— Я слышу. И я люблю тебя. Не меньше.

— Ты… ты будешь со мной? К черту наш спор. Ты будешь со мной?

— Конечно, родная. Всегда. Навечно.

А огонь внутри уже прокачен сквозь сердце. Он вынес свой вердикт. Магия приняла решение. Так или иначе, даже смерть не сможет их разлучить.

========== Сансара ==========

Год спустя

***

Конец мая был ветренным и дождливым. В и без того вечно холодном Малфой Меноре было зябко, сыро и неуютно. Большая часть замка уже год была необитаема. Двое хозяев поместья предпочитали проводить время в западном крыле, где всего четыре месяца назад закончился глобальный ремонт. Хотя мужскую часть обитателей в количестве одного человека никто и не спрашивал. Он просто находился всё время рядом с главной на этот момент женщиной своей жизни. Он просто был с ней, и этого ему было достаточно, чтобы чувствовать умиротворение, покой, её всепоглощающую любовь и заботу.

В покоях хозяйки Менора было светло, успокаивающе потрескивал камин. Женщина тихонько качалась в кресле-качалке, напевая негромко старую песенку. От неё веяло умиротворением, но глаза её были печальны.

Прошёл год. Ровно год.

Одному лишь Мерлину известно, оправилась бы она от свалившегося на нее горя, если бы не этот кусочек счастья. Этот маленький лучик света, который вернул ей желание жить.

Опираясь на одну руку, она осторожно поднялась из кресла, стараясь не шуршать юбками и не потревожить сон хозяина дома. Тихой поступью она приблизилась к висевшей на стене картине, которая в данный момент была пуста. Длинные пальцы погладили шершавую краску.

— Ты не хочешь со мной разговаривать? — печально усмехнувшись тихо молвила женщина в пустоту рамы.

— Просто ты очень упряма. Я не хочу продолжать спор, — в пустоте картиной рамы раздался стальной мужской баритон.

— Я не хотела тебя огорчать.

— Я знаю, — чуть помедлив, ответил голос.

— Что она делает?

Картина сдержанно хихикнула.

— Она ест.

— Мерлин всемогущий! И тебе позволяют смотреть? Это немыслимо! Где твои манеры? — возмущённо воскликнула женщина громким шёпотом.

— Ты знаешь, у них несколько иное представление о манерах. В этом нет ничего постыдного. Тем более, напоказ ничего не выставлено, успокойся. Мы просто находимся в одном помещении. Вот и всё.

— Варварство какое-то…

— Прошу, не начинай! — голос стал строже.

— Прости. Я просто никак не привыкну. Я буду держать себя в руках, обещаю.

— Ничего, — ответ уже прозвучал мягче. — Я понимаю.

Пару минут женщина стояла в тишине, покачиваясь с пятки на носок. Похоже её собеседник так и не собирается появляться.

— Драко…

По ту сторону рамы послышался рваный вздох. Это было даже смешно. Картинам не нужно дышать. У них просто сохраняются человеческие привычки.

— И к кому ты сейчас обратилась?

— К тебе, сын…

Молодой красивый мужчина появился в раме. Его платиновые волосы были идеально уложены назад. Взгляд его был насторожен. Драко Малфой распрямил плечи и сунул руки в карманы.

— Просто я уже не уверен, кого именно ты имеешь ввиду, когда называешь моё имя, — он перевёл взгляд на младенца, который сладко спал на руках Нарциссы.

— Мне трудно… ты должен понимать. Я смотрю на него, и вижу тебя. Он точная твоя копия, сынок. Ведь по сути он, это…

— Да, мама. По сути, он — это я. Но ты не должна воспринимать его так. Скорпиус не будет мною полностью никогда. Ты должна воспитать его иначе, чтобы он не натворил тех же ошибок, что и я когда-то.

— Я знаю, Драко. Знаю. Просто… материнское сердце реагирует по своему. — Нарцисса печально улыбнулась, погладив мальчика по нежным платиновым волосам. Малыш пошевелился, причмокнул пухлыми губками и отвернул личико, уткнувшись носиком в материнскую грудь.

Пусть это был не Драко. Пусть. Но это её сын. Ее плоть и кровь. И она любит его больше жизни.

Год назад, на рассвете, Люциус вошёл в её покои. Это было его последнее утро в стенах Менора, днём его должны были доставить в Азкабан. Они оба почувствовали особую магию, которая незримо нависла над ними. Они уже давно не были близки, но это утро опьянило их разум. Супруги страстно придавались любви, как когда-то очень давно, когда они были молоды и счастливы.

Позже, проводив Люциуса до конвоя, Нарцисса почувствовала необъяснимую тревогу. В груди болело. Мысли путались.

Когда под вечер из камина в её гостиной со скорбными лицами вышли Минерва Макгонагалл и Кингсли Бруствер, ей стало нехорошо. Проследив взглядом за тем, как министр осторожно опустил на столик перстень её сына и фамильное обручальное кольцо, Нарцисса Малфой потеряла сознание.

Несколько недель женщина провела в Мунго, находясь под чарами искусственной магической комы. Когда она пришла в себя, тяжёлая действительность свалилась на ее хрупкие плечи.

Ее единственный сын, её мальчик, её Драко… его не стало. Всё, что о него осталось, это горсть пепла, два кольца и портрет. Который вкратце поведал от том, что произошло с ним и с его возлюбленной, мисс Грейнджер, которая фактически была миссис Малфой в последние минуты своей жизни. По его словам, молодые люди поддавшись чувствам первой любви не справились с древним ритуалом бракосочетания и поплатились за это жизнью.

Но это было не всё, что выбило Нарциссу из равновесия. Усталый целитель, посетивший ее после представителя министерства, сухо сообщил ей, что она беременна.

Мир рухнул, перевернулся с ног на голову и встал на прежнее место.

В сорок лет лишиться на долгие годы мужа, потерять сына и узнать, что под сердцем бьётся маленькое сердечко зарождающейся новой жизни — испытание не для слабых духом. Нарцисса Малфой справилась. Она нашла в себе силы. Силы не сломаться и жить дальше.

Портрет Драко поведал ей иную историю, правдивую. Они проводили долгие вечера за беседами, иногда к ним присоединялась Гермиона, которая так же могла перемещаться между портретами. Но она чаще проводила время в доме своих родителей и… трехмесячной девочки Карины. Ее маленькой копии, которая появилась на свет в тот же день, что и малыш Скорпиус.

Драко часто пропадал в доме Грейнджеров, наблюдая за маленькой девочкой, и его нарисованное сердце сжималось от тоски и очарования.

Маленькая Карина. Карина Гермиона Грейнджер.

С позволения родителей, Драко выбрал ей имя в лучших традициях семейства Блек, в честь созвездия, в котором находилась вторая по яркости звезда в ночном небе. Вторая по яркости… как и вторая в его судьбе.

Гермиона навеки останется первой.

Маленькая Карина, так же как и Скорпиус Драко Малфой были рождены в один день. Эти дети были продолжением душ двух влюблённых, чьи вторые имена они носили. Они с рождения — нареченные друг друга.

Драко знал, каким будет исход того ритуала. Проклятие было слишком сильным.

Но ему удалось запустить колесо Сансары.

Скорпиус и Карина будут представлены миру в будущем как сын Драко и дочь Гермионы. Так было решено. Так было правильнее. Ведь только так можно было бы объяснить в будущем феноменальное сходство. Эти дети будут выглядеть так же. Только их ждёт более счастливая судьба и долгая жизнь. Их души стали продолжением душ молодой четы Малфой, которая просуществовала на свете всего несколько минут, оставив после себя скорбь близких и два портрета.

***

Драко обнял жену, вернувшись на картину в дом к Грейнджерам. Гермиона нежно коснулась пальцами его щеки. В свете полуденного солнца, лучи которого падали на холст, сверкало красивое кольцо.

— Скажи мне, Драко, — Гермиона прищурилась и совсем по-малфоевски приподняла бровь. — Как так вышло, что спор, по сути, выиграла я. А вышло всё-ровно по твоему?

— Мне казалось, что ты отменила спор в последний момент, любимая.

— И всё же?

— Милая, ты же всегда знала, что слизеринцам нельзя доверять. — он щёлкнул её по носу и перевёл взгляд на малышку, что засыпала на руках Джин Грейнджер.

— Просто я так сильно тебя любил, что изначально решил, ни людям, ни времени, ни проклятью, ни даже смерти неподвластно разлучить нас.