Коммуналка 2: Близкие люди

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Эпилог

Коммуналка 2: Близкие люди

Глава 1

Святослав пошел следом, потому как не понравилась ему идея оставлять диву наедине с Савожицкой. Пусть ведьма была старой и опытной, но при всем том она все же оставалась ведьмой. А с них станется голову заморочить.

— Не стоит, — сказала Аннушка, когда Святослав уже решился было открыть дверь. — Не надо мешать наставнице. Она… не повредит диве.

— Так уверены?

Она стояла у лестницы, опираясь на нее обеими руками, выгнувшись так, что будь Святослав менее опытным, подумал бы… нехорошо.

— Уверена, — Аннушка мурлыкнула и, намотав светлый локон на палец, потянула его, запрокинула голову, провела языком по губам. — Она давно… собиралась познакомиться. Все говорит, что ведьмы слабеть стали, потому как дивный народ почти истребили. А не станет их вовсе, то и мы исчезнем… и вы… и будет мир бессильным. Как в таком жить?

Она оттолкнулась от перил, выпрямляясь, принимая другую позу, тоже вполне себе определенного свойства. Интересно, многим уже голову задурила?

— А дети где? — поинтересовался Святослав.

— Дети? — в ведьминых очах, темных, что спелая вишня, мелькнула тень разочарования. Но не стоило надеяться, что Аннушка отступит. Ведьмы порой проявляли редкостное упрямство. Что ж… — Дети заняты… играют.

— Где?

— Там, — она указала вниз. — Они там… а мы здесь… только мы вдвоем.

Она подходила медленно, притом умудряясь покачивать бедрами, изгибаться, будто в танце. И стало жарко… так жарко, что Святослав позволил себе засмотреться на эту… ведьму.

Как ее еще назвать?

И она, почуяв близость добычи, растянула в улыбке полные губы.

— Мы ведь можем заняться чем-нибудь… интересным… например… поговорить, — голос ее сделался низок, и прорезалась в нем характерная хрипотца.

А тонкая ручка легла на плечо, примеряясь, как половчей обнять.

Святослав позволил.

Вот только вторую руку перехватил, поднес пальцы к губам. Ведьма засмеялась и… что ж, молодая, неопытная, учить ее и учить.

— Тебе что велено было? — спросил он, зацепившись за взгляд.

Вцепившись в него.

Продавив и дар, и разум. Он не пытался больше скрывать свою силу, но напротив, позволил ей раскрыться, сковать ведьму. Та дернулась было и…

— Тебе было велено за детьми приглядывать, так?

Он не позволил ей отпрянуть.

А вот руку с плеча убрал, так, что она почувствовала, каково это, когда собственное тело подчиняется чужой воле. И страх сменился паникой. И она закричала бы, позвала бы на помощь, если бы могла.

— А ты что? Мало того, что не в свои дела лезешь, так еще и ведьмины чары применяешь? Без моего, к слову, согласия.

Она только моргнула. И поняв, что позволено ей будет ответить, сказала:

— Я… нечаянно.

— Еще скажи, что не понимала, что делаешь, — Святослав ткнул в лоб. — Или не способна контролировать. Если не способна, не справляешься, тогда придется дар ограничить.

Ведьма побелела.

И не то чтобы ограничительные браслеты могли повредить. Не ведьме.

Не взрослой ведьме.

Скорее, дело в самом факте их применения.

— Н-е н-надо…

— Думаешь? — Святослав позволил себе толику сомнений. — А мне кажется, что надо. Что ты со своими играми… ведь играешь, так?

Она только моргнула.

И из левого глаза слезинка выкатилась. Надо же, какая упертая ведьма.

— Не подействует. А будешь и дальше выкобениваться, точно жалобу подам, — предупредил Святослав. — Ты же не думаешь о последствиях. О том, чем твои игры закончиться могут. Скольким уже головы задурила?

Молчание.

— Я спрашиваю…

— И я тоже, — присоединился к просьбе тихий вкрадчивый голос. — Ну-ка, Аннушка, мне казалось, в тебе побольше ума, чем у Ниночки…

— Они сами!

— Сколько? — Святослав слегка надавил, и ведьмочка застонала. Жалобно. Только вот не помогло. Сожаления она не испытывала, как и раскаяния, одно лишь раздражение и отнюдь не на себя, на Святослава, на наставницу, на всех вокруг.

— Я жду.

— Д-двое… они сами… они… смотрели… хотели… я просто…

— Семейные?

— Д-двое…

Святослав кивнул и покосился на Савожицкую, которая позволила себе быть наблюдателем. Сама она выглядела усталой и, пожалуй, разочарованной.

— Уже собрались уходить? — уточнила она, постукивая карандашом по раскрытой ладони. — Или еще не дошло?

— Д-да… об-бещал… жениться. Обещали.

Слезы на глазах высохли.

— И ты бы пошла замуж? — поинтересовалась Савожицкая. — Нет, спрошу иначе. Кто?

— Ам-мельянов. И Сухоцкий. Из народного театра.

— Театр… да… помню… Амельянов у нас из простых, слесарь шестого разряда. На редкость рукастый человек. С женой своей двадцать лет прожил. Сколько у него детей? Трое? Осталось, было-то больше, но война… зато внуки пошли. Будет тебе кого понянчить, когда замуж пойдешь.

— Я? — вот теперь ужас ведьмы был настоящим.

Кажется, перспектива выходить за упомянутого Амельянова ее нисколько не вдохновляла.

— А что ты думаешь? За дела и отвечать надобно. Вот думаешь, что супруга его просто слезою умоется? К слову, я ее знаю. Нина Харитоновна, между прочим, женщина серьезная. Партторг на заводе. Не подумала, нет? И стало быть, развод она мужу, конечно, даст… кто ж не даст, но сперва по партийной линии вызовет и его, и тебя, чтоб ты, стало быть, рассказала, почему это вздумала семью рушить. Между прочим, ячейка общества.

Аннушка сглотнула.

А Святослав подумал, что ничего-то о наказаниях не знает.

— С другой стороны у нас кто? Васечка Сухоцкий… конечно, помоложе будет. Ему всего-то двадцать шесть. И детей у него нет. Зато имеется парализованная матушка, за которой пока его жена приглядывает. Но ты же не станешь перекладывать эту работу на постороннюю женщину? Младшенькие опять же… у Васечки семеро братьев и сестер. Меньшому — пять. Ты же помнишь Николашечку? Очень… подвижный мальчик.

— Нет.

— Дорогая моя, о последствиях думать надо. И если еще историю про большую любовь примут, то твое вот баловство… прежде помнишь, что с ведьмами делали? И ведь не из-за проклятий. Проклятия, если подумать, это пустяки. А вот то, что творишь ты и тебе подобные дуры, людей злит. Мне же этого не нужно.

Она обошла застывшую Аннушку, которой Святослав вернул способность двигаться. Вот только та не смела. Съежилась.

— Так что выбор у тебя невелик. Или замуж за человека, которому ты голову заморочила, притом что замужем этим пробудешь лет этак десять, чтоб ни у кого и тени сомнений не возникло, что сделанное сделано из великой любви.

— Я… я больше не буду.

— Конечно, не будешь. Ты будешь мужем заниматься. Семьей. Сделаешь все, чтобы счастливы были.

— Или…

— Или браслеты. Но тогда все узнают, что ты, дорогая, оказалась одновременно и глупа, и неосторожна, а то и вовсе неспособна дар контролировать.

И знание это крепко помешает Аннушке занять более-менее приличное место в и без того запутанной ведьминской иерархии.

— Времени тебе до вечера… думай. Придумаешь, как выпутаться, чтобы все довольны остались, твое счастье. А нет… справку о беременности я тебе выправлю. Только, — губы Савожицкая растянулись. — И рожать придется, а то ведь вдруг да подумают, что обманываешь?

— Я…

— Вон пошла, — это прозвучало отстраненно и холодно. А ведьма повернулась к ученице спиной и сказала: — Прошу прощения, что вам пришлось возиться с нею. Говоря по правде, понадеялась на ее благоразумие. До сего момента Аннушка была на редкость благоразумна.