– Да погоди ты, – бормотал Денис себе под нос, – слышу я, не глухой. Поднес экран к глазам, зажмурился, посмотрел на список звонков снова. Шесть звонков и все от Светки. Плюс висит одно непрочитанное сообщение, от нее же. Денис нашел в меню закрытый желтый конвертик, нажал «прочитать». Всего три слова, но кто их написал? Зачем? О чем это вообще? «Вика повесилась. Приезжай».

Денис спустил босые ноги на пол и уставился на экран мобильника. Ничего не менялось, смс-ка от сестры никуда не делась, но смысл написанного яснее не становился. «Ерунда» – крутилось в голове – «это ошибка. У Светки сперли телефон, и какая-то сволочь теперь развлекается. Но тогда при чем здесь Вика?»

Мысли путались, муть в голове сгущалась, Денис провел пятерней по волосам от лба до затылка, встряхнулся. Так, первым делом надо перезвонить, спросить, что за шутки. И объяснить уроду, как с такими обычно поступают в приличном обществе.

Голос сестры он услышал после второго гудка, та заговорила сразу, монотонным и ровным голосом, словно читала с листа. Ни эмоций, ни истерики – ничего. Все либо задавленно конской дозой успокоительных или так сказывается шок.

– Денис, Вика повесилась. На качелях, во дворе. Я ее утром нашла. С работы вчера сбежала, сегодня первой электричкой из Москвы приехала. Домой иду, вижу – люди стоят, подхожу, а она там… В платье свадебном, в шляпе. На лентах, за перекладину их обмотала, потом шею, – голос сорвался, в трубке он слышал не то кашель, не то рыдания. И только сейчас уловил фон – гул голосов, хрип рации, обрывки фраз и тихий треск. Потом раздался собачий лай, его заглушил пронзительный автомобильный гудок. Значит, все происходит во дворе, у тех самых качелей. Господи. Вика, качели, ленты. Зачем? Зачем она это сделала? Почему осталась одна, что случилось?

– Я сейчас приеду! – выкрикнул Денис в трубку, – жди меня, я скоро!

Светка прорыдала что-то в ответ, связь оборвалась, Денис отшвырнул телефон и принялся натягивать штаны.

– Случилось что-то? – на пороге комнаты появился отец, следил за метавшимся пасынком.

– Да нет, ничего, нормально все, – Денис старался не смотреть отчиму в глаза, кое-как зашнуровал кроссовки и ринулся за рюкзаком. Отец не мешал ему и вопросов не задавал. Вышел следом за сыном во двор, открыл калитку, но Денис ринулся в другую сторону. Вдоль малины по заросшим бороздам, где когда-то росла картошка к забору. Рывок на себя и вверх – и он уже на другой стороне. Это самый короткий путь к дороге, только бы поскорее пришла маршрутка или лучше поймать попутку? Неважно, лишь бы быстрее, как можно быстрее.

День подкидывал одну подлянку за другой – маршрутка вовремя не пришла, попутки дружно мчались мимо. Денис озверел и пошел пешком, не забывая махать каждой машине. Наконец, над ним сжалился водитель «бычка», но заломил такую сумму, что Денис едва сдержался от резких эпитетов. Влез в кабину и принялся крутить в пальцах мобильник. Позвонить – не позвонить? Нет, лучше не надо. Если все это правда, то от Светки сейчас толку мало, надо смотреть самому. И почему так медленно тянется дорога, обычно он долетал до поворота на деревню за сорок минут, а тут тащится уже почти час.

– Зараза, – сплюнул в окно водила и остановил машину в хвосте длиннющей очереди на переезд. Стояли, похоже, давно, пробка растянулась метров на пятьсот, и это был не предел. Денис помнил свой рекорд – полтора часа в самом узком месте города, через который и прет на Москву весь трафик. Закрыт переезд – суши весла, четверть часа простоя это минимум. Про максимум лучше не думать. Денис выпрыгнул из кабины, бросил деньги на сиденье и побежал вдоль вереницы машин. Утренний холодок уже сменялся жарой, когда он оказался во дворе Светкиного дома. Первый взгляд на качели – там ничего, все, как обычно. Зато песок рядом истоптан и валяются обрывки белой с блестками ткани. Сердце глухо стукнуло, к горлу поднялась горячая волна, захлестнула белый свет и упала обратно. Денис посмотрел по сторонам – все в порядке, обычный двор, обычный день. Пошел к знакомому подъезду, поднялся на второй этаж.

В квартире пахло лекарствами и водкой, по комнатам слонялись люди в форме и просто чужие, Денис узнал соседку Светки, кивнул ей.

– Она в кухне, – доложила бледная женщина и принялась тереть платочком красные глаза, – но не соображает ничего. Ее врачи успокоительными накачали. А Вику увезли минут двадцать назад, вы немного опоздали.

– Я понял, – Денис приоткрыл дверь и посмотрел на сестру. Сидит в пол-оборота к нему, спина прямая, аж жутко, руки на коленях, смотрит в окно. Рядом расположился участковый, у подоконника трутся еще двое в синей форме, курят, стряхивают пепел в горшок с цветком. Тот, за столом, пишет что-то, двое по очереди задают Светке вопросы. Денис шагнул назад и прикрыл створку.

– Почему? Когда? Кто видел? – на все вопросы соседка мотала головой. Нет, она ничего не знает – все произошло ночью. Спала, как и все, проснулась от криков. Выскочила, увидела все и сама чуть дух не испустила. Потом «скорая», полиция, толпа зевак – все, как обычно.

«Надо подождать» – Денис ушел в комнату, сел на диван. Кругом ящики, коробки, на столе несколько огромных букетов, от запаха цветов в комнате душно и начинает болеть голова. И чего-то не хватает, одной важной детали, только никак не сообразить, какой именно. А время идет и до сих пор ни черта не ясно – что произошло, когда, почему?

В коридоре послышались приглушенные голоса, хлопнула входная дверь. Денис кинулся в кухню, но зря – теперь за Светку взялся тот, кто отирался у подоконника, третий опер куда-то подевался. Светка заметила брата, подняла руку и вдруг очень быстро поползла по стене на пол. Ее подхватили, посадили обратно, Денис подал ей кружку с теплой водой.

– Утром, – твердила сестра, – утром шла с электрички. Нет, не звонила, было пять утра, все спали. Нет, не знаю…

– Я вас не об этом спрашиваю, – перебил Светку полицай, – о причинах самоубийства своей дочери что можете сказать? Она пила? Употребляла наркотики? Была психически неуравновешенна?

– Капитан, ты не обалдел? – на голос полицай обернулся, попытался оторвать зад от табуретки, но передумал. Денис завел руки за спину и сверху вниз смотрел на дознавателя.

– В каком смысле? – чирикнул тот, – вы что себе позволяете? Вы кто?

– Я родственник. Виктория – моя племянница. У нее в субботу свадьба назначена. Была, – Денис старательно выговаривал слова и старался не повышать голос, – какие наркотики, какая… Ты ее видел? Это ребенок, ей всего восемнадцать лет…

– Денис, не надо, – ожила Светка, – подожди меня, я сейчас…

– Ага, ребенок. Знаем, видели, – пробурчал ему в спину опер.

Дверь в кухню снова закрылась, из комнаты несся тихий плач, с площадки – довольное ржание. Денис заглянул в комнату – Светкина соседка рыдала в платочек и деликатно сморкалась, рядом сидели еще две незнакомые тетки. А за входной дверью по телефону трепался участковый и гоготал в ответ на каждую реплику собеседника. Оторжался, глянул недовольно на Дениса и убрал мобильник.

– Чего тебе? – спросил чернявый юноша с масляным, скользким взглядом, – ты кто?

– Родственник, – вежливо представился Денис, – Вика – моя племянница. Что произошло…

– Самоубийство в состоянии аффекта, – оборвал его участковый, – обычное дело. Тело в морг увезли, вскрытия не будет.

– Почему? – руки он на всякий случай убрал за спину, сцепил пальцы.

– Потому что все и так понятно, – участковый шагнул к дверям квартиры, но Денис заступил ему дорогу.

– Погоди, давай поговорим, – в пальцах волшебным образом появилась тысячная купюра. Денис аккуратно сложил ее в нагрудный карман синей рубашки полицая и повторил:

– Что произошло? Узнал что-нибудь? Скажи, как человека прошу…

– Да нечего говорить, нечего! – зашептал чернявый юноша, – не было свидетелей. Вышла ночью и все по-быстрому оформила. Утром нашли. Самоубийство…

– А почему в состоянии аффекта? – на ухо полицаю прошептал Денис, – откуда сведения? Значит, были свидетели? Что видели, что говорят?