Володя Злобин

Бурундук

<p>

– Да!

Гаркнули без вопроса, грубо, мол, ты, позвонивший, уже оплошал, и правильный твой ответ на это – принято, я виноват.

– День добрый, – начал Иван, – в ваш забор провалился бурундук. Ну, в столбик для забора. Он полый же. Давайте мы как-то бурундука вытащим, хорошо?

Плотный мужик лет тридцати пяти заполнил весь проём. Одной рукой – тугой, пластилиновой – он придерживал сплошную калитку, врезанную в такой же сплошной забор из профнастила. Глядел мужик хмуро.

– Так, – поморщился он, – давай заново.

Ещё с минуту назад Иван изучал стоящую у ворот машину. Машина была злая, чёрная, угловатая. Не машина, а доберман, и зарычит сейчас. На таких машинах ездят люди нехороших профессий, и Иван представил, что ему, одетому в выцветшую дачную одежду, предстоит вызвать хозяина этой машины из глубины участка, оторвать, наверное, от женщин, пива и шашлыка, чтобы сказать – в ваш забор провалился бурундук, давайте его, пожалуйста, освободим.

– Ты меня потревожил, чтобы про хомяка сообщить? – мужик раздражённо потянул дверь, – Всё, свободен.

Калитка захлопнулась. Иван растерянно подумал, что это не калитка вовсе, а дверь – глухая, как в квартире, и с таким же, как у квартиры, глазком.

Палец вновь продавил звонок. Мужик отворил охотно, с кривой ухмылкой.

– Послушайте, я как бы всё понимаю, но бурундук, он... прямо из столбца этого пищит. Ему самому не выбраться. Давайте я просто вставлю в столб длинную палку. Вот и всё. Потом я палку уберу. Ну, чтобы недопонимания не было.

Хозяин слушал молча. Он закинул тугие лапища за голову и спокойно пообещал:

– Если засунешь, я тебя потом найду и тебе эту палку засуну. Понял?

На этот раз Иван перезванивать не стал. Парень вернулся на тропинку, вдоль которой тянулся забор выше человеческого роста. С противоположной стороны ему подражал точно такой же забор. В затенённом проходе было прохладно, понизу разросся хрен. Откуда-то из-под земли, раскатываясь по металлическому профилю, доносились пронзительные трели бурундука. Были они удивлённые, жалостливые – как я там оказался, почему не могу выбраться?

Иван шёл в магазин, когда увидел на стяжке забора полосатого зверька. Тот сразу побежал – рывками, оглядываясь, словно не зная, что людская тропинка тоже идёт вдоль забора. В том, что бурундук попал в западню, не было вины Ивана. Он даже не тянул к зверьку телефон. Бурундук провалился в столбец сам, случайно, но у трагедии был свидетель, и теперь она не могла остаться безвестной. Иван испытывал тот отдалённый стыд причастности, который тяготит не совершённым, а бездеятельным. Это был стыд увидевшего. Стыд постороннего. Он потому жёг, что проверял главное – мимо пройдёшь, погрустнев, или исправишь что?

Сорвав свесившуюся над забором гроздь черноплодки, Иван пометил нужный столбец. Он был щедро забетонирован, и просто подрыть не получилось бы. Достать бурундука можно было только сверху, через трубу с квадратным сечением. Для этого нужна была жердь.

Найдя подходящую, Иван как следует обтесал её топором. Затем отыскал стул и, зажав жердь под мышкой, отправился с этой оснасткой как на странную рыбалку. Ссориться с блатным хозяином не хотелось – тот часто фырчал на внедорожнике по садоводству, был криклив и широк, поэтому палку, словно речь шла об измене, требовалось вставить тайно.

Иван осторожно выглянул из-за забора. Огороженный участок был почти пуст: высилась теплица, зеленела грядка с луком и яблоня. У бани стояла летняя беседка с кирпичной жаровней. Мужика нигде не было. Волнуясь, Иван стал опускать в трубу палку. Оттуда раздался удивлённый писк, и, как бы ни хотелось Ивану проделать всё быстро, он был вынужден опускать шест медленно, по чуть-чуть, чтобы не раздавить бурундука. Жердь и без того шла медленно, небольшие изгибы её обдирали металл, а последнюю пядь пришлось продавливать всем телом, пока лесина не спружинила о грунт. Бурундук запел тревожней – Иван не знал, задел ли его, как и не знал, хватит ли бурундуку пространства, чтобы уцепиться за ствол и выбраться наружу.

Палка торчала из трубы на добрых полметра. Иван брал с запасом, почти четырёхметровую, и перестарался. Сбегать бы за ножовкой, подпилить, оставив небольшой выступ... Оправдание пришло сразу – это не потому что не хотелось проблем, а чтобы хозяин ничего не заметил и не выдернул шест.

Но тот преспокойно простоял до самого вечера, а потом и до ночи, когда Иван, убеждая себя, что вышел лишь прогуляться, ненароком прибрёл к забору и будто случайно стукнул в размазанную, как мишень, черноплодку.

Тут же раздалась испуганная трель.

Вскоре Иван вернулся к забору с фонариком, стульчиком и топором. Окна в доме горели. Играла музыка. Иван стал вытаскивать лесину, но та, застряв, шла неохотно, с натужным скрипом, и палку пришлось выдёргивать толчками, отчего забор закачался и зажестил. Всё время пищал бурундук.

Иван наново обтесал жердь, предварительно отрубив её самую толстую часть. Бурундуку требовалось больше свободного места, и это было также верно, как и то, что Ивану совсем не хотелось, чтобы тот крутой увидел торчащую из забора палку. Иван даже сделал зарубки, за которые, как ему думалось, бурундуку будет удобней цепляться.

Прежде чем опустить лесину, он посветил в провал фонариком. Тот до дна не добил. Иван сбегал до дома, схватил какой-то шнурок и, обвязав им карманный фонарик, спустил в трубу. Фонарик качался в ней, как язык колокола, и глухо отбивал недовольство. Свет всё же достал до низа, где на подстилке из гнилых листьев, в воде, среди бугристой ржавчины, сжался бурундучок. С виду он был цел, и Иван поспешил опустить к нему лесенку. Теперь она шла легче, хотя к концу её опять пришлось продавливать. И снова раздалась удивлённая трель.

Утром Ивана выцепили прямо за оградой.

– Ну здравствуй, юнат, – мужик помахал обломком жердины, – давай знакомиться. Тебя как зовут? Меня Коля.

– Иван...

– В общем, сидит твой хомяк, попискивает, – улыбнулся Николай, – но ты вот лучше скажи мне, Ваня, ты что, ебобо? Я тебе русским языком говорил, куда эту палку засуну? Или ты этого и хотел, да?