– Извини, тут такие правила. Само название клуба говорит за себя, – проговорил Моронский с усмешкой, опять затянулся и напоил своим дурманом Соню.

Музыка окончательно растворилась в ней. И Соня расслабилась. Сомнения улетучились, растворились в красном сумраке. Всё, вдруг, стало таким понятным, правильным, естественным. Даже знакомый огонь, полыхнувший из глазниц маски, больше не пугал, а манил… покориться.

Сдаться.

Встать на колени.

В конце концов, зачем она здесь?

Подстрекаемая этим желанием, Соня уперлась ладошками в каменную грудь Моронского. Он расценил это по-своему и попытался вжать ее обратно в мягкую кожу дивана.

– Не останавливай меня, я собираюсь сделать то, зачем пришла, – заявила Соня, заторможенно ворочая языком.

В груди жгло. В ушах шумело. Между ног полыхало.

Она облизала губы, повторила попытку отстранить Макса и поменяться с ним местами. На этот раз он препятствовать не стал – откатился в сторону, откинулся на спинку дивана, распластался, с интересом ожидая ее дальнейших действий.

Соня уже не была собой. Сознание словно покинуло ее вместе с занудными голосами совести. В комнате, один на один с мужчиной, который пугал и привлекал с одинаковой силой, находилась теперь лишь ее оболочка. Красивая, гибкая, податливая, но чужая. Это было всего лишь тело. И сейчас оно Соне не принадлежало! Пусть так!

Соня медленно опустилась перед Моронским на колени.

И застыла, подобно каменному изваянию. Потому что теперь прятать глаза, строить из себя Дюймовочку было глупо. Сама пришла. Добровольно. Спорно, конечно, но тем не менее…

Напротив ее лица, над расстёгнутой ширинкой брюк гордо вздымался крупный, упругий ствол, перевитый тугими венами и увенчанный аккуратной, четко выраженной блестящей головкой.

Одним словом – идеальный. У Сони не было возможности вести учёт и сравнительный анализ, но если бы ее спросили, что, по ее мнению, есть – идеальный мужской половой орган, то Соня ответила бы что вот такой, как этот!

Порочный и развратный он завораживал и возбуждал одновременно, вызывая ноющее томление между ног. И он был настолько красив, что его просто хотелось взять в рот и попробовать! И Соня взяла…

***

Она коснулась языком головки. Мягко, влажно обхватила ее губами, вобрала плоть в рот. Осторожно, едва касаясь.

Как будто член у него, сука, хрустальный!

Высунула свой язычок, провела им вдоль ствола. Смачно облизала и засосала головку снова. Поиграла с ней. Неумело, но так неожиданно сладко…

Старается…

Жаль, маска скрывала щеки девушки, он бы побился об заклад, что они пылали. Ее неискушённость в данном вопросе заводила до предела. Да ладно… просто сносила крышу!

Неужели, ему это не снится?

Моронский давно такой ванили не встречал. Минет он обычно получал, как добрый вечер и, как правило, от девок, у которых по этой «специальности» имелся целый диплом. Забава, говорят, сейчас такая у телок – учиться заглатывать вместе с галстуком!

И тут такая нежнятина. Fuck. Хорошо, конечно. Но он хотел больше. Жёстче! Глубже!

Макс хотел насадить ее на себя, но боялся спугнуть элементами техники минета, к которому привык. И пытку эту терпеть тоже уже не мог, разрывался между желанием воткнуться резко девочке в горло и страхом сделать ей больно или неприятно.

Нежные губы снова сомкнулись вокруг головки. Соня попыталась взять член глубже, но, видимо была слишком напряжена и растеряна.

Ещё секунда и он за себя не отвечает.

– Соня… детка… я хочу проникнуть глубже. Хоть ненадолго… Позволь мне…

Не дав ей опомнится, Моронский схватил девушку за хвост и мотнул его вокруг своей кисти.

– Сейчас будет жестко, Соня! – предупредил он.

Максу показалось, она кивнула.

– Потерпи, сладкая… Рот шире, – командовал Макс, – язык высуни, освободи горло. Расслабься. Дыши носом.

Он мягко двинул ее голову вперёд и вниз. Почувствовал головкой препятствие, надавил, ещё протолкнул вперёд.

– Умница, девочка! – Она выдержала. Не задохнулась. Не попыталась соскочить, оттолкнуть его или убежать. И Макс расценил это как готовность продолжать. – Теперь давай по-взрослому!

Он чуть отстранил ее голову, и быстро насадил вниз, на себя. Снова отстранил и снова насадил. Соня, рефлекторно дёрнулась, но выдержала и этот натиск.

Обалдеть!!!

– Уууу, сссука.... – прошипел он сквозь зубы.

Пошла жара.

Моронский закинул голову назад в исступлении. Так хорошо! Охуительно! Сейчас отдышится, маленькая, он ещё четыре глубоких фрикции сделает. На большее его все равно сейчас не хватит. Слишком сладко. Слишком горячо. Ее покорная неопытность, и такая самозабвенная готовность подчиняться была за гранью всех самых смелых его фантазий!

Моронский снова оттянул девушку за волосы назад. Увидел за маской лихорадочно блеснувший взгляд и с удовольствием отметил, что его безумие чертовски взаимно!

– Готова? – легкий кивок. – Поехали!

И он сделал не четыре, а пять очень глубоких толчков, на последнем насадив Соню до упора, излился мощно ей куда-то в… мозг! Чуть не прокусив себе губу до крови.

Как же было чудесно распечатать ее рот! Скромницы этой. Она ещё и проглотила все до капли! Вот кайф!

Не отпуская Сонин хвост, Моронский притянул ее к своему лицу, и мягко опрокинул спиной на диван. Навис сверху, заглядывая за прорези маски.

– Мадам, я тут вам прическу испортил немного…

Соня, будто очнувшись от морока, резко подскочила и села.

Макс заметил, какая бледная она стала и как натянулась нервно, словно струна. Тронь и завибрирует.

Может, он сказал что-то не то? Может, сделал?

«Девочке просто кончить надо, как следует!» – догадался Макс.

– Классно получилось, – ободряюще прошептал он ей на ушко, ладонью скользнув под подол платья, нащупал кожаные ремешки, – давай зачётку.

– Это была не я! – не оценила она шутку и рефлекторно сжала бедра.

– Конечно не ты! – он провёл большим пальцем по Сониным припухшим губам. – Это была ТА, которая скоро кончать подо мной будет, выкрикивая мое имя.

– Полегче! – фыркнула Соня и оживилась. Спину выпрямила, плечи расправила. – Градус пафоса сбавьте, господин Моронский.

– Соня… я…

Ему не дал ответить стаф. Тихонько отодвинув шторку, он, не заглядывая внутрь привата, глухо кашлянул и доложил:

– Прошу прощения за беспокойство, но там… ситуация требует непосредственного вашего участия… в третьем привате…

«Блять, ну что там ещё…»

– Никуда не уходи! Я перед тобой в некотором долгу, – сказал Макс Соне, поправил на себе одежду и, прежде чем шагнуть наружу, добавил властно:

– Платье сними! Я хочу посмотреть…

***

Какой кошмар! Что она натворила?! Дура! Дура! Идиотка!

Кровь молотила в виски, во рту пересохло, горло саднило. И не только от жажды. А между ног предательски пылало и сочилось желанием.

Какой стыд, господи!

«Совратил, подсадил на какую-то дрянь!»

«Лечилась в дурке!»

«Сделает ручной и будет натягивать на свой кол, пока не надоешь!»

Предостерегающие Нелькины фразы, словно дротики, больно врезались в трезвеющий мозг, и уже не казались забавным бредом творческой натуры.

Но точка долбанного невозврата пройдена.

Или ещё нет?

Сейчас он вернётся и возьмёт ее прямо здесь. Как ту брюнетку в соседнем шатре. Как доступную, на всё согласную девку!

От собственных мыслей стало противно до одури. А от поведения, которое она себе позволила минуту назад, хотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю, раствориться бесследно.

Слёзы подступили, уже почти обожгли. И она бы дала волю эмоциям. Но здесь?

Нет. Ни за что!

Соня сильно стиснула зубы, запрещая себе даже мизерную слабость. Главное глубоко дышать. Медленно. Жадно.

«Чего сидим? Чего ждём?» – ехидно поинтересовался первый внутренний голос.

«А она ждёт продолжения! Ей понравилось!» – зло процедил второй.

Ну, уж нет!

Бежать! Без оглядки и без сожаления! Это же так просто! Когда это единственно верное решение.