Вульф шел и думал о жертве, которую принес Мимиру. Он надеялся, что глоток мудрости окажется достаточно полезным, чтобы ему не пришлось сожалеть о содеянном. Он искоса взглянул на Хильдрун, шагающую слева от него, и представил ее полную грудь под своей ладонью, а ее влажные губы на своих губах. Почувствовал, как откликнулось и зашевелилось его мужское естество. «Что ж, значит страсть все еще при мне, – облегченно подумал Вульф. – Интересно, что же Мимир имел в виду, когда принимал мою способность любить, как жертву за глоток из колодца?»
Вскоре они прошли меж костров и вступили в гарт, остановились. Хильдрун еще раз поблагодарила князя за плащ и, одарив его на прощанье яркой улыбкой, направилась к дому, отведенному хордлингам для жилья. Вульф посмотрел ей вслед, затем пошел к своим хоромам.
***
По древнему обычаю тело Хрейтмара вместе с тушами заколотых ястреба, пса и коня уложили в струг, выдолбленный из дуба, а сам струг установили на четырех бревнах, стоящих вертикально в центре двора перед жилищем старого конунга. Между бревнами выкопали яму, где будет захоронен прах князя.
Большая толпа ильвингов и хордлингов собралась в ожидании начала обряда. Хельги встал рядом со стругом и разложил на земле все необходимое для совершения ритуала. Взяв в руки молитвенный молот, он начертил в воздухе священный символ. Вульф вздрогнул при виде линий священного знака Молота; они вспыхнули и теперь медленно угасали, мерцающим облаком уплывая на север. Еще три начертанных в воздухе знака уплывали в трех остальных направлениях, как бы отгораживая это место от мира. Пятый знак поднялся вертикально ввысь, и последний медленно растворился в земле под ногами вардлока. Вульф поначалу не поверил своим глазам – никогда прежде не замечал он ничего необычного во время исполнения Хельги обрядов их племени. Он оглянулся по сторонам, но люди не выказывали никаких признаков удивления. За исключением разве что самого Хельги, который, как заметил Вульф, тоже провожал взглядом сияющие линии.
Легкость в голове не проходила, но это не беспокоило молодого ильвинга, а скорее наоборот, начинало казаться приятным. Ясность мысли и четкость образов, возникающих в рассудке, радовали его, заставляя забыть о бессонной ночи и долгом пути из Ётунхейма и Асгарта. Вульф знал, что причиной этому являлся глоток волшебной воды из колодца древнего стража мудрости. Сейчас, когда его взору открылось то, что было невидимо для прочих жителей Мидгарта, он осознал ценность полученного дара.
Тем временем Хельги завел молитву, взывая к богам и богиням:
– О, Тиваз, справедливый Небесный Отец, услышь нас и нашу мольбу! Воданаз, многомудрый кудесник, раствори врата своего чертога, чтобы встретить славного конунга, которого несут в твою обитель отважные воительницы. Фрийя, добрая мать всего сущего, услышь мой голос! Тонараз, страж и друг людей, пусть хранит твой могучий молот великого ильвинга на его пути в Чертог Павших! О, Манназ, отец всех людей, открой врата Асгарта, ибо услышишь ты скоро твердую поступь того, кто прошагает по чудесному мосту в древнейший гарт! Добрый Ингваз13 – щедрый господин, прекрасная Хольда14 – светлоликая госпожа, встречайте могучего Хрейтмара и примите его в своем чертоге! Юная Идунна, пусть будут твои молодильные яблоки угощеньем достойному конунгу!
Хельги сделал паузу, воздел молот и повернулся к телу Хрейтмара. Вульф видел, что от головки священного орудия исходит золотое сияние. Он чувствовал, как воздух наполняется чем-то невидимым, необычайно могущественным, и сияние становится все ярче, с каждым мигом все больше затмевая свет звезд и луны. Вульф ощутил присутствие тех, кто откликнулся на зов и явился, чтобы одарить благоденствием и удачей молящихся, чтобы принять в свои чертоги того, кто верно следовал обычаям своего народа и погиб с оружием в руках.
Хельги взмахнул орудием, освящая павшего героя. Сквозь золотистое сияние Вульф увидел, как колдун положил молитвенный молот на землю, взял в руки чашу с элем и наполнил им рог. Затем он приблизился к Вульфу.
– Все боги и богини, добрые духи и Древнейший Из Волков – отец нашего рода, – восславьте Хрейтмара, сына Арна Сутулого!
Вульф принял рог с элем из рук колдуна и, отпив глоток, передал его матери, а та, едва пригубив напитка, отдала сыновьям и дочери. Сделав круг среди ближайших родичей покойного конунга, рог с элем вернулся к Хельги. Он повернулся, прошагал к стругу и вылил оставшееся пиво на тело Хрейтмара. Не говоря больше ни слова, вардлок отошел в сторону и сложил руки на груди, давая понять, что пришла пора зажигать огонь.
Вульф взял факел, который протянул ему Хигелак, и подошел к стругу. Взглянув на серо-синее лицо отца, громко произнес:
– Все боги и богини, добрые духи и Древнейший Из Волков – отец нашего рода, –восславьте Хрейтмара, сына Арна Сутулого! Я клянусь отомстить за тебя, отец, как я уже поклялся, принимая твой меч и шлем. Когда-нибудь мы свидимся с тобой в светлых чертогах Воданаза!
С этими словами Вульф снял со своего запястья золотой обруч, который отец подарил ему несколько лет назад; тогда совсем еще юный ильвинг впервые пролил кровь врага. События почти пятилетней давности пронеслись перед его взором, словно сон.
Ильвинги отражали одно из бесчисленных нападений приплывших из-за моря херулийцев, вступив с ними в бой на самом побережье. Судьба поставила его лицом к лицу с белобрысым юнцом примерно его возраста. Поединок был недолгий, хотя херулиец дрался с яростью берсеркера. Копье Вульфа пронзило его живот, и он упал со свирепой гримасой на лице. Вечером того дня на пиру Хрейтмар торжественно преподнес сыну обруч, как знак силы и мужественности, закаленной на крови врагов. Его братья, прежде не бывавшие в битвах, с завистью смотрели на него, преисполненные уверенности в том, что следующим летом, когда они наконец достигнут нужного возраста, чтобы идти в боевые походы с мужчинами, они также получат от отца дар за Первую Кровь.
Сейчас этот обруч лежал на груди покойника, как знак благодарности сына отцу за то, что он вырастил его отважным, смелым и решительным.
Бросив прощальный взгляд на своего родителя, Вульф поднес факел к соломе, которой был выложен струг, и отступил назад. Пламя быстро захватывало сухое дерево, выплевывая в небо клубы черного дыма. По мере того как огонь разгорался, золотистое сияние, заполнившее собой чуть ли не все небо, меркло, будто солнце гасило лучи за западным горизонтом.
Пламя погребального костра полыхало, обдавая жаром стоявших поблизости людей. Вульф смотрел в темное небо, на звезды и луну, которые то и дело прятались в клубах черного дыма, и удивлялся тому, что не чувствует печали или скорби от потери близкого человека, которые, как он ожидал, охватят его при виде ревущего пламени погребального костра. Множество чувств перемешались в нем, но среди них не было того, которое возникает и схватывает горло железными тисками, когда от тебя уходят близкие, друзья, и просто те, кого все эти годы любил.
Некоторое время спустя горящий струг рухнул в выкопанную под ним могилу. Позже, когда огонь погас, могилу засыпали землей. Невысокий холмик обложили камнями, а рядом установили большую каменную плиту, на которой утром Хельги выцарапает рунами хвалебные строки, посвященные могучему князю ильвингов, – Хрейтмару, сыну Арна Сутулого.
Поминальный пир длился долго. Когда Вульф добрался до своего лежака, было уже далеко за полночь. Положив меч и шлем на пол, он лег и заложил руки за голову. Сон не шел, он по-прежнему не чувствовал себя уставшим. Закрыв глаза, Вульф вспомнил события последних дней, которые пронеслись в памяти хороводом пляшущих огней. Они превращались в снежинки и падали на ослепительно белую долину реки, скованной толстым ледяным панцирем.
Глава восьмая
Гонимые штормом, темные тучи низко проносились над дремлющей под ледяным покровом землей. Холодный ветер стонал над долиной, закручивая снежные вихри и разбивая их о деревянные стены кузницы, словно пытаясь выдуть оттуда жар пламени. Его язычки тянулись ввысь, касаясь каменной крыши печи. Седовласый кузнец стоял рядом, глядя на раскаленное докрасна железо. По его покрытому сажей лицу стекали капельки пота, кожаный фартук лип к могучему телу. В жилистых руках он сжимал щипцы, которыми переворачивал в пламени длинный брусок железа. Кузнец с любопытством рассматривал незнакомый металл, но многолетний опыт и доскональное знание своего дела твердили, что из него выйдет хорошее оружие.
