В Сент-Поле его встретил Клаус. Рыжая краска вымылась, и он перекрасился в розовый, что в сочетании с леопардовым пальто создавало эффект смеси кабаре и Бродвея.

— Привет, — Клаус держал руки в карманах. Коротко посмотрел на Пятого и тут же перевёл взгляд на протез: — Круто выглядит.

— Это до первого раза, когда его заклинит, когда я буду пожимать тебе руку.

— Тогда не пожимай мне руку, — Клаус хмыкнул. — Как всё прошло? Ты ни строчки никому из нас не написал.

— А что писать? — Пятый пожал плечами. — Дорогой Клаус, я встретил девочку?

— Ого, а ты встретил девочку? — Клаус толкнул его локтем. — Расскажешь?

— Заткнись, я для примера, — Пятый закатил глаза.

— Вижу же, что кого-то встретил. Но не хочешь, не говори, мне совсем не обидно.

Они вышли, и Пятый запахнул куртку посильнее. Согнул правую руку, прижимая полы к себе, и так её и оставил. По крайней мере эта рука не замёрзнет и не устанет.

— Отвезти тебя к тебе? Выдержишь?

— Ты сделал, что я просил? — Пятый первым подошёл к машине, и как только Клаус разблокировал двери, влез внутрь. Снял сумку и бросил её на заднее сиденье.

— Сделал, — Клаус сел за руль. — Теперь у тебя как-то пусто.

— Пустоту я выдержу.

Клаус не затыкался ни на минуту всю дорогу до квартиры Пятого. Рассказывал про найденные им комиссионки, секонд-хенды и магазины крафтовых свечей. Пересказывал последние новости их коллег из «Зонтиков», и что у Пятого на антресолях нашлись альбомы с фотографиями ещё тех времён, когда сам Пятый играл в ансамбле у маэстро Харгривса.

Пятый — как часто бывало — молчал. Но в этот раз болтовня друга тяготила его чуть меньше обычного, а пару раз он и вовсе сунул в ухо наушник, чтобы послушать очередное сообщение Долорес, больше похожее на поток сознания.

— Ты что там слушаешь? — наконец спросил у него Клаус. Пятый осёкся, спрятал наушник в карман и качнул головой:

— Не важно.

— Ты что-то там вместо меня слушаешь. Это важно. Совсем меня не ценишь.

Пятый раздражённо вздохнул.

— В Меритехе я познакомился с художницей, и она постоянно шлёт мне голосовые сообщения. Обо всём на свете. Она как ты, только менее…

— Менее что?

— Жеманная.

— Эй, тебе нравилась эта жеманность.

— Не обманывай себя, Клаус, — Пятый хмыкнул. — Я как будто какой-то подкаст слушаю с фактами о всякой фигне. Беспорядочный и беспощадный.

— Но слушаешь же, — Клаус скосил на него взгляд. — Что рисует?

Пятый осёкся. За всё это время он так и не сделал шаг навстречу. Долорес, кажется, знала о нём всё, что хранил интернет, а он о ней не знал ничего.

Не было времени и возможности. По крайней мере, он себя в этом убеждал.

Но что мешало ему на самом деле?

— Понятия не имею, — наконец ответил он. — Я знаю только, что её зовут Долорес, у неё есть кошка и нет рук, и вот это, — он включил последнее голосовое от Долорес.

— Ты слышишь? — сказала Долорес шёпотом. — Прислушайся, — и затихла. Вместо её голоса теперь из телефона доносилось тихое урчание.

— Она шлёт тебе, как её кошка мурлыкает. Пятый, ты ей нравишься.

— Или ей просто одиноко.

— Или ты ей нравишься, — Клаус припарковался под домом Пятого. — И она решила сыграть на все деньги и взять тебя нахрапом.

— Это звучит ужасно.

— Не хочу рассказывать тебе сногсшибательные новости, Пятый, но ты очень тупой, и у вас только с Ваней всё получилось как-то само собой, но в других твоих отношениях… — Клаус скривился. — Ты совершенно не осознаёшь, что кому-то нравишься, и тебя надо брать за руку и ставить перед фактом. Мне буквально пришлось тебя тогда в углу зажать. И вот она, — он кивнул на телефон у Пятого в руке, — это сразу выкупила.

Пятый поморщился. Он почему-то продолжал слушать её сообщения, одно за другим. Даже ждал их, наверное.

— Мне не нужны отношения. Не нужны были раньше и сейчас тоже.

— Справедливо. Скажи ей об этом, — Клаус отстегнулся первым. — Давай выметайся из машины, мне ещё от тебя такси вызывать.

Пятый, всё ещё смущённый и обескураженный услышанным, быстро убрал телефон в карман, ухватился пальцами протеза за ручку и потянул её на себя. Дверь открылась, но рычаг остался у Пятого в руках.

Клаус присвистнул:

— Классно, что это не моя машина, а твоя.

— Знаешь, что ещё эта рука отлично делает? — Пятый разжал пальцы, вылез и закрыл дверь.

— Что? — Клаус напоследок залез на заднее сиденье и забрал оттуда сумки.

— Складывается в кулак.

— Как грубо, — пропел Клаус и первым побежал наверх.

Клаус не только забрал пианино, синтезатор и оборудование, но и, как и просил Пятый, собрал все его записи, сложил в коробки и затолкал в кладовку. Квартира, в которой прошлый Пятый всегда находил утешение, теперь казалась непривычно пустой.

Больше не было никаких мелодий, приколотых к пробковой доске, никаких старых расписаний туров и копий подписанных контрактов. Планов на будущие композиции.

И вместо инструмента была зияющая пустота. Прореха в пространстве, которая никогда не будет заполнена, и которая лишь мельком отражает чёрную дыру у него внутри. Он стоял под стеной, прикрыв глаза и будто бы касаясь невидимого фортепиано кончиками пальцев левой руки. Перебирая клавиши и наигрывая ту самую мелодию, которую услышал в разговоре пять дней назад.

В ту минуту ему казалось, что ничего не случилось. И на самом деле обе его руки целы, и он по-прежнему может играть.

Клаус коснулся его плеча, и Пятый распахнул глаза, снова наступая обеими ногами на осколки своей мечты.

Пятый с Клаусом выпили по чашке кофе, сидя на полу напротив стены. Клаус снова трещал, но в этот раз скорее просто чтобы разбавить тяжёлую тишину.

Потом Пятый улыбнулся, встал и повесил на доску первый флаер с изображением четырнадцати типов захвата, возможных с его протезом.

Клаус долго не решался уйти и начал собираться, только когда Пятый сам об этом попросил. Несколько раз переспросил, уверен ли он, но потом всё же ушёл.

Дверь за ним закрылась, и Пятый вернулся на своё место на полу. Скрестил ноги по-турецки, подтянул к себе ноутбук, но не открыл. Посмотрел на телефон рядом, на непрослушанные сообщения от Долорес, и сделал глубокий вдох.

— Эй, — засмеялась она. — Просто хочу спросить, как там Сент-Пол? Снег не идёт? У нас сегодня сильный дождь, так что я решила никуда не ходить.

Пятый поджал губы. На пару мгновений, пока звучал её голос, он забыл и про пустую квартиру, и про отданное пианино.

Он покусал щёку, а потом решительно поднял крышку ноутбука и как только прошла загрузка, вбил имя Долорес в гугл, но так и не нажал кнопку ввода. Замер, покусывая щёку. Просто имя и просто слово «художница» выдало бы ему слишком много результатов и, скорее всего, ни один из них не был бы ей. Пятый написал «ампутация рук», и тут же стёр.

Взял телефон, коротко взглянул на дисплей и положил его обратно. Снова уставился на стену.