Когда мы вошли в покои, стражники, услышавшие как князь упал, уже переносили его на ложе.  

На Богумира было жалко смотреть. Весь побелел и отчаянно сжимал зубы, чтобы не стонать. На лице выступали крупные капли пота, тело беспрестанно било дрожью.  

Ярогон метнулся к одному из сундуков, достал толстый шерстяной плед и укрыл им князя.  

- Принесите из бани четыре горячих полотенца! - распорядился быстро и деловито.  

  Я подошла ближе. Князь увидел меня и сделал отчаянную попытку взять себя в руки и перестать дрожать. Но не получилось. С мучительным стоном отвернулся, вцепившись пальцами в одеяло.  

Я подошла, к ложу, опустилась на колени, а едва коснулась лба князя, меня сразу обдало жаром и его скручивающей болью, начали неметь пальцы и рука. Возникло ощущение, что кто-то вытаскивает из меня жилы и вены. Испуганно отдернула руку и приложила к колотящемуся сердцу Богумира.  

- О Всевышний! Как же ему больно! - на глазах моих невольно выступили слезы, а глаза Богумира были закрыты, он не хотел, чтобы я видела в них его муку.  

- Такова плата за контроль над разумом зверя, - шепнула Луша. — Это требует очень много сил, а возвращается потом вот такими вот приступами судорог, боли и слабости.  

- И сколько он так пролежит?  

- Дня три, не меньше, - удрученно вздохнул Ярогон.  

- Раздень его! - решительно приказала я, откидывая плед.  

- Его нельзя сейчас трогать! Каждое движение для него, это невыносимая боль. Все мышцы напряжены до крайности.  

- Значит, аккуратно срежь одежду как с тяжелобольного.  

- Что задумала?  

- Доверься мне как знахарке. Хуже не сделаю. Принесите сливочное масло, красный, жгучий перец, мяту и кедровое масло. Есть у вас?  

- Есть.  

- Неси быстрее. Еще ведро воды, ступицу с толокном и полотенца.   

Луша отправилась за просимым, а я принялась помогать Ярогону срезать одежду с князя.  

Малейшее наше движение действительно вызывало в его теле резкое напряжение и боль. Это было видно потому, как он вздрагивает, сжимая кулаки и зубы.  

- Терпи княже! Терпи! Сейчас немножко помучаем тебя, но за то и на ноги быстро поставим. Нельзя тебе лежать. Тебя ж невесты ждут. Да и других дел поди хватает.  

Нянюшка учила, что, когда человеку больно, молчать при нем нельзя. Нельзя его оставлять наедине с болью. Сожрать она его может, сердце не выдержит. Нужно все время болтать без умолку. Даже если больной с тобой не разговаривает и не как не реагирует, сознание его, все равно отвлекается, хоть немного.  

Когда на князе остались одни лишь нижние штаны, Ярогон посмотрел на меня вопросительно.  

- Реж, конечно. И не беспокойся, это не первое мужское хозяйство, которое я буду лицезреть как знахарка!  

Когда князь был полностью раздет, а Луша принесла все просимое, я выставила их за дверь и принялась готовить разогревающую и расслабляющую мазь.  

- Ишь чего придумали! На три дня тебя так оставить! Сами б полежали в таких муках! Нельзя тебе! Надо Мирославу поддержать. Отошла ваша Ярина только что.   

Ты мне расскажи, ты, за что такое этакое, шамана своего кормишь? Ваша Черная смерть, это обычный сглаз, проклятие или зависть сильная. От которых, в нашем мире амулетами защищаются, шаманами нашими сделанными и заряженными в местах силы, на вроде ваших драконьих пещер. В вашем мире энергия льется и трансформируется куда активнее, чем в нашем, как светлая, так и темная. И защитные амулеты вам необходимы как воздух. Вы уязвимы. Особенно дети.  

Сделав мазь, нанесла немного на запястье. Жжение пошло вполне терпимое, можно и князя мазать.   

Начала с пяток, как только расслабятся и прогреются они, и все тело себя ждать не заставит. Наносила и нежно массировала втирая.   

Поначалу князь был напряжен как струна. Ему было очень больно, но на второй пятке, мужчина уже заметно расслабился и даже заговорил:  

- У тебя такие нежные руки, княжна моя. Зверю очень нравится, как ты меня касаешься.  Он впервые сейчас дает мне сил прейти в себя после отката.   

-  Не хитрый у тебя волк какой-то.   

- Он хочет, чтобы мы поговорили, как князь с княгиней.  

-  Я не княжна еще. Не торопи. Не клич беду.  

- Но будешь ей. Смирись. Привыкай ко мне. Приходи вечерами. Просто будем вместе ужинать и разговаривать, узнавать друг друга. До свадьбы, я к тебе не прикоснусь, коль не попросишь, а после ты уж, и сама не захочешь противиться. 

- Самоуверенно.  

- Как есть. Богатырей рожать мне будешь и княжен, самых красивых на свете, - судя по мягкому голосу, мечтая Богумир улыбался. Возможно, ему действителено хочется простого человеческого тепла и семейного уюта?  

Как и мне.  

- Как Макошъ - матушка, нити судьбы уложит, так и пойду, противиться судьбе не стану. Пока ты думай о том, что детей вашего рода защитить нужно.   

- Как? Помоги если можешь. В долгу не останусь.  

- Привези из ваших пещер по камушку, пробей в них дырочки, нанеси защитные руны. И проси первопредка защитить их. Слабы они. На Митрия вон перескочила эта пакость. Хорошо, не взяла еще силу, и получилось у меня ее сжечь силой Творца. А ваши шаманы, походу и не пытаются помогать людям?  Что дано - то заслужено, так? Померли, значит, плохо о вас молились?  

Положив правую пятку, принялась растирать голени.  

- Хорошо, все сделаю. А шаман наш, считай, последние часы доживает. Предатель. Не выгодно нашим шаманам всех людей исцелять, потому что им ежедневно большие деньги за заздравные молитвы несут, если все будут здоровы, кто же ж к ним пойдет. Исцеляют, как я теперь понимаю - выборочно. Исключительно для поддержания веры. В Создателя и себя. А детей правящих семей, они не спасают никогда, чтобы показать народу, что перед волей Создателя все равны. Но если ты смогла, значит, и они могут, просто не хотят, теперь мне это очевидно.   

- Они просто не хотят терять свою власть над людьми. Только не спеши карать, для начала, просто сделай, как я сказала, посмотрим на их реакцию.  

Закончив растирать ноги, перешла к рукам.  

- Лучше грудь разотри, дышать полегче будет, - попросил князь, кашляя.  

Я не заметила, чтобы у него были проблемы с дыханием, но то, что еще есть боли в груди, предполагала, потому послушалась.   

Пока втирала мазь в мускулистую грудь и упругий живот, князь лежал, прикрыв глаза, и блаженно улыбался. Ему явно нравились мои прикосновения. Или больше его зверю?  

- Ооо! Твои руки просто чудотворны, княжна моя! - застонал севшим голосом.   

Я лишь головой покачала, мужики, такие мужики!  

И вдруг, поймала себя на мысли, что совершенно не воспринимаю его как мужчину сейчас, не восхищаюсь его ладным, сильным телом и не чувствую  ни малейшего возбуждения, наглаживая его. Это нормально вообще?  

Как для знахарки, конечно, да. А как для женщины?  

- Ммм! Как же хорошо! Продолжай! Оо!  

Это когда втирала мазь в напряженный живот. И  вот кой черт меня дернул только поднять глаза и узреть поднятую, словно штыком простынь, чуть ниже.  

- Продолжай, красавица моя! Я твой! Только твой! О Всевышний! Как же хорошо! Ооо!  

Щеки мои, таки запылали!  

Нет, все понятно, расслабился, разогрелся, размечтался может даже, но не так же в наглую! Еще десять минут назад это был напряженнейший комок оголенных нервов и боли, а сейчас глядите-ка, лежит и жизни вовсю радуется.   

Руки так и зачесались взять перец и намазать его “штык” от всей душеньки.  

- Я вижу, ты уже вполне здоров? Отлично! Обмоешься сам.  

Схватив полотенце, и на ходу вытирая руки, выбежала из покоев князя.  

- Как он? -  встревоженно спросил Ярогон.  

- Живее всех живых, ваше величество! Лежит и жизни уже радуется! Через три минуты смоешь с него мазь, а то кожа слазить начнет.  

- Да будет Всевышний тобой доволен, детка! - Луша, прям-таки сияла от счастья смотря на меня.

Глава 33

Придя в комнату Луши, я очень долго и остервенело отмывала горящие от мази с перцем руки и непонятно от чего, горящее огнем лицо.  Руками, я его точно не трогала. Думает обо мне кто-то с осуждением что ли?