― Где, черт подери, Элизабет? ― рявкаю я, когда он отвечает.

― Я не знаю. Что случилось?

― Она пропала. Мне нужен самолет. Сейчас.

― Притормози, МакКиннон, ― говорит он. ― Что происходит?

Кровь течет так быстро, разгоняя панику внутри меня. Застегивая чемодан, я отвечаю:

― Кто—то похитил ее.

― Ты уверен в этом? ― спрашивает он с удивлением.

― Да, я чертовски уверен! Мне нужен самолет через пять минут. Сделай это и перезвони мне.

Я не трачу время на поиск водителя и мчусь по вестибюлю вниз, садясь в первое такси, которое вижу.

― Аэропорт Биггин Хилл, ― говорю водителю.

― Вы в порядке, сэр?

― Доставь меня туда как можно быстрее.

Он кивает без дальнейших вопросов, я с нетерпением жду звонка Лаклана, но все, что могу слышать, это ее крики, которые снова и снова звучат в моей голове. Так много раз я хотел вызвать у нее эту реакцию, но зная, что ее пытки вне моего контроля, мое сердце сходит с ума, пытаясь защитить ее. Это извращенная мысль, но если кто и собирается причинить ей боль, то это буду я.

Я думаю обо всех людях, которые хотели бы использовать ее, чтобы добраться до меня. Правда в том, что я не знаю людей, которыми она окружает себя, если таковые вообще есть. Но этот человек, кто бы он ни был, преследовал ее и знал, где ее искать.

Вернувшись снова к камерам безопасности на телефоне, я щелкаю по комнатам, в поисках любой подсказки, потому что я не знаю, что еще могу делать в этот момент. Когда я проверяю камеру, которая смотрит на дорогу, я вижу машину, что отсутствует в гараже. Ее, должно быть, забрали из дома, но как? Зачем ей кого—то пропускать через ворота?

Звонит телефон, и я быстро отвечаю:

― Ты нашел его?

― Да. Самолет будет готов через полчаса.

― Хорошо.

― Что я могу сделать?

― Ты видел ее или говорил с ней с тех пор, как я уехал вчера?

― Нет. Я уже был дома.

― Ему нужны деньги, ― говорю я ему.

― Кому?

― Я не знаю. После того, как ты дал мне ее номер, я позвонил, но она не отвечала. Я набирал номер несколько раз, а потом ответил мужчина. Я слышал Элизабет на заднем плане.

― Что он сказал?

― Что каждый из нас имеет что—то ценное для другого. Что он отпустит ее, когда я переведу деньги на его офшорный счет.

― Сколько?

― Достаточно, чтобы разрушить либо мой фонд, либо мой бизнес.

― Что ты собираешься делать?

Когда он спрашивает, мой ответ приходит легко и без раздумий:

― Я сделаю все, чтобы убедиться, что она в безопасности.

Как только произношу эти слова, я ловлю себя на откровении, к которому я не ожидал прийти так легко. Я вешаю трубку и пытаюсь убедить себя, что я не должен этого хотеть. Что я должен просто закрыть на нее глаза и позволить разрешиться этой ситуации самой. Она будет уничтожена, а взамен мне не придется иметь дело с Элизабет. Потому что, если человек выполнит свое общение, которое дал по телефону, он убьет ее, если не получит свои деньги. И тогда книга будет закрыта, и я смогу двигаться дальше.

Но я не могу этого сделать.

Я не могу отвернуться.

Достав из портфеля ноутбук, я снова подключаюсь к камерам наблюдения. На этот раз затем, чтобы посмотреть запись. Я загружаю камеру, что следит за воротами, смотря в какое время приедут автомобили. Это занимает некоторое время, но вскоре я вижу, как прибыли две машины, одна из которых мой родстер. Я внимательно наблюдаю и переключаю камеры, когда они подъезжают к передней части дома.

Пожилой мужчина, примерно того возраста, что и мой отец, выходит из другой машины. Они разговаривают, а затем идут. Я снова переключаю камеры, когда они проходят по дому и спускаются в библиотеку. Она раздражается, и я хочу, чтобы на этих видео был звук.

Они сидят и разговаривают, пока мужчина не рассердился, вскочив с дивана, и не пошел в сторону Элизабет. И то, что происходит дальше, пробирает меня до костей. Я наклоняюсь к экрану, пока смотрю, как этот неизвестный ублюдок достает пистолет из пиджака и целится прямо ей в лицо. Ее руки с побелевшими костяшками обхватывают стул, когда он прижимает дуло к ее лбу.

Каждая клетка в моем теле наполняется бурей беспорядка, пока я наблюдаю, как мой мир все больше и больше выходит из—под контроля. Я беспомощно смотрю, как он бьет ее по голове пистолетом, и она падает на пол. Они обмениваются словами, и он снова бьет пистолетом в голову, на этот раз так, что она теряет сознание. Затем он выходит к своей машине и возвращается, чтобы заклеить скотчем ее безжизненное тело, связывая лодыжки и запястья. Гнев взрывается, вырываясь вспышкой бурлящего огня, когда он наклоняется над ней и плюет ей в лицо. Как только он вытаскивает ее из дома и бросает в багажник своей машины, я захлопываю компьютер.

Я тяжело дышу, переполненный чувством вины, яростью и непреодолимым желанием отомстить.

Я хочу убить этого ублюдка.

― Езжай быстрее, черт возьми! ― ору я на водителя.

Запустив руки в волосы, я чувствую, как мое тело содрогается от эмоций, которые мне нужно обуздать, прежде чем я потеряю все самообладание, необходимое, чтобы держать себя в руках. По мере того как мы едем дальше, и моя мания понемногу рассеивается, я вспоминаю все те способы, которыми эта женщина повергла мою жизнь в хаос — ее хитрое лицемерие, ее уродливую злобу, скрытую под ее блестящей внешностью, и кровь, которая всегда будет на моих руках из—за ее злобной и эгоистичной вендетты.

Я напоминаю себе все причины, по которым должен позволить тому человеку убить ее, напоминаю себе все причины, по которым ненавижу ее. Но сколько бы ни было причин, я не могу избавиться от непреодолимой потребности найти ее. Она тянет нити, которые соединяют мое сердце, сердце, которое она вырвала из моей груди и разорвала на части. И как бы я не хотел отрицать это, как бы мысль не отталкивала меня, факт в том, что тот, кто разрушает, тот и исцеляет.

Она нужна мне.

Мой живот урчит, пока я сижу на земле со связанными руками вокруг трубы, проходящей по длине стены. Удерживая меня таким образом, Ричард достал сумку из машины, наполненную едой и водой, которая никогда не попадет в мой голодный желудок. Так что я сижу и смотрю, не имея понятия, сколько времени прошло, ночь или день сейчас.

Мы под землей, и я могу сказать по виду его телефона, что он использует одноразовое устройство, которое невозможно отследить, заставляя меня беспокоиться, что никто не сможет найти меня. Хоть Деклан звонил и теперь знает, что меня насильно забрали, часть меня сомневается, что он сделает что—то, чтобы найти меня. Но он — моя единственная надежда, потому что никого нет, кто знал бы, кто я такая. Ни друга. Ни семьи. Никого.

Силы слабеют.

Надежда исчезает.

Усталая борьба внутри меня прекращается.

Медленно я раскрываю ладонь и вздрагиваю от боли из—за раны на руке. Плоть, покрытая запекшейся кровью — мертвой кровью — доказательство того, что ничто не живет вечно. Для меня это не новость, но все же я всегда шла вперед.

Почему?

Какой в этом смысл?

Выиграть одну битву только для того, чтобы столкнуться с другой, но когда это закончится?

Это когда—нибудь прекратится?

Мое внимание привлекает скомканный целлофан в руке Ричарда, пакетик с чипсами. Он смотрит на меня, бросая его в мою сторону, но он не достигает меня, когда падает на землю. Я смотрю на этот мусор и не могу не сравнить с собой. Я сижу здесь, тоже безжизненная, покрытая распухшими синяками, порезами и струпьями. Некоторые из них я сама себе нанесла, но другие исходят от моей любви и этого ублюдка передо мной.

Я мусор.

― Чего ты ждешь? ― мой голос срывается.

Мои слова привлекают внимание Ричарда, и он вопросительно смотрит на меня.