Но это ничего. Очень кстати, завтра начинается отбор девушек, на кандидатуру моей жены. Номинальный. Моей фавориткой уже давно была Софья, и все об этом знали. Теперь она разделит это почетную участь с Милославой. Чужачке ведь все равно пойти в этом мире некуда. А я предлагаю ей такую долю, лучше которой она здесь точно не найдет.
Я чувствовал себя все хуже. Раны хоть и затянулись, но не зажили. А моему зверю очень не нравилось, что я практически умираю, а его сдерживают. Не дают исцелить меня. Ведь если я умру, умрет и он.
Мила очень не хотела отпускать мою руку. Боялась. Боялся и я. Подозревая, что на сей раз, зверь будет рваться из цепей, как никогда прежде, стремясь достать до нее. Но и попросить ее уйти в ночной, полный опасностей лес, я тоже не мог.
Когда Мила все-таки отпустила мою руку, боль от перехода затопила мой разум и растворила сознание. Лишь малюсенькая частичка моего человеческого я, теплилась теперь на самых дальних рубежах сознания свирепого чудовища.
Чудовище рвалось изо всех сил, оно очень хотело получить столь близкую к нему добычу, волкодлак чувствовал мощь иномирянки и очень хотел воплотить ее в своих щенках. Она должна принадлежать ему и все тут. Выбора у Милы уже не было.
Она сидела в углу напротив, вжав голову в колени и трясясь как маленький листик на ветру. Такая маленькая, хрупкая.
- Ты не подойдешь к ней! Не посмеешь! - кричал я неистово рвущемуся с петель зверю! - Она нужна тебе! Ее нужно беречь! Уймись! Ты ее пугаешь!
Но зверь не слушал. Он уже почти выдернул огромные звенья цепи, что были впаяны в скалу еще пламенем самого великого дракона. А страх окончательно завладел Милой, и она бросилась из пещеры со всех ног. Мой зверь забился в приступе ярости и, рванув натянутые до придела цепи, поспешил за ней.
Запах Светозара я учуял сразу и Мила сейчас бежала прямо к нему, но я успел. Мой зверь успел.
Пока разбирался с младшеньким, девку увел Ярогон, он, как всегда, появился в нужное время и в нужном месте, и я даже и не сомневался, что мой верный, старший друг детства, уже понял все правильно и поступит как нужно.
Никогда раньше зверь Светозара не боролся со мной настолько яростно. Он чувствовал необычайно манящий запах девственной самки и готов был на все, лишь бы заполучить ее немедленно. Но мой зверь хотел её не меньше. К тому же, мой зверь был альфой стаи и все остальные волкодлаки всегда повиновались моему зверю по умолчанию. Один мой взгляд для них - закон. Зверь Светозара был первый кто оказывал сопротивление. Да еще весьма яростно. Паршивец изо всех сил стремился завалить моего зверя на спину и перегрызть ему глотку.
Моя человеческая часть приложила нимало усилий, чтобы мой зверь не перегрыз горло брату.
Оставил его полуживым и вернулся к пещере. Зверь не хотел в нее заходить. Он хотел бежать в княжество, к людям. Безприделить. Выпускать свою звериную ярость и продолжить, наконец, свой род. С ней продолжить!
Весна всегда самое опасное и тяжелое время для нас. Весной мы уходим от людей как можно дальше. И сегодня это было как нельзя кстати.
- Успокойся! Она продолжит наш род. Я обещаю! - успокаивал я зверя. - Но ты ее не тронешь и не причинишь ей никакого вреда! Такая находка требует бережного отношения. Ухаживаний. Понимать надо. Если хочешь ее - прояви терпение, волк.
Как это ни странно, волк меня послушал. Успокоился. И всю ночь пел жуткие серенады для своей избранницы, как ни старался я его заткнуть, чтобы ни пугать ее этим жутким воем еще больше, ничего не выходило.
А с восходом солнца, мы со зверем вновь поменялись местами, теперь он задремал на задворках моего сознания. И я поспешил домой. Я всегда спешил в княжество, зная, как плохо переносит в эти ночи мое отсутствие, дочь. Но сегодня, для спешки была и еще одна весьма приятная и волнующая причина.
Я понимал, что ужасно напугал девушку, но готов был приложить максимум усилий, чтобы сгладить ее первое впечатление обо мне.
Ярогон встречал меня за воротами княжества и мой первый вопрос конечно же был о ней.
- Ну как наша гостья? Сильно напугана? Или зла и бушует?
- Она с княжной. И если честно, её приступы, это вовсе не капризы, как мы раньше думали. Ребенок жутко мучается от страха и боли. Она чувствует твоего волка. Твое перевоплощение и муки. Они каким-то образом передаются и ей.
Слова оруженосца стали для меня настоящим потрясением. Я никогда даже и не думал в таком ключе об истериках дочери.
- Как такое возможно?
- Я не знаю. Поговори с девушкой, она должна что-то об этом знать.
- Как она помогала княжне?
- Наложением рук. Гладила княжну вдоль тела судороги, и прошли.
- Судороги? - у меня самого невольно руки и ноги свело.
- Я же говорил - зрелище жуткое, - поверенный удрученно опустил голову. Видимо увиденное весьма его впечатлило. А впечатлить видавшего виды воина, ни так-то и просто.
Пришпорив коня, я во весь опор помчался к терему. Окончательно решив для себя судьбу иномирянки.
Глава 11
В покои Светорады к которым я подошёл, с непривычно колотящимся сердцем. Но меня встретила и окутала теплым, нежным коконом блаженная тишина.
Дочка мирно спала, разметавшись на постели и чему-то сладко улыбалась моя радость. Я впервые видел ее в таком благостном состояние после возвращения из пещер. Обычно, в эти утра ребенок выглядел крайне бледным и измученным. Как после очень тяжелой болезни. Сейчас же, про такое и не подумаешь.
Я облегченно выдохнул. Тяжеленный камень, придавливавший мою душу все эти годы, впервые, не откатился сторону, на время, как раньше, а упал с души окончательно, рассыпавшись в полете на мелкие песчинки. И благодатная тому причина, спала, полулежа рядом, на тахте. =
Я не удержался, подошёл ближе и опустился перед ней на колени, чтобы не рассматривать ее сверху вниз. Хотелось смотреть прямо в ее милое личико.
Белая, чистейшая, без единого изъяна, едва ли не светящаяся кожа. Алые полноватые губы, к которым так и тянет прикоснуться. Длинные, густые, черные ресницы, чем-то неуловимо похожие на крылья вечерних садовых бабочек. Аккуратненький, маленький, носик, закругленный подбородок.
Меня очаровывало в Милославе все. Она была прекрасна, нежна и кротка, словно ангел небесный. У меня аж дух захватило от взгляда на нее. Прекраснее нее я никого еще не видел.
Наши девушки, тоже, безусловно, прекрасны. Но есть в их красоте некая холодность, надменность, и однообразность. А вот Мила, не похожа ни на кого, здесь она такая одна. И она должна принадлежать мне, как самый редкий самоцвет этих земель. Только я имею на нее право. Только я и мой зверь. Который сейчас заурчал, заворочался, чувствуя желанную добычу. Начал принюхиваться.
Спи, спи. Все хорошо. Никуда я ее не отпущу, но и тебе не отдам на поругание.
Зверь недовольно заворчал и начал принюхиваться еще сильнее. Повинуясь его инстинкту, я взял Милу за руку и по моему позвоночнику, тут же прошла будоражащая волна.
Какая же нежная у нее кожа. А какой у нее неповторимый аромат. Я и сам не заметил, как поднес ее изящную руку к своим губам, глубоко вдыхая пьянящий аромат ее кожи. Мгновенно захотелось большего. Я потянулся к ней, провел пальцами по щеке и понял одну страшную истину:
Мне не нужна больше ни одна другая. Все они, включая Софью, для меня больше не существуют. Не привлекают, не возбуждают. Теперь моему зверю нужен только запах Милы. Отныне это его личный дурман, наслаждение и проклятие одновременно.
После смерти Рады, тоже очень манящей зверя своим ароматом, он выбрал запах максимально на нее похожий, так уж вышло, что он оказался у младшей сестры Рады - Софьи, но запах Милы перебивает их все. Теперь ни Софья, никакая другая девушка, ни для меня, ни для моего зверя, просто не существуют как женщины. Как объекты желания, они растворились в пространстве, исчезли, словно призраки на рассвете.
