– Ну, вот, ты и добился своего, теперь ты знаешь, почему между нами не может быть секса. Потому, что вставить мне некуда!

Вика встала с дивана и закурила.

– Я люблю тебя! – сказал я, пытаясь хоть как-то этими словами выразить сочувствие.

– Вот только жалеть меня не надо. Куда ты меня любишь? – она показала руками на область, где должна была находиться вагина.

– Наверняка это можно как-то исправить…

– Так. Уходи, уходи немедленно! – более хриплым, чем обычно, голосом сказала она.

– Ты говорила, что убьешь меня, если я изменю, а тут выгоняешь.

– Говорила и прошло! Вали к Усольцевой, она на тебя каждую ночь мастурбирует.

– Зачем ты меня к ней гонишь? И откуда ты можешь знать, кто кого хочет?

– Интуиция! Интуиция твари!

– Я люблю тебя! И хочу быть с тобой и более ни с кем!

Я попытался её обнять, но она грубо оттолкнула меня.

– Ну, и дурак! Ты вообще понимаешь, что я тебя использую, я выкачиваю из тебя всю твою жизненную силу, теперь не видать тебе в жизни ни удачи, ни везения. Я просто высасывала из тебя жизнь, я как вампир пью из тебя человеческое счастье и смысл существования. У тебя не будет друзей ни людей, которым ты нужен. Ты будешь пуст, и чтобы ты не делал, люди не заметят тебя, ты просто тело идущие по жизни к своему неминуемому финалу. Я существо, сожравшее твою судьбу.

– Так выпей всё до конца, и, может, это тебя успокоит! – я начал злиться, в теле появилась неприятная дрожь и желание боли, чтобы утихомирить эти странные и пугающие ощущения.

– Ты не понимаешь, что говоришь. Всё кончено, ты мне больше не нужен. Всё, что мне надо, я забрала. Проваливай!

К моему горлу покатил ком обиды, я чувствовал себя ущемлённым и, чтобы не расплакаться и не предстать уж в совсем не выгодном свете перед ней, мне надо было как можно быстрее уйти куда-нибудь. Я оделся, ещё немного постоял на кухне, надеясь, что Виктория остановит меня, но, не дождавшись, оставил часы на холодильнике и шагнул из дома в темноту улицы. Мне некуда было идти, кроме общяги, там я застал Плотникова, который приехал вчера из деревни и раскладывал привезенные продукты. После немого приветствия я завалился на кровать, а он начал рассказывать мне все, что видел и слышал. О том, как пил самогонку с друзьями в деревне, и как они подожгли стог, о том, что автобус поломался, пока ехал, о том, что в новогоднюю ночь в городе убили директора гастронома на улице Ленина. Причем последнего убила его любовница, и, самое ужасное, просто убить ей, видимо, было мало, – она отрезала ему мужской орган и засунула этому бедолаге прямо в рот, а после сама бросилась с девятого этажа. В общем, рассказывал всякую ерунду и сплетни, что наслушался в автобусе и на вокзале. Я слушал его болтовню, не вникая, мне так хотелось остаться одному и порыдать. Плотников посмотрел на меня, и замолчал. Затем достал бутылку самогонки, и мы её приговорили, закусывая жареными яйцами и хлебом с салом. Серёга отрубился прямо за столом, а меня ничего не брало, мысли о Виктории будто отрезвляли меня, ее образ стоял передо мной как наваждение. Я включил магнитофон и до утра слушал одну и ту же песню «Princess of the Dawn» группы Accept, представляя, как я ласкаю её, как глажу ее волосы, пахнущие лавандой, как целую её шрамы. Я размышлял, можно ли любить женщину без секса, или любовь между ней и мужчиной держится только на этом, и что все высокие слова мигом теряют смысл, если один из них не может заниматься этим. Нет, я люблю Викторию, люблю, потому что она есть, потому что моё сердце сейчас болит по ней, а не мой член. Откуда у неё такие шрамы…?

На следующей день начались занятия, первой парой в расписании стояла алгебра. Я решил не идти, то ли страх, то ли обида вперемешку с гордыней, а, скорее всего, всё в совокупности заставили меня трусливо спрятаться в безопасной норе жалости к себе. Я сидел у окна, уткнувшись лбом в холодное стекло, когда открылась дверь. Думая, это Плотников забыл что-нибудь, я повернулся, но в дверном проеме стояла Виктория. Чёрные очки не давали возможности понять выражение её лица. Она подошла к столу и положила на него часы.

– Ты их забыл, и, видимо, не знаешь, что уже время быть на занятии, – сказав это, она развернулась и направилась на выход.

И тут что-то во мне взорвалось, оковы спали, и гордыня прошла, я побежал за ней и закричал.

– Вика!

Она остановилась как вкопанная, я схватил её за плечи и повернул к себе лицом.

– Вика, я люблю тебя, мне не нужна жизнь без тебя, пусть ты забираешь мою жизненною силу, но знай, что уходя, ты заберешь моё право любить.

– А ты точно слышал, что я тебе говорила, про то как я использую тебя?

– Когда мы шли из театра, и под яркими звездами в темноте ночи я предлагал тебе свое сердце и жизнь, это были не просто слова.

Она подняла очки, глаза были красные и опухшие от слёз.

– Хорошо, я подумаю. А сейчас иди на занятия, десять минут тебе на всё про всё, ждать тебя не буду, а то твои одногруппники всю аудиторию разнесут.

Я оделся и пошел в технарь. У самого входа встретил Яичницу, увидев меня, он испуганно кивнул головой и убежал в другую сторону от технаря. Всю пару я просидел сам не свой, ломая голову, что значат её слова: «Я подумаю». Когда закончилось пара, моим желанием было незаметно выйти из аудитории и добраться до курилки, надеясь, что сигаретный дым хоть немного успокоит мою тревогу.

– Красовский, останься,– услышал я знакомый с хрипотцой голос, который как когти дикой кошки полосонули моё сердце.

Вика некоторое время молча занималась своими делами. Я стоял и ждал, когда все студенты покинут аудиторию. Затем она достала из своей сумочки что-то по звуку металлическое и положила на стол.

– Это твои личные ключи от нашего дома, а это деньги на такси. После того, как окончатся занятия, заберёшь свои вещи из общаги. В общем, ты понял. Сегодня вечером, будь дома, я задержусь допоздна.

Она улыбнулась, я хотел её поцеловать.

– Дома, дома, а то сейчас обязательно кто-нибудь завалится! И так уже слухов более чем достаточно. Иди уже, мне бежать надо, из-за тебя опоздаю.

Я все же быстро успел её чмокнуть в щёку и вылетел в коридор, так как организм от счастья требовал обязательно это дело перекурить.

– Игорь! – окликнула она, – У меня такое было в первый раз, спасибо, – и, увидев мой порыв вернуться к ней, изобразив бровями строгость, добавила:

– Дуй, давай!

Уже на пятачке обнаружил, что сигареты у меня кончились. В углу стояла Ирка, и я направился к ней.

– Уйди! Уйди, а то фурия твоя меня с тобой увидит и сердце мне вырежет.

– Ир, мне бы сигаретку, и всё.

– Ладно, если это всё, держи, за сигарету пойди не убьёт.

– Ты уж извини, что так вышло.

– Ты меня тоже извини за то, что лужу за мной пришлось подтирать, – довольно съязвила Ирка. – Даа… Вика у тебя – класс. Я бы тоже такой хотела стать. Слушай, а ты ведь, говорят, перед новым годом в больничку из-за Беса попал? Я хотела прийти, но староста сказала, что математичка к тебе пошла, отменив все занятия, в общем, чет я струхнула.