Обычно с ними Эльза. Если ее нет, то остается только один человек.

        Я толкаю Найта локтем.

        — Где Рид? — задаю я вопрос.

        — К черту, если меня это волнует.

        — Я не спрашивал, волнует ли тебя, я спросил, где она. — я поднимаю руку. — И даже не притворяйся, что ты все это время не знаешь, где она.

        Он бросает на меня один взгляд.

        — Даже если бы я знал, я бы тебе не сказал. Как насчет этого, Кинг?

        Ублюдок.

        Я уже собираюсь выдавить из него ответ, когда мой телефон вибрирует.

        Эльза: Помнишь нашу комнату у Ронана?

        Мне даже не нужно думать о том, какую комнату она имеет в виду. В особняке Астора только одна комната, которая полностью принадлежит нам.

        — Эй, Найт?

        — Что? — он ворчит со своего места рядом со мной. Он сидит там, как зомби в течение последнего часа. — Знаешь, что Рид сказала о тебе на днях?

        Его глаза сверкают в первый раз за сегодняшний вечер. Извини, мудак.

        Однако он слишком быстро скрывает свою реакцию.

        — Мне все равно.

        — Уверен? Это было своего рода табу.

        Его кадык подпрыгивает от глотка. Когда он говорит, его голос спокоен.

        — Что она сказала?

        — Даже если бы я знал, я бы тебе не сказал. Как насчет этого, Найт? — я ухмыляюсь, уходя.

        Я чувствую, как он толкает меня, даже не оборачиваясь.

        Перепрыгивая через две ступеньки за раз, я оказываюсь на втором этаже. Музыка, доносящаяся снизу, в конце концов затихает.

        Мои мышцы напрягаются от обещания найти Эльзу. Я не прикасался к ней со вчерашнего дня, и что-то не так.

        Я возвращаюсь к своим мыслям о возможности насытиться Эльзой. Этого не случится. Не в этой жизни.

        Мои гребаные друзья говорят мне, что я слишком собственник. Я игнорирую их комментарии в присутствии Эльзы, но вмешиваюсь в их жизнь при любой возможности, за ее спиной.

        С тех пор как Эльзу выписали из больницы, она стала другим человеком.

        Она более открыто говорит о своей привязанности ко мне. Она более требовательна, когда дело доходит до того, что считает своим правом, но, прежде всего, она такая же, как и я.

        Теперь я чувствую это, когда она открывает глаза и улыбается вместо того, чтобы хмуриться. Когда она обнимает меня вместо того, чтобы отстраниться.

        Мы по-прежнему живем отдельно, но я планирую изменить это, как только мы поступим в университет.

        Испуг, который она устроила в больнице, больше никогда не повторится. Доктор Альберт, ее кардиолог, внимательно наблюдал за ее состоянием. Лекарств пока достаточно, нормализуя ее сердцебиение. Она стабильна и здорова, но он сказал нам внимательно следить за ней на случай, если она снова скроет ухудшение своего состояния.

        Забудь о ее тете, дяде и отце. Я стал намного хуже их, когда дело доходит до наблюдения за ней. Я могу сказать, что Эльзе иногда это не нравится, но я ясно дал понять, что больше не буду дурить над ее здоровьем.

        Ни за что я не позволю ей подвергаться такой опасности, как в тот раз в подвале.

        Как только я подхожу к двери, я толкаю ее. Прикроватная лампа единственный свет.

        Именно здесь я впервые заполучил Эльзу, и впервые раз она обхватила своими губами мой член.

        Я прислоняюсь спиной к двери, запирая ее.

        — Милая?

        — Сюда, — зовет она из ванной. — Одну секунду.

        — Потрать все секунды, — кричу я в ответ, снимая пиджак, рубашку, а затем брюки и боксеры.

        Если она думает, что мы здесь для веселья, то у нее на уме совсем другое.

        Я отворачиваюсь от ванной, кладу одежду на стул, когда маленькие руки обнимают меня сзади. Теперь я знаю, почему она может быть такой тихой, когда двигается. Она приобрела эту привычку десять лет назад, пробираясь в подвал, чтобы встретиться со мной.

        — Вау, — выдыхает она мне в спину. — Ты готов.

        — Я всегда готов, милая.

        Ее губы находят мою спину в целомудренном поцелуе, когда она шепчет:

        — Я тоже готова.

        Она одета, так что не может быть голой.

        Мы можем это исправить.

        Я оборачиваюсь и замираю.

        Эльза стоит передо мной, ее волосы распущены. На ней майка Элиты с номером одиннадцать и моей фамилией на ней.

        Судя по видимым вершинам ее сосков, под ней явно ничего нет. Майка едва прикрывает ее киску. Ее длинные, спортивные ноги полностью обнажены, когда она ерзает.

        — Что думаешь? — осторожно спрашивает она. — Тебе нравится?

        — Нравится? — я рычу, бросаясь на нее, как пещерный человек.

        Она визжит, когда я поднимаю ее и кидаю на кровать. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, а ноги вокруг талии.

        Губы находят ее в диком поцелуе, долгом и отчаянном. Я изголодался по ее вкусу.

        — Ты знаешь, как сильно заставила меня ждать, милая?

        — Это того стоило? — выдыхает она мне в рот, ее грудь поднимается и опускается в быстром ритме.

        — Черт, да, но ты загладишь свою вину. — я провожу языком по раковине уха. — Мне обещали, что я смогу трахать тебя до воскресенья.

        Она смеется, похоть ярко светится в ее глазах.

        — А если я скажу «нет»?

        — Я буду трахать тебя до понедельника.

        В ее голубых глазах появляется вызов. Это наша игра, то, что мы делаем, когда Эльза хочет, чтобы я был груб и безжалостен к ней.

        — А если я снова скажу «нет»? — ее голос едва слышен.

        — Мы можем продолжать до вторника.

        Она протягивает руку между нами и проводит пальцем по члену. Я твёрдый почти с тех пор, как она обняла меня. От ее прикосновения мой член мгновенно оживает.

        Чертов предатель, зависимый от таблеток под названием Эльза-Виагра. Она единственная, кто способен вернуть его к жизни.

        — Черт, милая. Если ты не задвигаешь рукой...

        — Что? — бросает она вызов.

        — Я свяжу тебя, — мрачно шепчу я ей на ухо и чувствую, как она резко втягивает воздух.

        Мы не часто делаем это, но всякий раз, прибегая к этому, Эльза полностью раскрепощается. Мое маленькое Холодное Сердце получает удовольствие от того, что я забираю ее волю во время секса. Она медленно признает этот факт перед самой собой.

        Маленькими шажками.

        Она отпускает мой член и тянется, чтобы снять майку.

        Я хватаю ее за руку, останавливая на полпути.

        — Я собираюсь трахнуть тебя с моей фамилией, заклейменной на тебе, а потом ты объездишь меня в ней. Затем я сниму майку, свяжу тебе руки и трахну твою маленькую задницу.

        Ее щеки покрываются красным румянцем. Я наслаждаюсь ее реакцией на слова, когда она покусывает нижнюю губу.

        — До воскресенья?

        — До самого гребаного воскресенья, милая.

        Мои губы находят ее, входя в нее одним жестоким толчком. Мой пресс напрягается от безжалостной силы. Она приподнимается с кровати. Ее руки и ноги сжимают меня, как тиски.

        В такие моменты, как эти, когда мы с Эльзой одно целое, весь мир исчезает.

        Потребность обладать ею бьется у меня под кожей и впивается когтями в кости. Это больше, чем навязчивая идея или даже зависимость. Это свет в темноте, сжигающий изнутри.

        Чем больше она цепляется за меня, как за якорь, тем сильнее я погружаюсь в ее тепло.

        Быть с Эльзой точно так же, как десять лет назад. Она всегда приносила покой в мою хаотичную голову.

        Единственная разница в том, что я стал более извращенно относиться к ее компании.

        Поцелуев и объятий больше недостаточно. Теперь она моя, телом, сердцем и душой.