Это был тот день, когда произошел несчастный случай.
Он только закончил написание заявки и был удивлен тем, как быстро шли дела, когда в его кабинете царил порядок. Конечно, он никогда не призна́ется Анимант в том, что, несмотря на честные попытки, он не в состоянии поддерживать этот порядок.
Громкий стук металла по металлу заставил его вздрогнуть. В отличие от постоянного шума поисковой машины, который было отчетливо слышен в его кабинете, этот непривычный звук сразу сбил его с толку.
Он тут же вскочил со стула и поспешил внутрь, боясь, что механизм поврежден и вскоре выведет из строя всю машину. Потому что никто из них не мог себе позволить такую оплошность.
Но дверь была открыта, и в глубине комнаты он увидел ящик с узкими карточками, на которых Анимант Крамб вырезала ключевые слова.
Страх пронзил его тело гораздо сильнее, чем он ожидал. Он позвал ее и услышал такой жалобный стон, что ему захотелось тут же броситься к ней.
То, что он вытащил сильную женщину-бойца из машины сломленной, дрожащей и плачущей в его руках, тронуло его душу и унесло в бездну, носившую ее имя.
Взгляд, которым она посмотрела на него и поблагодарила за спасение, ее глаза, в которых он увидел себя рыцарем, предопределили его судьбу.
И, хотя ему не хотелось признавать этот факт на балу во время вальса при свете свечей, он жаждал вновь ощутить на себе этот взгляд, стать ее спасителем и нести ее на руках, в какое бы путешествие она ни отправилась, как в тот роковой день.
Но это было невозможно. Казалось, он мог рассчитывать на что-то одно: либо носить ее на руках, либо быть ее спасителем.
Если бы он позволил ей остаться, то обрек бы ее на несчастье. В этом не было никаких сомнений. Даже ночью, ворочаясь в поисках сна, он мечтал о том, чтобы стать достойным ее.
– Одному из студентов нужна консультация, – сообщил ему Оскар, и Томас Рид фыркнул.
– А где же мистер Чемберли? – ворчливо поинтересовался он и уже успел подумать, что стало с наивным простофилей.
– Он уволился вчера, сэр, – подтвердил его мысль Оскар, на что он кивнул. Еще один помощник, который не смог сравниться с ней. Неудивительно, ведь она была идеальной.
Мысль о том, чтобы разбираться с глупостью некоторых студентов, которые даже не могут просмотреть книги в обратном алфавитном порядке и найти нужную, не была достаточной причиной того, чтобы отвлечь его от воспоминаний.
Но он готов использовать любую возможность.
– Он ждет вас в отделе юриспруденции, – быстро объяснил Оскар, когда библиотекарь снял очки и повесил их на вырез своего жилета.
– Я позабочусь об этом. Спасибо, Оскар, – выпалил он и встретился с удивленным взглядом работника. Оскар сразу же бесшумно выскользнул из кабинета.
Томас Рид покачал головой и осознал, что в этом была его вина. Оскар и Коди избегали его. Каждый, кто только мог, сторонился его.
Будь у него выбор, он бы тоже избегал самого себя.
Но он должен жить с собой. С плохим настроением и эгоистичными мечтами, в которых девушка снова сидела в его квартире и перелистывала страницы книг. Устремив взгляд на написанное, погруженная мыслями в строки, пока он не подойдет к ней и она не поднимет голову. После этого в своих мечтах он делал то, что строго запрещено в реальной жизни: целовал ее.
Если бы он только сделал это в реальной жизни…
Томас Рид поправил жилет, собрался с мыслями и вышел из кабинета в кольцевой проход. В стеклянном куполе, сквозь который проникал слабый свет нового года, было видно, как по небу проносились серые тучи.
Нет, хорошо, что он не поцеловал ее. Иначе появилось бы еще что-то, по чему бы он скучал. Еще одно воспоминание, которое преследовало бы его, когда он ступал в знакомые места, в библиотеку, в квартиру. Самым худшим была маленькая квартира, в которой она жила и которою он вновь заставил книгами.
Ему не следовало позволять ей переезжать сюда так близко к себе. Когда он показывал ей комнату, то был твердо уверен, что она откажется, потому что наверняка испугается стесненных условий. Но этого не произошло.
Неловкость охватила его при мысли, что рядом с ним будет жить девушка, особенно после того, как случай, когда он вынес ее на руках из машины, глубоко засел в его сердце.
Он сразу же отдал ей ключ от смежной двери, хотя обычно оставлял его у себя, потому что не хотел дарить недоумкам, которые жили здесь до этого, возможность вломиться в его квартиру.
Но на тот момент он доверился строгости и прямолинейности Анимант больше, чем самому себе, и избавился от искушения, зная, что не сможет войти в ее комнату.
А потом она сама пришла к нему. Когда он мучился от лихорадки из-за своей влюбленности, под влияние которой так сильно попал после бала, что бежал домой под дождем, чтобы успокоить свою беспокойную душу.
Его упрямая и чудесная Анимант.
Как много бессонных ночей ему было уготовано, чтобы в этих скромных комнатах узнать ее. И как много их будет теперь, когда ее здесь больше нет.
Пока он спускался по ступенькам, его мысли вернулись в реальность, и он сделал несколько шагов к одному из нескольких студентов, которые так скоро после празднования Нового года вернулись к изучению учебного материала. Молодой человек поднял взгляд, однако его лицо не было знакомо Томасу Риду, и от него последовали такие глупые вопросы, что библиотекарю захотелось прогнать его. Он с трудом сдерживался, чтобы сразу не высказать этому глупцу, что с такой сообразительностью он никогда не окончит курс юриспруденции.
Однако, когда к нему подошел другой студент, чтобы достать определенную книгу с полки, весь гнев испарился из легких библиотекаря, оставив после себя лишь одышку. Высокий молодой человек тихо бормотал под нос, пока искал вторую книгу, а его лицо было точной копией его сестры.
Сердце Томаса Рида забилось чаще, а нервозность добралась до кончиков пальцев. Это был всего лишь ее брат, Генри. Но он был прямым напоминанием о девушке, по которой мужчина отчаянно скучал.
Что с ней? Она все еще была в милях отсюда, в родительском доме где-то неподалеку от Бата? Чем она занималась? Что сейчас читала? Думала ли о нем время от времени?
Вопросы крутились на языке, и он с трудом удерживал их в себе.
Генри Крамб поднял голову, словно почувствовав, что кто-то на него смотрит, и приветливо кивнул Томасу Риду головой, когда их взгляды встретились.
– Мистер Рид, – поприветствовал он, и библиотекарь подошел к нему, совершенно забыв о другом студенте.
– Мистер Крамб. Рад вас видеть, – откликнулся он и услышал предательскую нервозность в своих собственных словах.
– В самом деле? – Генри Крамб выглядел удивленным, словно сразу понял, что за фразой Томаса Рида стояли корыстные мотивы.
Он пытался притвориться невиновным, но был слишком напряжен, чтобы совершить такой подвиг. Из его уст вырывалась лишь грубость.
– Как поживает ваша сестра? Вы говорили с ней? – с трудом выдавил он, потому как язык будто приклеился к небу.
Генри Крамб кивнул, казалось, не заметив его грубые интонации, и даже улыбнулся.
– Да, я приезжал домой на Рождество. Думаю, она очень скучает по Лондону, – заявил он, одаривая мистера Рида испытующим взглядом, который заставил библиотекаря внутренне содрогнуться.
Может быть, он все знал и играл в вежливую приветливость так же блестяще, как Анимант?
– Она рассказала вам, что произошло? – спросил он, на что молодой студент покачал головой.
– Нет, мистер Рид, – ответил он с вымученной улыбкой и тихо вздохнул. – Впрочем, это неудивительно, так как моя сестра уже несколько недель почти не разговаривает.
Невидимая рука схватила сердце Томаса Рида и безжалостно раздавила его. В минуты слабости он с удовольствием представлял, как она сидит дома, устремив взгляд вдаль, и страдает так же, как он делал это каждый день.
Но, конечно же, он не желал ей этого. Ему хотелось знать, что она смотрит в будущее. Упрямо и воинственно, высоко подняв голову, с добротой в глазах и усмешкой на губах.
