Я поверил сказаниям

И решил быть безмолвным:

Я стал нем и безгласен —

Замолчал и о добром;

И за праведным,

И за порочным следил,

Но никакого правила

В провидении

Не находил…

Облака надо мной —

Гирями,

А во мне снегири —

Яблоки;

Мне бы слово сказать

Верное,

Не молчать кругляком —

Деревом;

Я сорвал одно

Чудо – яблоко,

Чтоб разумным стать,

А не правильным:

Не хочу прослыть

Дивом умным,

А хочу служить

Слово – муромцем.

Слово – оно существо:

Имеет существенный смысл,

Заключённый в рассудок,

Разум – напиток его;

Вкушающий разум

Знает значение слов.

Вот, что мы терпением зовём,

По сути – проявление трения

Тер – женщины о пен – мужчины – Не камертон, а саксофон.

Терпение – природное явление:

День – ночь бредёт и падает, встаёт,

За ветр держась и дождь,

Заветный бред несёт…

Терпение – народное явление:

Им управляет вожделение…

Свобода не нужна, когда в наличии

Сикера и жена, и послевкусие приличное —

Забвение (терпению сестра):

Сей страх природный, изначальный, тёмный,

Как шило в бок…

Бессилен рок что – либо изменить:

Вращается челнок в станке времён,

Запутывает нить

В ночной покров из паутины снов.

Потная ночь…

Пелена сновидений:

Их череда – без конца;

Ряд неровных сердцебиений —

И я увидел отца, он молчал.

Через раскрытую дверь – голоса

Матери и детей: обсуждали меня…

В комнатах – свет воспоминаний и мнений.

А я на полу лежал с разбитым лицом,

Слушая прения;

Спорное принято было решение —

И Георгий меня обоссал…

Со лба, глаз, губ – с лица

Моча стекала на грудь

Чудесным елеем;

Я видел улыбку отца

И радовался…

Потная ночь сновидений —

Супрематическая модель

Без края и без конца!

В ритме сердцебиений

Снова ищу я отца.

У тебя, отче, правда,

А у меня на лице стыд,

Как этот день

У каждого из детей —

Жителей ада, Москвы, Волгограда.

У отца – правда, у детей – суд,

У меня – смирна и ладан.

У родителей много обителей:

Там нас всех ждут

Правда и суд.

Правда – рукава смирительной рубахи,

Как ночь несчастному длинна,

На плахе в страхе соткана

Раскаянием и покаянием.

Она – наёмников царица и рабов,

Пособник всех распятий и гробов.

История с иронией – Пра – праотцы питались праной,

Пра – правнуки вкушают правду

По суду.

У судей суд в руках, как уд,

И длинный, и короткий,

А узы – у людей,

Удо' их превращает в кротких;

Короткий суд – на небеса,

А длинный – по удо' в чере'сла;

Чем суд длиннее, тем чудней,

Чем уд короче, тем чудесней.

Но!.. смирная лошадь

Встаёт на дыбы,

Если натягивать вожжи:

Нет смирения без нужды

И терпения – тоже.

Смирение сопутствует терпению,

Как смирна – погребению

И рений – божеству;

По сути: смирение – религия, —

Стремление похоронить мечту.

О, если б ты задуматься могла

И помолчать немного,

Тогда бы царствие небесное я не искал;

Она задумалась…

В молчании

Картина Боттичелли ожила —

И Афродиту понесло ко брегу…

Как царственный Давид, её я возжелал

И был обрызган пеной морской волны,

Разбившейся о берег.

Религия – в сознании реликт, —

Желанье выжить, а не жить;

И потому живых хоронит,

Затем чтоб мёртвых воскресить

И ими град святой наполнить;

Её желание – вердикт,

А жертвенник – весь мир,

Кроваво – кумачовый город.

Она возвышает свой голос,

Она взывает при входе в город,

Она зазывает важных,

Она уловляет отважных.

В сумерки, в вечер дня

Ждёт тебя и меня…

Ты красоты её

В сердце своём не желай

И по стезям её

Ты в темноте не блуждай:

Будь осторожен!

Она распускает свой волос,

Она умягчает свой голос;

Распущенная —

В доме её

Ноги её не живут:

То на улице, то на площади

Тебя и меня сети её стерегут.

Множеством ласковых слов

В душу она проникает,

Прелестью трепетных уст

В бездну она увлекает.

«Мужа нет дома, зайди,

Насладимся любовью с тобой», —

Тотчас за нею идет он, как вол, на убой.

Ты наготы её в сердце своём не желай

И по стезям её ты в темноте не блуждай:

Будь осторожен!

Многих пленила она…

Дом её – ад

И ничтожен,

Кто попадает туда.