это мысль. Ты будешь получать, как все студенты. Пять тысяч в неделю. Я забираю твои банковские карты. И никакой машины! Помотайся, как я в юности, на метро. Потрать из этих денег на «стрелку», на обед, мелкие расходы на канцтовары. И тогда, может быть, у тебя появится уважение к моему труду.

– Пап. Ты серьезно? Метро? – отец закатил глаза к потолку и вышел из комнаты, бурча себе под нос:

– Мажор хренов. Да мы таких в переулке били.

Честно, я не ожидал такой реакции от отца. Думал, он даст хотя бы Бентли. Все равно тот в гараже без дела стоит. Со злости бил по груше.

– Эх, Белка! Знала бы ты, какие лишения я терплю, чтобы мы были вместе.

Геля

Кирилл не смог заехать за мной. Всю ночь я крутилась, думала о его странном поведении. И тут он подтвердил мои опасения. Не приехал. Я ему неинтересна.

Я хотела поговорить с ним не по телефону, поэтому ждала у входа в ВУЗ. Каково же было мое удивление, когда он прибежал запыхавшийся, помятый.

– Что с тобой случилось? Ты в аду побывал?

– Почти. В метро.

– Что?! – я зашлась в нервном смехе. Кирилл и метро. Абсурд!

– Перестань издеваться! А не то я тебя отшлепаю! Там такая давка в час пик. Мне отдавили ноги, оторвали пуговицы на любимой недешевой рубашке. Еще моя девушка смеется надо мной. Иди лучше сюда. Мне срочно нужна компенсация, – он притянул меня к себе, и мне резко стало не до смеха. Откинул волосы назад, смотрел проникновенным взглядом. Я чувствовала себя особенной. Кирилл безумно сексуальный. И в меня упирался его недвусмысленный стояк.