– Меня мама учила готовить, – с гордостью сообщил Аркадий Степанович, – она говорила, что у меня способности к кулинарии.

– Может тебе переквалифицироваться в повара? – предложила я.

– Талантливый человек во всем талантлив. Я, между прочим, окончил университет с отличием и специализируюсь на практике в военных судах.

– Ты же говорил, что специализируешься на административном праве?

– И на административном тоже. Когда требуется.

– Кулинария не мешает основному делу?

– Нет, не мешает. Ко мне очередь на месяц вперед. Ты лучше скажи, почему ты такая, такая…, – Бирюков запнулся, подбирая нужное слово, – такая задумчивая?

Меня прямо взорвало:

– А какой еще я могу быть? Время несется, нужно выкупить офис, иначе Ухватова снова задерет цену или продаст его новому владельцу. А денег как не было, так и нет. Так что, как видишь, у меня есть, о чем задуматься, – уже спокойнее объяснила я.

– Девочка моя, мне так стыдно, – покаялся Аркадий Степанович, подвигая мне прозрачную салатницу с каким-то невероятным многослойным салатом. – Мне так хорошо с тобой, что я не могу думать ни о чем, кроме своего счастья!

– Аркаша, ты репетируешь роль в бразильском сериале? Мне в голову не пришло упрекать тебя твоим счастьем, тем более, что это состояние не бывает вечным. У меня просто нет времени на все эти сопли.

– Значит, мои чувства к тебе – это сопли? – ужаснулся Бирюков.

Остаток вечера и часть ночи мне пришлось просить прощение у Аркадия и доказывать свое расположение к нему.

… Однако на следующий день адвокат с портфелем в руке появился у меня в агентстве.

В портфеле обнаружился сверток. Сердце мое сладко заныло: я уже поняла, что окажется в нем.

– Этого хватит, чтобы рассчитаться с Ухватовой. – Бирюков положил передо мной пакет.

Я заглянула внутрь и поняла, что не зря терпела Аркадия на кухне и в своей жизни: в пакете лежали полные розовые пачки в банковских бумажных лентах и одна худенькая, стянутая резинкой – из моего сейфа. Аркадий принес недостающую сумму и вернул мне гонорар!

– Аркаша!

Я поднялась из-за стола, в порыве благодарности обняла счастливого Бирюкова.

Главная цель последних двух лет моей жизни была практически достигнута: месяц, не больше, и офис будет моим.

Почему-то я ждала, что эмоции захлестнут меня, счастью не будет границ, а ничего такого не испытывала. Что это? Усталость?

Аркадий Степанович перешел к деловой части визита, и я спрятала деньги в сейф.

– Кстати, Ухватова склоняется подписать досудебное соглашение. Я выполнил обещание. Награда победителю положена?

– Положена, – признала я.

И тут Бирюков выкинул номер – надел мне на палец кольцо. Кольцо было с бриллиантом, я едва не ослепла от количества граней!

Я стояла столбом и понимала одно: я не хочу замуж!

Развод нарушил четкость моего самовосприятия, как это называют психологи. Правда Инга успокаивала меня, обещала: «И это пройдет». Тогда-то она и посоветовала завести собаку.

– Я занялся реконструкцией дома, – гнул свое Аркадий. – Решил поднять второй этаж. Кстати, Сойеру будет в частном доме лучше. – Мелкий уличный попрошайка на глазах превратился в вымогателя с солидным стажем.

Ловко Бирюков загнал меня в угол. Если бы не злополучный офис, я бы уже, наверное, согласилась выйти за Аркадия Степановича замуж – уж очень он этого добивался.

Все портил шкурный вопрос.

Уж если выходить замуж, то без всяких условий, просто из любви к ближнему. Кстати, так я и сделала в первый раз. А теперь получалось как на картине Пукирева «Неравный брак». Несчастную жертву тащит под венец нелюбимый, потому что ее семья в долгах, как в шелках. Противно.

Деньги, которые принес Аркадий и которые лежали сейчас в моем сейфе, запечатали мне рот не хуже сургуча. Но я не собиралась менять на них свою свободу!

Пусть Бирюков живет в своем доме, даже Сойера пусть забирает, если уж так привязался к нему, только без меня!

Бирюков от намеков перешел к прямому давлению:

– Теперь ты как порядочный человек должна выйти за меня замуж.

Я без труда представила, как, используя тонкий цинизм, легкое давление и лесть адвокат Бирюков выигрывает дела в суде. Приходилось признать: это дело он тоже выиграл.

И я поняла: не долги и не усталость портили настроение. Явные намерения Бирюкова – вот, что ввергало меня в депрессию.

– Что ты молчишь? – догадался спросить Аркадий Степанович.

– Давай ты сначала ремонт закончишь, – промямлила я.

… В ожидании Ухватовой я сверила настенные часы с электронными на компьютере и в телефоне – шли они синхронно и показывали, что Ухватова задерживается уже на три театральные минуты.

Наконец, Валюшка распахнула дверь в мой кабинет, на пороге появилась Наталья. Вся в белом, как королева в трауре, она присела на край стула.

«Она выпила из меня столько крови, что, наверняка икает кровавыми пузырями», – думала я, глядя на посетительницу.

– Рада вас видеть, Наталья Павловна, – фальшивым голосом сказала я.

– И я вас. Кажется, наши отношения подошли к завершению?

Мне очень хотелось трижды сплюнуть через левое плечо, но я удержалась.

Достала из сейфа деньги и выложила стопку перед Натальей.

Она положила ухоженные руки на стол, поближе к пачкам.

– Ровно три миллиона, – опустив глаза, чтоб Наталья не смогла прочитать мои мысли, проинформировала я ее.

– Как три? Я же просила четыре. Разве Бирюков не передал вам?

– Нет, он сказал три, – спокойно и твердо ответила я. – Можем перезвонить ему.

– Это обычная тактика Бирюкова! Только из женской солидарности я возьму их. Значит, остаток за вами. И это божеская цена, согласитесь, Ася. Такой офис в центре стоит в два раза дороже, – приторным голоском проговорила Наталья и принялась писать расписку.

Ругаться с Натальей было нельзя ни при каких обстоятельствах, и я попыталась зайти с другой стороны:

– Наталья Павловна, вы столько для меня сделали, что мне уже самой неудобно вас о чем-нибудь просить, но вы же знаете, как одинокой женщине трудно решать финансовые проблемы. Совершенно не на кого положиться. Давайте перезвоним Бирюкову. Возможно, это недоразумение.

– Ох, Ася, вы меня режете без ножа. Заметьте, вы перетянули на свою сторону моего адвоката, вы сидите в моем помещении, и вы хотите, чтобы я еще звонила ему и уточняла, как он меня понял ил понял ли вообще. Вы ставите меня в сложное положение, – скуксилась Наталья Павловна, не потеряв при этом ни грамма шарма. – Когда вы отдадите остаток?

– Если вы подождете…

– Ну что с вами делать? Кто еще поможет женщине, если не женщина.

Опять она оказывалась пострадавшей стороной, вот ведь способности у женщины!

Я собрала волю в кулак.

– То есть, в документах мы укажем четыре миллиона?

Ухватова снисходительно улыбнулась:

– Нет, зачем же, налоги же вырастут.

Оставив расписку, Наталья простилась и выплыла из кабинета с моими денежками.

Я положила голову на стол, и сидела в полном изнеможении какое-то время, собираясь с силами и мечтая попасть домой, на диван, где меня ждала моя собака.

Я даже представила, как мы устроимся перед телевизором, и в полном согласии друг с другом будем смотреть один и тот же канал.

– Ася, ты не забыла, завтра конференция предпринимателей, – напомнила Валюшка.

– Завтра так завтра, – вздохнула я.

… Впервые после самоизоляции и карантина администрация решила провести встречу не виртуально в «зуме», а offline.

Для телевидения меры безопасности были соблюдены: масочный режим и дистанция – два пустующих кресла между участниками.

К в старые добрые времена в перерыве все снялись с мест и отправились в буфет, и меры безопасности были благополучно забыты.

Я тоже сняла маску и встала за порцией салата и сока. За мной заняли очередь фактурные мужчины, высокие, широкоплечие, спортивные. Они о чем-то спорили.