– Я же говорила, что тебе понравится! – Света забралась на колени отцу и обняла его за шею, изредка потирая нос о его щеку. – Можно еще что-нибудь посмотреть. Хочешь? Могу сделать заказ на трансляцию.

– Нет, не хочу портить ощущение, – признался Иван Олегович, перебирая косички дочери. – По дому не скучаешь, значит?

– Самое интересное всегда происходит в конце, – рассудила Света. – Хотела уже с мамой поговорить, чтобы забирала в Москву, а тут Вик объявился.

– Вик? – удивился Булгаков.

– Он сам себя так просил называть. Говорит, не нравится ему имя Викентий.

– А! Ну, если хочет – пусть будет Вик, – задумался Иван Олегович. – Лишь бы сдержал слово.

– Да, я надеюсь на это, – вздохнула девочка.

Булгаков не чувствовал угрызений совести, когда осторожно следил за дочерью, гулявшей по набережной в ожидании Вика. Обе машины, ничем не выделяясь из числа тех, что находились на бесплатной стоянке неподалеку от моста через Федоровский ручей, могли в любой момент блокировать опасность для дочери патрона, буде таковая случится. В первой машине кроме самого Ивана сидел боевой маг и крепыш-телохранитель Борис, не считая водителя, который тоже умел обращаться с любым оружием, и при случае становился вполне себе боевой единицей.

– Кажется, пришел, – пробормотал Борис, навалившись на приборную доску. – Такой, как его Светлана Ивановна описывала. Полноватый, в темно-синей униформе. Точно, приютский. Я такую одежду только на них видел. В Москве.

Булгаков с интересом смотрел на мальчишку. Да, полнота присутствует, но такая, что не портит фигуру начавшего развиваться физически подростка. Он был выше среднего роста для своего возраста, с широкими плечами, но излишне рыхловат. Хотя по всем внешним данным паренек дружит со спортом. Дочка ведь говорила, что он троих уронил на землю во время драки.

Этот самый Вик о чем-то говорил, размахивая руками. Потом ребята развернулись и пошли вдоль набережной к Гавани. Света словно бы невзначай обернулась, проверяя, следуют ли за ней машины сопровождения.

– Гена, потихоньку за ними давай, – приказал водителю Иван и повернулся к магу. – Что скажешь, Степан? Почувствовал что-то?

– Визуально трудно что-то понять, – ответил маг, пристально продолжая смотреть за передвижениями детей. – Аурное поле присутствует, впрочем, как и у каждого человека, но каких-либо странностей не заметил.

– Пробовал воздействовать?

– Побоялся, Иван Олегович, – признался Степан. – Ваша дочка рядом была. Да и чем бы воздействовал? Сонным ударом? Так и Светлана получила бы свое. Предлагаю дождаться момента, когда он будет один и шарахну легким боевым плетением.

– Тебе бы все боевыми крыть, – развернулся в его сторону Борис, а его уши зло задвигались. Сколько уже насмешек было по этому поводу. – Угробишь пацана, если мы ошиблись с оценкой его способностей.

– Идея неплохая, – задумчиво произнес Булгаков. – После того, как ребятки пойдут по домам, проследим за Виком. Снизишь уровень поражения, понял? Легонько прощупаем и все сразу станет ясно.

Как же все перевернулось в моей душе. Образ странной девчонки в зеленом платье, с задорно прыгающими по спине косичками тихой сапой заполз в сердце и не хотел оттуда убегать, хоть я и гнал его, сердито фыркая от переполнявших меня эмоций. Даже друзья удивлялись, что я последние два дня выглядел рассеянным, плохо занимался на уроках, за что справедливо получил плохие оценки по математике и биологии. Ну, что сделать, если в этот момент мне думалось о пронзительно глубоких темных глазах Светланы, а не о жизнедеятельности земляных червей!

Еле-еле дождался выходных дней, и сразу же помчался искать Барыню, пока она не ушла из приюта в город по каким-то своим делам, чтобы получить разрешение на выход. Удивительно, что Марья Дмитриевна без проблем разрешила гулять по Новгороду, только попросила предупредить Агафона. Она не всегда такая добрая, но мне было лень анализировать, почему в этот раз я легко уговорил настоятельницу.

Первым делом я помчался в Гавань, чтобы проверить, там ли находится «Ушкуйник». Иногда дядька Митрофан перегонял судно ближе к центру города. Но там его не оказалось. Тогда я, минуя причалы, бросился к Торгу. К своему облегчению, баркас спокойно стоял у длинного пирса и покачивался на волнах. Капитан «Ушкуйника» в форменной черной фуражке с крабом расхаживал вдоль борта и что-то говорил матросам, усиленно драящим палубу. А сам изредка прикладывался к трубке, курящейся дымком.

– Дядька Митрофан! – заорал я, размахивая руками возле сходней.

– Прибыл, юнга? – пыхнул он трубкой. – Опаздываешь! Живо на борт!

Меня не надо было долго упрашивать. Взлетев по сходням наверх, я очутился на влажной от недавней уборки палубе. Поздоровался с матросами.

– Задачу свою знаешь? – спросил Митрофан Федорович. – Рында, приборы в капитанской рубке. Все привести в порядок. После обеда выходим в море.

Про море он, конечно, шутил. А я обомлел. Как раз на это время я договаривался со Светой встретиться на Федоровском мосту. Не хотелось перед нею выглядеть болтуном.

– Митрофан Федорович, если я быстро закончу работу – возьмешь меня и еще одного человека на борт? – набравшись смелости, спросил я. – Я обещал ему Ильмень показать.

– Кто такой? – нахмурил брови капитан.

– Девчонка, – внутренне напрягся я. – Познакомился с ней, когда она помогла мне от местной шпаны отбиться.

Капитан неожиданно для меня фыркнул, едва не подавившись дымом. Вынул трубку изо рта и внимательно посмотрел на меня.

– Молодая барышня вступилась за такого здоровенного лба? – спросил он с нескрываемой насмешкой. – Позорище! Как ты еще можешь просить за кого-то? Морской закон знаешь?

– Женщин на борт не берут, – упавшим голосом произнес я.

– Угу. Не берут. Хочу посмотреть на это чудо, которое на шпану с кулаками кинулось, – пряча улыбку в густых усах, сказал дядька Митрофан.

– Она не с кулаками, – возразил я. – Магией пользовалась. А я и сам мог отмахаться, уже троих уронил, когда она появилась!

– Ладно, – призадумался Митрофан Федорович. – Изменю своим правилам, пожалуй. Дуй в рубку. И чтобы через час все блестело! Потом можешь бежать за своей барышней. Только учти, что после обеда я сразу же отдаю швартовы! Не успеешь – пеняй на себя, кавалер!

Никогда я так не работал руками! Надраить все металлические части приборов, протереть панели, стекла и прочие места, которые дядька Митрофан любил проверять с помощью белого носового платка. Иногда мне казалось, что капитан «Ушкуйника» мечтает о славе адмирала, стоящего на смотровом мостике в белом кителе и белых перчатках, и любая грязь становилась причиной его грозного рыка, как будто могла помешать воплощению мечты.

Напоследок я натер рынду так, что она блестела даже в тот момент, когда солнце пряталось в облаках.

– Свободен, – сказал капитан, глянув на часы. – Помни, у тебя время до обеда.

И я рванул по мощеным тротуарам набережной, минуя складские помещения Торга и кирпичные лабазы, виляя между старыми застройками-конторами, чтобы значительно срезать себе путь. Достигнув Гавани, я помчался вверх по улице, и когда показался Федоровский мост, перешел на шаг, восстанавливая дыхание. Спасибо Забиякину, подтянул мне «физику»!

Свету я узнал сразу. Она разгуливала вдоль бетонного парапета в светло-бежевых брючках и в белой блузке. Косички она свела в один витой жгут с ярким красным бантом. Я отряхнул одежду, и едва сдерживая сердцебиение, вынырнул из-за группы идущих впереди рабочих Гавани, и подскочил к Свете.

– Привет! – улыбка самовольно растянулась на моей физиономии.

– А я думала – не придешь! – девчонка сдержанно улыбнулась в ответ. – Уже придумала для тебя проклятие!

– Меня оно не возьмет! – уверенно и спокойно ответил я. – Зря только искру свою используешь! Так что, идем? Я договорился с капитаном. Он нас берет на борт.

– Здорово! – вот теперь она действительно обрадовалась. – Идем, конечно!