— Ага, я попрошу свою домовушку всё сложить, — сказала я. — Тини! — щёлкнула я пальцами.

Перед нами появилась моя помощница и с радостью произнесла:

— Хозяйка звала Тини, Тини счастлива служить.

— Ты моя хорошая, — обняла я домовушку, вновь передавая поток маны, — Вот тут я собрала все вещи моей подруги, почисти, пожалуйста, всё и сложи вот в этот сундук.

Домовушка кивнула, забавно хлопнув ушами и принялась за работу, а я пошла вниз в гостиную. Когда я проходила мимо одной из девушек, та с ненавистью глянула на меня и прошипела:

— Стукачка. Погоди у меня, я до тебя доберусь.

Я развернулась к ней мгновенно и, схватив её за горло, телекинезом подняла и впечатала в стенку.

— Ты вообще не соображаешь, как я посмотрю? — с яростью сказала я. — Ты, будучи здоровой, пятнадцатилетней девкой, издевалась и унижала абсолютно ни в чём неповинного ребёнка, причём твою сокурсницу. Ты воровала у неё вещи, что уже само по себе — уголовщина, но ты делала это не потому, что ты нищая, и у тебя нет своих вещей, не потому, что ты мёрзнешь без тёплых вещей… нее-е-т… ты воровала тёплые вещи, без которых твоя однокурсница не способна согреться, только чтобы поиздеваться над маленькой девочкой. Просто чтобы поржать над твоей подругой! Ты воруешь у своих! Ты — мерзкая крыса, способная только гадить, покуда никто другой не видит, и теперь ты смеешь открыть свой поганый рот и тявкать что-то на меня? — поразилась я.

Я отбросила задыхающуюся девушку в сторону и подняла телекинезом и собрала вместе всех остальных её подельниц, поставив их к стенке напротив.

— Так вот, запомните! — давление магии повысилось так, что дети упали на колени, — я вам не Луна и не профессор Флитвик. У меня вы снятыми баллами и чисткой идиотских кубков в зале наград не отделаетесь. Полезете на меня или моих подруг, и я вас так отделаю, что мадам Помфри вас потом по частям собирать будет. Такие, как вы, нормальных слов не понимают! Сидите тише воды и ниже травы!

Давление магии пропало, а я обвела глазами вжимающихся в стенку ошарашенных девочек. На моё плечо легла рука Пенелопы.

— Не стоит, — тихо сказала она.

— Да бесят вот такие, — махнула я в сторону идиоток. — Гадят, издеваются, воруют, подставляют своих подруг и почему-то считают, что так и надо, и ещё и на меня злятся!

— Может, они раскаиваются?

— Ага, щас, я же говорила, я их эмоции чувствую, нифига они не раскаивались до этого.

— А сейчас? — поинтересовалась староста.

— Сейчас они просто обосрались от страха, но раскаяния я всё равно не чувствую.

Я повернулась к ним и спросила:

— Вы, скажите мне правду, я всё равно почувствую, когда вы врёте, вы понимаете, что вы сделали? Вы понимаете, что издевались ни за что над маленькой девочкой? Вы понимаете, что вы творили? Хотя, что я спрашиваю, конечно, понимали, особенно ты, — указала я на одну из девочек, — иначе не прятала бы вещи Луны в сундук своей подруги. Значит, ты отлично понимаешь, что воровать и издеваться не хорошо. Понимаешь ведь? Потому ты подставила свою соседку по комнате? Думала, что если будут разборки, подумают на неё, так?

Разборки были шумными, дети даже позвали нашего декана, а Флитвик, когда узнал, что произошло, взбесился не на шутку. Воровать у своих, такого вообще нигде не любили, а в среде магов особенно, однако у Флитвика меры воздействия были весьма ограничены. Снимать баллы? Ну, во-первых, на нашем факультете на эти баллы никто и так особо внимания не обращал, а во-вторых, дилемма в том, что снимать-то он будет сам у себя. На отработки он их, конечно, послал, а одну девочку даже выкинул со своего факультатива, который он ведёт, но на этом все административные меры у него закончились, зато орал он на них долго. Среди нас Флитвика настолько злым не видел никто и никогда.

Луну решением декана перевели в другую комнату, а сам декан зачаровал её вещи так, что у меня в магическом зрении рябило. Пока все нападки закончились как отрезало. Те девчонки по стеночке обходили меня, стараясь даже не смотреть, но мы с Гермионой периодически говорили с Луной и старались присматривать на предмет ещё каких безобразий.

Довольно быстро земля с жёлтыми листьями исчезла, укрывшись белым ковром. Мой артефакт продвигался семимильными шагами и начал показывать первые результаты.

Перелопатив готовые схемы из магловских учебников, я смогла создать и размножить прототип процессора и вычислителя. Так же аппаратно я смогла создать аналог памяти и микрокомпьютера. Осталось собрать это всё в единое целое и размножить в миллионах экземпляров, тогда любая математическая задача сможет быть сброшена на одно из таких ядер-вычислителей очень быстро.

Для работы на степень мастера этого было достаточно, ведь даже знания о том, как создать обычного умного голема, были утеряны несколько веков назад, а тут был на порядки более мощный артефакт. Более того, я уже представляла, как можно улучшить этот результат за счёт расширения пространства. При артефактном расширении ману на само расширение придётся потратить лишь единожды, оторвав кусок четвёртого измерения, после чего у меня будет объём, который можно заполнить дополнительными кристаллами. Заодно отдельное, отключённое пространство, не привязанное к нашему миру, является замечательным изолятором маны, а потому стенки пустого пространства будут переизлучать любую ману обратно, на каком-то этапе всё же поглощаясь артефактом, и доводя КПД до 99% согласно моим расчётам.

Этого в свою мастерскую работу я всё же решила не включать на всякий случай. Клятвы, которые давали экзаменаторы — это, конечно, хорошо, но мало ли.

За всеми этими заботами прошёл декабрь, и мы отправились домой на рождество. В этот раз к мадам Розе Ли в её чайную стояла очередь стучащих зубами ребят даже на улице.

— А что, согревающие никто не догадался наколдовать? — удивилась я, глядя на притопывающих ногами на холоде старшеклассников.

Очередь довольно резво продвигалась, однако перед нами всё ещё было человек пять. По всей видимости, толпа детишек одновременно бросилась на единственный камин, который не мог похвастаться такой же пропускной способностью, что и в министерстве.

— Мы эти чары ещё не проходили, — ответил какой-то мальчик с Гриффиндора.

— Я думала, за первый же год в продуваемом всеми ветрами замке эти чары учат все без исключения, — хихикнула я, доставая палочку и накладывая на ребят согревающее, мы с Гермионой наложили их на себя ещё при выходе из замка.

— Да вот не сподобились, — ответил парень уже тише, слегка застеснявшись.

Отстояв небольшую очередь, мы вошли внутрь, наблюдая как медленно, один за другим, пропадают весело галдящие молодые маги.

Владелица кафе поставила скорую доставку на конвейер. Возле самого камина, на высоком столике с одной тонкой ножкой, стояла трансфигурированная чаша, в которой уже покоилась горка монет, и мои соученики, проходя мимо, кидали в чашу пару кнатов, подходили к большому мешку с дымолётным порохом, брали оттуда горсть и бросали в камин, разлетаясь по домам. Не стали исключением и мы с Гермионой.

— С рождеством вас, ребята! — сказала я молодым гриффиндорцам.