— Божественная госпожа, позволено ли мне будет узнать, что за человек пришёл с вами? — спросил Ур-Суну.

— Это не человек, это бог Монту, — произнесла Бает и я тут же принял образ и внешний вид этого египетского бога войны.

Главный жрец, увидев перед собой еще одного бога, только в этот раз мужского пола и с головой сокола, опять бухнулся в ноги. Ну, что ж. Вот и ещё раз сработали мои знания и способности, полученные от Лэ. Одно дело тренировать их перед зеркалом или на Бает. И совсем другое проделывать это на глазах египетского жреца. Эффект был тот, на который я и рассчитывал.

Правда пришлось обойтись без копья и анха, но они сейчас были не нужны. Меня, как и Бает, верховный жрец узнал сразу. По нему было видно, что боги своими посещениями жрецов не часто жаловали, что уж тогда говорить о простых людях.

— Встань, — приказал Ур-Суну уже я. — Мы спустились с неба, чтобы порадовать в этот праздничный день весь народ Египта.

Жрец встал, ошарашенный тем, что боги с ним разговаривают, как с равным.

— Как обстоят дела в моём доме? — спросила богиня-кошка, называя храм своим домом, так как древнеегипетское название города Пер-Баст переводилось, как «дом Бает».

— Всё хорошо, божественная госпожа, — ответил Ур-Суну. — По приказу царицы Хатшепсут скоро начнется строительство большого гранитного портика к храму. Это придаст вашему дому ещё больше величественности и монументальности.

— Значит, женщина-фараон помнит обо мне, — улыбнувшись, сказала Бает. — Но ты, я смотрю, не особо весел сегодня.

— Да, великая богиня. Мой старший сын вчера умер от ран. Мы не смогли его вылечить после того, как он вернулся из военного похода против мятежных сирийских городов.

— Я смогу воскресить его, — сказал я. — Проводи нас к нему.

У жреца отвисла челюсть от удивления. А потом в его глазах засветились надежда и радость. Он готов был снова упасть на колени, но я махнул ему рукой в жесте отрицания и он понял, что я этого не люблю. Я, как-никак, бог войны, поэтому все эти излишества и избыточная помпезность ритуалов претили мне.

Ур-Суну провёл нас сначала через огромный гипостильный зал, так называемый зал с многочисленными колоннами и имеющий ряд нефов. Все его стены были испещрены рельефами со сценками из жизни Бает. Вот она с головой грозной львицы идёт вместе с Исидой, а вот она стоит рядом с Амон-Ра, своим солнцеподобным отцом. Каждое такое изображение было украшено иероглифами, в которых описывались божественные свершения Бает.

В отдельном помещении на каменной скамье лежало тело сына главного жреца. Хоть его титул и переводился как «Великий врачеванием», но спасти Зубери он не смог. Имя сына жреца означало «сильный», но сейчас он представлял из себя просто мертвую человеческую плоть, которую уже начали готовить к бальзамированию и мумификации.

Бает знала, на что я способен, поэтому была полностью уверена во мне. Ур-Суну тоже излучал надежду. Он всегда верил в своих богов, поэтому верой и правдой служил им. Увидев, как мои ладони засветились божественным зелёным светом, он замер и старался даже не дышать, чтобы своим дыханием не отвлекать меня.

Да, я приступил к уже знакомому мне ритуалу воскрешения. Двоих я уже смог воскресить, а, как известно, бог троицу любит. На теле война были видны проникающие раны от копья и стрел. Я понял, что они были отравлены и именно поэтому спасти его обычными медицинскими средствами той эпохи было невозможно.

Процедура оживления оказалась непростой. Тело уже всё пропиталось ядом, поэтому пришлось сначала выводить его через поры его кожного покрова. В комнате запахло гнилым мясом, но никто не стал зажимать нос. Отец умершего понимал, что процесс пошёл и усиленно молился мне и своей богине.

Затем я стал направлять волны энергии жизни внутрь тела, отвоёвывая у смерти сантиметр за сантиметром. Пришлось поднапрячься, чтобы процесс особо не затягивался. Минут через десять тело дернулось и раздался первый вздох. Жрец не выдержал и попытался коснуться своего оживающего сына. Но я крикнул:

— Яд.

Ур-Суну отпрянул, поняв, что та слизь, которой было покрыто всё тело Зубери, смертельно опасна для него. А затем его сын открыл глаза. Жрец стоял счастливый и ещё до конца не верил, что чудо свершилось. Боги услышали его молитвы и сами спустились к нему, чтобы вернуть его сына из загробного мира. Значит, он праведный человек, раз на небесах знают и заботятся о нём.

— Отнесите сына в купальню и очень аккуратно обмойте его тело, — приказал я.

Жрец позвал своих помощников, которые тут же прибежали на зов и застыли в немом удивлении от увиденной ими картины. Сначала они заметили меня и сразу поняли, что перед ними стоит ещё и бог Монту, а затем они обратили внимание, что сын их главного жреца подаёт признаки жизни. Получив приказ от Ур-Суну, они со всеми возможными предосторожностями положили Зубери на кусок ткани и вынесли его из комнаты.

Вот тогда жрец снова упал перед нами на колени в знак безмерной благодарности за спасение сына. На этот раз я понимал, что это его душевный порыв, идущий из глубины сердца, и останавливать не стал. Как ещё человек может выразить богам свою признательность? Теперь эта новость облетит сначала весь город, а затем и весь Египет. Так как воскрешение произошло в храме Бает, то именно ей припишут этот небывалый случай. Вера в неё ещё больше окрепнет. К тому же в скором времени Бубастис станет столицей Египта. Помимо этого сам город является важным пунктом на сухопутном пути из Египта на восток — в Синай, Палестину и морском пути (через канал) на юг — в Пунт.

— Сегодня у меня двойной праздник, — сказал жрец радостным голосом. — Я благодарен вам за спасение моего сына. В этот день я буду праздновать его второе рождение.

— Для нас это было несложно, — ответил я ему. — Теперь слава богини Бает и бога Монту станет известна не только в Египте, но и за его пределами.

— Встань, Ур-Суну, — сказала Бает. — Нам нужны священные книги имён.

— Сейчас их принесут, — ответил жрец. — Вы хотите дать кому-то новое имя?

— Да, нашим двум сыновьям.

— О, это великая радость для всех нас. В их честь мы построим новый храм. Мы собирались возвести один в честь вашего сына Махеса, а теперь мы заложим сразу два. Сегодня мы соберём много пожертвований, которых должно хватить на еще одно новое строительство.

Тут принесли папирусы и жрец пригласил нас присесть, чтобы мы могли внимательно ознакомиться с записями.

— Если ни одно из божественных имён вам не подойдет, — сказал Ур-Суну, — то тогда можно обратиться к оракулу.

Но я уже выбрал два коротких и простых, на первый взгляд, имени. Оба означали «божество». Ведь у нас с Бает родятся настоящие боги. Можно было использовать, например, очень длинное, такое как Джед-Амен-иуф-анх («сказал Амон: он будет жить»). Но это было явно не имя Сына Света.

— Оракул нам не нужен, — сказал я, вставая. — Я выбрал, какие у моих сыновей будут имена.

— Я рада, что ты принял решение, — высказалась Бает. — И я уверена, что ты им дашь такие имена, которые прославят их в веках.

— Мы можем сразу записать эти в именные свитки и уже сегодня весь народ будет славить каждое имя, — предложил с поклоном жрец.

— Пишите: Кнеф и Мендес.

— Прекрасные имена ты дал нашим сыновьям. Они скоро станут двумя великими богами Египта.

Жрец заострённой кисточкой, сделанной из тростника, вписал два этих имени и его лицо сияло от счастья. Впервые в жизни ему пришлось делать такую запись. Ведь сами боги пожелали этого.

— Теперь мы должны возвращаться, — сказала Бает.

— Всем верящим в вас очень хочется увидеть свою любимую богиню, — опять с поклоном проговорил жрец. — Я прошу госпожу выйти на ступеньки храма, чтобы они, как и я, могли пасть ниц перед своей небесной покровительницей. Если бог Монту сочтет возможным тоже появиться вместе с божественной Бает, то это будет двойной радостью для всех.

— Мы не против, — коротко ответил я.