— А вот никто не знает, — тихо сказал старик странным тоном. — Никто не знает, а вот через неделю эсминец тот потонул. Просто взял — и потонул. Не стрелялся с ним никто тогда. А ещё через неделю — другой. Одни говорят — подлодка там была. Другие — сам экипаж неосторожный был. А вот один выживший, когда его в плен забрали, клялся, что корабль подорвал какой-то мужик. Весь мокрый до нитки, со связкой гранат. Страшный мужик. Синий, словно утопленник. Как он на борт пробрался — непонятно. Как в машинное отделение забрался — одному богу известно. Конечно, немцу не поверили, да слушок пошёл. Лишённый всего. Лишённый смысла жизни, он уплыл в море и нашёл там свою смерть. А его ненависть, его жажда мести превратились в это.

Тишину разрывало лишь дребезжание двигателя да плеск волн. У меня по коже забегали мурашки. Я всегда побаивался привидений, а сегодня, ещё и невыспавшийся, и вовсе не был готов к такой истории.

— Да вот с тех пор немцы и боялись в море выходить. Даже захватив Севастополь, стояли в портах и не высовывались без надобности. Никто не хотел встретить этого Ertrunkener Leiche, как они его называли.

— Жуть.

— И не говори. Потом немцев прогнали, да с тех пор он и не нападал. А вот местные уже давно поговаривают, что попадается им одинокий незнакомый ялик, уныло болтающийся где-то между Балаклавой и Севастополем. Моргни — и пропадёт. Много воды с тех пор утекло, а зеваки до сих пор пугают туристов байками о мертвяке с гранатами. Особенно любят они над немецкими туристами потешаться. Те как услышат — отказываются в море выходить. Пешком до пляжей добираются.

Я настолько увлёкся рассказом, что совершенно забыл о путешествии. Стоило мне оглянуться на берег, как я увидел небольшой посёлок в паре сотен метров.

— Вот она, Чайка. Быстро прошло время. Спасибо что выслушали, молодой человек. Я всегда хотел рассказать кому-то эту историю. Такая вот у меня последняя мечта.

— Вам спасибо, — икнул я.

Вот ялик подошёл к пристани. Выбравшись из него, я вспомнил про деньги. Достав кошелёк, я обернулся к деду, но тот лишь покачал головой:

— Не нужно денег, мальчик. Себе оставь, — он усмехнулся и начал выводить лодку обратно в море, — кстати, — он вытащил из лодки какой-то мешок и бросил его мне. Мешок был довольно тяжёлый, я даже слегка присел под его весом, — это тебе от меня. Гостинец. Теперь мне это больше не понадобится.

Вдруг у меня зазвонил телефон. Положив мешок на землю, я ответил:

— Алло?

— Сергей, вы? — раздался голос Вороненко.

— Да, — ответил я.

— Извините, только сейчас дозвониться смог. Вы почему-то вне зоны были последние пару часов. Хотел успокоить, я перенёс нашу встречу, можете остаться в Балаклаве.

— Что?!

— Да, не переживайте. Слышал, дорогу перекрыли, да и в море сейчас шторм, никто вас не повезёт.

— Но я уже в Чайке!

— Что?! Как?!

— Меня привёз какой-то дед на ялике.

— Не говорите ерунду, в такой шторм никто из бухты и носа не высунет. Вы вообще видели море?

— Конечно, я… — я обернулся.

Вокруг меня бушевали трёхметровые волны. Заливали пристань, разбрызгивая вокруг густые снопы брызг. Пена летала во все стороны. Я только сейчас заметил, что промок до нитки. Это сильно удивило меня, ведь я не помнил, чтобы подобное творилось, пока мы плыли. Напротив, море было идеально спокойным. Что-то было не так. Оглядевшись, я обнаружил ещё более странный факт. Ялика не было. Дед, который отчалил всего полминуты назад, уже исчез. Утонул? Или куда-то причалил? Что за дела? Я встал в ступоре. Уж не знаю, сколько я так простоял, но к реальности меня вернул голос всё того же Вороненко:

— Алло? Сергей, вы ещё там? Лёша только что связался с диспетчером в Балаклаве. Говорит, сегодня никто в море не выходил!

Я медленно осел на землю.

— Сергей? Алло?!

Сбросив вызов, я заметил лежащий у моих ног мешок. Значит, всё же не привиделось! Вот он, мешок, который мне тот дед дал! Материальный, настоящий.

Развязав его, я заглянул внутрь.

Ржавые. Слипшиеся друг с другом от ржавчины и морской соли.

Гранаты.