— Сейчас выебу тебя, Насть, — проговорил Рома, не отрываясь от телефона. Он, конечно, услышал бормотание подруги и без проблем понял, о чем речь. — Потому что заняться в лифте и правда больше нечем.

— Не, лучше скажи «ревербератор», — попросила Настя в ответ, вяло улыбаясь. Она прекрасно знала, что насиловать ее Роман точно не будет.

— Ревербератор, — отозвался парень, картавя в слове сразу все четыре буквы «Р», после чего приложил телефон к уху и стал слушать гудки. Поморщился. Ему никогда не нравилось, когда его дразнят картавостью и просят произнести слово, в котором слишком много рычащих. Затем проговорил, прижимая телефон плотнее к уху и пытаясь разобрать сквозь помехи, что ему говорят. — Алло, мам? Меня Настя в гости позвала, дождь переждать, а мы в лифте застряли. Нет, все нормально. Да, мы в порядке. Не переживай, мам, мы уже звонили оператору, нас минут через тридцать должны вытащить. Хорошо. Я перезвоню. Пока, — и положил трубку.

— Все как на уроках ОБЖ? — хихикнула Настя. — Что-то случилось — сначала надо позвонить маме, а только потом уже тому, кто действительно может помочь.

— В итоге тем, кто может помочь, мы позвонили сначала, — презрительно фыркнул Рома и, опустившись на пол у другой стены лифта, снова уткнулся в телефон.

— Ничего мы полезного с ОБЖ не уносим в голове…

Некоторое время они так и сидели, глядя в светящиеся экраны своих телефонов. Каждый занимался своим, и думал, соответственно, о своем. Правда, в итоге, мысли, что у девушки, что у парня, возвращались к одному — что они заперты наедине в лифте и, на самом деле, черт знает, когда их оттуда вытащат. И это, черт возьми, напрягало обоих. Потому что на улице практически ночь, спасать из замкнутого пространства их не торопятся, родители обоих беспокоятся… и не только потому что они застряли в лифте, а в большей степени, пожалуй, потому, что оба застрявших — здоровые в биологическом плане подростки с дурными головами и гормонами. И этим подросткам, по мнению родителей, видимо, для полного счастья сейчас в лифте разве что алкашки не хватает.

Настя размышляла о своей влюбленности в Рому. Нет, сейчас она не была влюблена — ни в Рому, ни в кого-либо вообще — но буквально несколько лет назад она действительно залипала на него, радовалась, когда его тетрадь по какому-то предмету попадала ей в руки, когда ее нужно было раздать, но сейчас… ей не то чтобы плевать — просто без разницы, где Рома и с кем. Сейчас он для нее одноклассник и хороший друг, не более. Да и зачем ей это «более»? Влюбляться нет ни времени, ни желания, а вкладываться в отношения — тем более. Так что Настя вполне довольна своим положением на данный момент.

У Ромы же в голове бродили мысли куда более мутные. Он не совсем понимал, что с ним происходит, не совсем понимал, почему он продолжает встречаться со своей девушкой, если к ней он ничего не чувствует, а с той, к которой чувствует нечто — находится сейчас в одном лифте. С ней ведь можно поговорить, в конце концов, наглости и желания у него для этого хватить должно. Только он почему-то собраться в кучу и заговорить никак не может.

— Долго их нет, — проговорила Настя, прерывая размышления. Она выключила экран почти севшего телефона и, встав, потянулась. — Сорок минут уже. А ты говорил про полчаса!

Рома, прекратив сосредоточенно сопеть — он всегда сопит, когда долго и усердно думает, — поднял глаза на девушку и пожал плечами.

— Позвони диспетчеру, спроси, где спасатели, — предложил он, опуская взгляд в телефон.

— Я? Не-ет, — девушка помотала головой. — Я их боюсь. И вообще, в первый раз звонил ты. Вот и продолжай общаться.

Тяжело обреченно вздохнув, Роман поднялся на ноги и нажал на желтую кнопку на клавиатуре лифта, вызывая диспетчера.

— Да? — через несколько секунд раздался на том конце гнусоватый старческий голос.

— Простите, — произнес Рома и, прокашлявшись, продолжил: — Я уже звонил вам… мы с подругой застряли в лифте. Вы сказали, что нас вытащат через тридцать минут, а прошло уже сорок…

— Спасатели в пробке стоят, — нехотя пояснила женщина. — У метро они, там какая-то авария. Скоро будут, молодой человек, не переживайте.

— Ясно… спасибо.

И Рома прекратил вызов, переводя взгляд на Настю. Та снова страдальчески застонала и откинула голову, ткнувшись затылком в стену.

— Можно меня тогда вообще не спасать? — несчастно протянула девушка. — Я уже прямо здесь ложиться готова.

— Ложись, — пожал плечами Роман, опускаясь рядом и словно намекая, что она может облокотиться о его плечо. Стащил с себя ветровку, а телефон убрал в карман. — Слушай… у тебя есть еда?

— Ты же знаешь, у меня всегда есть еда. Посмотри в сумке.

Рома спорить не стал и полез в сумку девушки, откуда, немного порывшись, выудил булку с сыром и бутылку, наполовину заполненную водой.

— Ужину быть, — фыркнула Настя, глядя на то, как парень разворачивает булку и молча протягивает ей, предлагая. Девушка отрицательно покачала головой. — Кушай, вечно голодный ты мой.

Рома закатил глаза, вгрызаясь в булку, а Настя отпустила голову на его плечо и закрыла глаза. Рома некоторое время молча жевал, а потом протянул Насте половину булки.

— Ешь, — сказал он.

— Да доедай, — отозвалась Настя меланхолично, приоткрывая глаза. — Мне не жалко.

— Да на, — Рома пихнул булку в руки девушки, и Настя, не имея ни желания, ни сил сопротивляться, все же откусила. — Фиг его знает, сколько нам тут еще торчать.

Еще некоторое время они сидели молча — Рома бездумно смотрел в потолок, а Настя ела. В какой-то момент парень хмыкнул и спросил:

— Как думаешь, у нас будут красивые дети?

Настя даже подавилась. Закашлявшись, она схватилась за воду, а Рома, опомнился и осторожно постучал ее по спине. Девушка благодарно кивнула, теперь глотая воду.

— Прости, чего? — выдавила все же Настя, отдышавшись. — Какие еще дети? Совсем уже в пространстве и времени потерялся, да?

— Ну… наши дети, — Рома просто пожал плечами, так и не отводя взгляд от потолка. — Такие, знаешь, маленькие, кричащие…

— Притормози, папаша, — мотнула головой девушка. — Ты точно перегрелся, тебе форточку открыть надо. В черепушке.

Рома поморщился и вздохнул. Отпил воды и кинул бутылку в Настину сумку. Уточнил не без усмешки:

— Хочешь сказать, ты не допускаешь, что у нас с тобой могут быть дети?

— В данный момент — нет, не допускаю. Да и с чего вдруг?

Рома не ответил. Он вдруг посерьезнел, несколько секунд смотрел на губы своей спутницы, а затем наклонился, чтобы на мгновение приникнуть к ним — порой они манили его, заставляли залипать на несколько секунд, а потом резко отворачиваться. Он понимал, что это полный крах отношений с его девушкой. Но в данный момент было плевать. Потому что у него был шанс, наконец, поцеловать куда более желанные губы.

Только поцелуя не вышло: лифт вдруг дернулся, и Настя вскинулась от неожиданности, подняв глаза в потолок, словно ожидая чего-то. Однако больше ничего не происходило и все стихло. Видимо, наконец, пришли рабочие, чтобы вытащить их.

— Ну и… ну и что это было? — непонимающе уточнила Настя, когда снова повисла тишина.

— Понятия не имею, — неопределенно отозвался Роман, пожав плечами.