Способы самоубийства

Психоаналитическое исследование самоубийства останется неполным, если не уделить некоторого внимания бессознательной значимости того особого способа, который выбирается для его совершения. Есть веские основания полагать, что выбранный способ почти полностью определяется бессознательными переживаниями жертвы. В этом убеждают прямые аналогии с поступками других пациентов, оставшихся в живых, то есть «общепринятая» значимость некоторых действий, а также убедительные данные, полученные от пациентов, так и не осуществивших планируемую суицидальную попытку.

Доказательство этих положений потребовало бы детального рассмотрения множества индивидуальных случаев, чему мешают как ограниченность объема этой статьи, так и мой небольшой личный опыт в этом вопросе. Один пример был приведен выше, другие можно найти в литературе, посвященной более общим темам.

К довольно общим выводам можно прийти даже на основе анализа сведений, публикуемых в ежедневной прессе. Например, статистически достоверно установлено, что при совершении самоубийства мужчины предпочитают стреляться, а женщины – топиться, принимать яд или травиться бытовым газом. Эти очевидные различия связаны с особенностями мужской и женской роли в сексуальной жизни.

Чрезвычайно показательными являются, например, очень редкие, но реально имевшие место случаи самоубийства путем заталкивания в горло раскаленной кочерги (то есть дефлорации, насильственно отыгранной и наказанной с соответствующим насилием). Или случаи, когда самоубийца ложится на дорогу перед едущим грузовиком или паровым катком (пассивное эротическое подчинение). Или бросается в печь с расплавленным стеклом, в цистерну с жидким моющим средством, в кратер вулкана или в емкость с кровью (на бойне) и т. п. (значение фантазий утопления является одним из первых открытий в области психоанализа). Совершение самораспятия представляет собой мессианскую идентификацию. Один из наших пациентов с целью самоубийства спокойно выпил концентрированную соляную кислоту, после чего, естественно, началась рвота. Тогда он вновь попытался воспользоваться тем же средством, разбавив его ржаным элем. После длительного периода хирургического лечения по поводу сужения пищевода, вызванного рубцами от ожогов (от психоанализа он отказался), ему удалось вернуться к семье и делам. Однако спустя год он все же совершил самоубийство, проглотив несколько горящих петард.

Нам, конечно, не удастся узнать всех подробностей того, что конкретно означали эти способы самоубийства для лиц, которые к ним прибегли. Однако их сходство с невротическими фантазиями и сновидениями, с которыми мы хорошо знакомы по анализу, оставляет мало сомнений относительно их общей значимости и подтверждает сказанное о мотивах самоубийства, а именно, что оно одновременно представляет собой убийство и возмездие, каждое из которых является эротизированным. Эротизацию выдает сам метод совершения этого действия.

3. Желание умереть

На любого, кто сидел у постели пациента, умирающего от собственноручно нанесенной себе раны, и слышал его мольбы о спасении жизни, которую он всего лишь несколько минут назад пытался оборвать, сильное впечатление производит парадокс, состоящий в том, что человек, пожелавший себя убить, не желает умирать. Согласно обиходному мнению, пациент повинуется минутной слабости, а затем просто передумывает. Однако остается невыясненным, почему все-таки суицидальная попытка приводит к столь резкой смене жизненных установок. Ведь обычно боль не бывает слишком сильной, а вероятность наступления смерти может быть даже ниже, чем непосредственно перед попыткой самоубийства, поскольку «надежда умирает последней». Возникает впечатление, что для этих людей суицидальный акт представляет собой нечто вроде неискренней игры, что они очень плохо справляются с реальностью и поступают так, как если бы существовала возможность убить себя, но при этом не умереть. Есть основания полагать, что дети представляют себе смерть следующим образом: она кажется им чем-то вроде ухода, который все-таки подразумевает возможность возвращения. Более того, распространенные представления о загробной жизни также, по-видимому, основаны на отождествлении смерти и ухода.

Кроме того, следует различать сознательные и неосознанные желания умереть или остаться в живых; последние, как мы видели, являются результатом взаимодействия многих факторов. Бессознательное желание остаться в живых можно усмотреть в достаточно частых суицидальных попытках, не завершающихся смертью из-за неэффективности выбранного способа. Многие поэты и философы, включая всех пессимистов, начиная с Шопенгауэра, рассуждали о желанности смерти; тем не менее при отсутствии действия двух других мотивов человек не сможет что-нибудь противопоставить необходимости жить.

Эти рассуждения касаются, прежде всего, умных пациентов. Больные с недюжинным интеллектом, страдающие легкой или умеренной формой меланхолии, нередко выдвигают неоспоримые аргументы в пользу желательности смерти. Со страстным красноречием и безупречной логикой они утверждают, что жизнь трудна, горька, тщетна и безнадежна; что она приносит больше боли, чем удовольствия; что от жизни никакого прока, она бесцельна, и ее продолжение бессмысленно. О таком пациенте Фрейд говорил:

«Ему удалось лучше разглядеть истину… Когда в приступе самобичевания он назвал себя человеком мелочным, эгоистичным, нечестным, несамостоятельным, единственной целью которого было утаивание слабостей своей натуры, то, возможно, именно в этот момент он ближе всего подошел к самопознанию; и можно лишь удивляться, почему человеку обязательно нужно заболеть, чтобы открыть подобного рода истину» (Фрейд, 2001). Вопрос, над которым сейчас следует поразмыслить, состоит в том, до какой степени можно связать сознательное желание смерти с концепцией инстинкта смерти. Фрейд особо подчеркивает, что инстинкт саморазрушения никогда не проявляется в открытой, незавуалированной форме. Тем не менее, отмечает Александер, «именно работа этого инстинкта наилучшим образом объясняет удовольствие, которое получают люди, без особой необходимости подвергающие свою жизнь серьезной опасности, например, альпинисты, автогонщики, рабочие-верхолазы. Показательным является и всеобщий интерес к выходкам таких актеров, как Гарри Ллойд, взбирающихся по стенам или на крыши небоскребов и т. д. Возможно, в этих случаях определенную роль играет нарциссическое удовлетворение, получаемое от своих способностей к достижению успеха, однако каждый в подобных поступках может усмотреть и совершенно иное, независимое побуждение… – поиграть со смертью, подвергнуть свою жизнь серьезному риску… нечто вроде предвкушения (окончательного удовлетворения) инстинкта смерти» (Alexander, 1929).

Лично я считаю, что работу инстинкта смерти можно попытаться увидеть, в частности, в происходящих в организме физиологических процессах, – по-видимому, ряд этих процессов действуют в основном на пользу личности, а другие направлены против нее. Феномен, названный Фрейдом соматической податливостью[24], можно трактовать как своего рода биологическое принятие или отвержение модифицированных психикой побуждений Ид. Психоаналитики нередко сталкиваются со случаями, которые позволяют говорить о справедливости такого предположения. Примером может служить пациентка Катрин Бэкон из Чикаго. Ее осознанные самоповреждения не заходили дальше нанесения себе царапин с намерением вызвать заражение кожи, которое, согласно ее предположениям, должно было привести к смерти. Однако какими факторами определяется фатальность возникающих воспалительных процессов? Можно ли согласиться с мнением бактериологов, что она целиком зависит от отношений вирулентности и сопротивляемости, или, иными словами, от воли случая? Клинический опыт приводит нас к заключению, что подобное заражение протекает в тяжелой форме, сопровождаясь другими активными тенденциями саморазрушения. Вполне возможно, что относительное доминирование инстинкта смерти обусловливает биологическое принятие представившихся внешних возможностей для саморазрушения.