— До первого привала, на котором они бы не остановились. Пустить их в пищу было целесообразнее.
— А мне-то как остановиться в конце пути? На «тпрру», как я понимаю, конь уже не отреагирует?
— Придумай что-нибудь, — пожала плечами Изольда. — Только так, чтобы не переломать кости — твои и, главное, мои. Помни, хотя я и не буду ничего чувствовать, все повреждения, нанесенные моему телу, останутся и после воскрешения… Например — можешь въехать на курган. Вверх по круче даже мертвый конь замедлит темп.
— Нам действительно обязательно так спешить? Я не думаю, что маги опрометью побегут с Пелльрондского поля, едва закончив ритуал. Ведь они будут уверены, что ты по-прежнему далеко.
— Дело не только в них. У меня самой будет мало времени. Тело начинает разлагаться гораздо раньше, чем это становится заметно. Летом у меня вообще в запасе было бы часа три. В такую погоду — как раз столько, чтобы доскакать без задержек до Пелльрондского поля… но вряд ли больше.
— Слушай, а откуда у тебя вообще уверенность, — произнес Кай, вертя кинжал в руках, — что сказанное в древней книге не содержит ошибок, и что эта штука сработает, как надо? То есть в том, что она тебя заколет, я не сомневаюсь, а…
— Ну разумеется, я уже испытала его. За кого ты меня принимаешь — за легкомысленную авантюристку? Всего двадцать минут назад ты общался с человеком, который до этого был мертв около часа.
— Адъютант! — понял Кай. — И что, он что-нибудь помнит о том, что…
— Я же уже сказала — ничего. Все, хватит разговоров, — она встала перед ним, повернувшись анфас, расправляя плечи и вытягиваясь. — Ты ведь учился фехтованию и умеешь бить точно в сердце? На всякий случай — это вот сюда, — она показала пальцем. — Останется небольшое пятнышко крови, по нему тебе будет легче целиться во второй раз.
Кай только сейчас понял, почему Изольда оделась столь не по сезону легко — куртка и теплая одежда, хотя и не обладали твердостью доспеха, могли помешать удару.
— Прости, но у меня есть еще вопрос, — быстро произнес он. — Мне кажется, это важно. Что будет, если сделать зомби из мертвого мага?
— Хм, — Изольду это явно озадачило. — Насколько мне известно, этого никто никогда не делал. То есть Вольдемар, может быть, и делал, но все результаты его опытов покоятся на дне океана. А для Светлых сама идея подобного всегда была немыслимым кощунством… Могу только предположить, что с интеллектом все будет так же плохо, как у любого зомби, но магические способности хотя бы частично сохранятся, ибо одно с другим напрямую не связано. И нет, если у тебя почему-либо не получится воскресить меня в срок, я категорически не желаю быть «поднятой», если ты об этом.
— Не об этом. Видишь ли, я этой ночью подумал, что в наших рассуждениях есть неувязка. Мы решили, что Светлый Совет будет поднимать своих — мертвых солдат коалиции. Но те оказались бы в роли, обратной прежней — перед смертью они защищали столицу, а теперь должны будут на нее наступать. А зомби на что-то годятся только в привычных им при жизни ролях…
— Ты хочешь сказать… эти так называемые Светлые сейчас поднимают против нас армию Вольдемара?
— Я бы на их месте сделал именно это.
— Мой агент не успел сообщить мне, кого именно… Но зачем им тогда генералы со Светлой стороны?
— Конечно, они могли бы попытаться поставить во главе Темной армии мертвых Светлых, в том числе — и любого из Светлых магов прошлого. Но подозреваю, что собственные подчиненные растерзали бы такого командующего. Идеальный вариант — дать армии зомби ее привычных командиров. Однако на самом деле неизвестно, что стало с телами трех магов Вольдемара, павших в этой битве. Официальная версия, что их сожгли и развеяли прах по ветру, появилась лишь полтора столетия спустя. Я в свое время выяснил это, порывшись в Императорской библиотеке — там многие исторические разделы закрыты для публики, но не всё они догадались засекретить…
— Короче!
— В общем, скорее всего их просто зарыли вместе с прочими убитыми. И только те, кто был непосредственно причастен к их уничтожению, могут знать, где именно. А ты сказала, что какая-то память у зомби все же сохраняется.
— Если они нашли и подняли хотя бы одного мага… Проклятье! Как минимум, это даст им возможность связываться с ним дистанционно и командовать через него армией зомби с безопасного расстояния. Самим командовать, а не полагаться на гниющие мозги мертвых генералов! Все, Кай! Действуй! Мы и так потеряли кучу времени!
Кай примерился и занес кинжал. Изольда требовательно смотрела на него обоими глазами. И все же он не удержался от еще одного вопроса:
— Неужели тебе не страшно?
— Страшно, — ответила она. — И что?
Кай ударил.
«Под угрюмо-серым небом по безжизненной равнине бесконечною дорогой одинокий всадник скачет…» Ритмические строки рождались в голове Кая в такт бегу его коня — пока еще не мертвого (Кай чувствовал тепло его тела и видел пар его дыхания), но механической размеренностью своих движений уже куда более напоминавшего нечто неживое. Конь слушался узды, вписываясь в повороты (немногочисленные и не крутые, ибо дорога по равнине шла практически прямо), но на попытку натянуть поводья лишь поднимал голову, не прекращая скакать. Каждый подскок лошадиной спины отдавался ноющей болью в бедрах и ягодицах седока, и Кай поневоле завидовал содержимому мешка, крепко привязанного впереди седла — не чувствовавшему на всем протяжении этой жуткой скачки никакого дискомфорта, ни физического, ни морального.
Триста двадцать три года назад по этой дороге уходила на юг полумиллионная армия Светлых — все, что удалось собрать со всего континента после почти года поражений и отступлений. Уходила, как многим тогда казалось (и как и в самом деле вышло для большинства из них), в свой последний бой, который должен был определить дальнейшую судьбу всего мира. Несколько дней назад, также повинуясь приказам Светлых, по той же дороге в том же направлении прошла не меньшая толпа, тоже собранная из разных мест — только это уже не была армия, мрачно и даже обреченно, но все-таки гордо шагающая под своими знаменами. Это была гигантская толпа обывателей, горожан и крестьян, согнанных со своих мест исключительно страхом — перед Изольдой ли, перед имперскими ли властями, карающими смертью уклонение от эвакуации — усталых, злых, растерянных, бредущих, словно стадо на бойню, под резкие окрики конных стражников, разве что не щелкавших бичами. Стражников, которые были не иноземными врагами-поработителями, а «своими», представителями той самой имперской власти, в непогрешимость которой, обеспеченную мудростью Светлых магов и подтвержденную веками незыблемой стабильности, все эти люди привыкли верить… В этой толпе были представители всех возрастов, обоих полов и почти всех сословий (за исключением, конечно, имперской элиты, умчавшейся впереди прочих на собственных экипажах). Полуграмотные крестьяне, которых гнали пешком от самого Хельбиргена, шагали рядом со столичными щеголями, еще за несколько дней до этого с презрительной неприязнью взиравшими из своих изящных окон на «сиволапое быдло», заполняющее их город — величайший город мира, с которым, как они были уверены, ничего не может случиться по определению. Мало кто из этих людей был привычен к длительным пешим переходам, тем паче по осенним дорогам, далеко не все имели для этого подходящую одежду и обувь… Самых маленьких и самых старых, а также лежачих больных, везли на подводах, но подвод было мало — из города почти всех выгоняли пешком, опасаясь, что повозки создадут заторы на улицах и приведут к чрезмерному растягиванию колонны, а кроме того, большое количество лошадей создало бы проблемы с фуражом. Множество лошадей было оставлено в столичных конюшнях на страшную смерть в огне…
Некоторые беженцы катили своих детей и скарб на ручных тележках, но большинство вынуждено было тащить все на себе. Те, что находились в пути уже не первую неделю, давно избавились от всего лишнего, но многие столичные жители переоценили свои силы, и теперь первые мили пути были буквально усеяны брошенными, затоптанными в грязь вещами; пока не рассвело, Кай даже опасался, что конь может сломать ногу, налетев на какой-нибудь ящик с перебитым фарфором. Попадались ему и трупы упавших и задавленных в толпе — в лучшем случае оттащенные на обочину, но чаще втоптанные в дорогу. Он уже видел такое по пути в столицу, но теперь толпа, двигавшаяся впереди, была намного больше.
