I

. Рига. Папа Леры

Когда все это началось, в августе 2017-го, если не ошибаюсь? Я работала в «Юрцентре на Невском». Все как обычно, сидела в офисе, готовила иски к подаче, позвонил папа.

–Оля, привет, на работе?

–Привет, пап, а где же еще?

–Оль, тут новости не очень хорошие, помнишь, Леру Свирскую?

–Cмутно. Дочь Алексея Владимировича от первого брака?

–Да, она. Девочка умерла. Отец нашел.

–О господи, что случилось-то?

–Пока до конца не понятно, вроде не убийство.

–Папа, я задам этот вопрос… не наркотики?

–Нет, наркоманкой она не была точно. Отец девочки говорит, что все слишком странно, в прошлые выходные дочь проводила время в его загородном доме, пока он был в отпуске. По возвращении Лёха позвонил, Лера разговаривала как обычно. Только очень хотела встретиться, как можно быстрее, договорились на среду. Дочь не приехала, звонил, не ответила. Сам к ней пришел, тишина, дверь не открыла. Свирский съездил домой к ее маме Татьяне за ключами. Вернулся, а там… Владимирыч ничего не понимает, подскажешь, что в такой ситуации делать?

–Пап, мне, конечно, лестно, что ко мне обращаются по таким серьезным вопросам, но я же не в СК служу, слава богу. Пусть операм и следаку денег даст, чтобы хорошо все проверили, экспертизу нормально нужно провести, не «на отвали». Если выхода на них нет, я попробую найти, что я еще могу сделать-то? И потом, что у него нет ни одного знакомого в МВД, СК или прокуратуре? Когда им платят, они могут работать, поверь мне!

–Есть. И именно поэтому он понимает, что в сложившейся ситуации его скорее всего, разведут, не больше. Он не хочет, чтобы кто-то пользовался его состоянием. К тому же ты хоть кого-нибудь, но знаешь. Ментов, следаков из СК, прокурорских, поумнее и понадежнее… Он хочет чтобы ты, или твои знакомые все перепроверили. Леха знает, чего стоят эти мнимые «связи».

–У меня есть знакомые в этих структурах, и их совсем немного. Кроме того, я не работаю по «уголовке», стараюсь держаться от нее подальше. У меня сугубо гражданская специализация, ты же помнишь?

–Прекрасно помню. Как и то, что ты всегда интересовалась уголовным правом и может быть, была бы даже неплохим следователем. Но не в существующей системе. От тебя не ждут расследования, от тебя ждут помощи в том, чтобы ты познакомила с по-настоящему стоящими людьми из этого гадюшника, если такие еще остались. Владимирыч с тобой работал и хорошо к тебе относится, доверяет, хочет, чтобы ты приняла участие.

–А почему сам не позвонил?

–Потерял твой номер телефона. Ну так что, могу дать ему номер?

–Да, конечно. А мне его номер скинь, чтобы я знала, кто звонит.

–Спасибо, дочь. Кстати, он заплатит.

–Ну это само собой, пап. Ладно, давай я тебе вечером позвоню, сейчас работа.

–Хорошо, давай, до вечера.

Позже состоялось продолжение разговора.

–Оль, нужно с Лешей встретиться, он поговорить хочет, деньги заодно отдаст.

–Когда?

–Завтра обещал позвонить.

–Хорошо.

Я ждала звонка, его не последовало. Пришло сообщением в whatsapp: «Оля, добрый день, сможешь сегодня к 7 подъехать на 5-линию «Васьки», поговорим? Это Свирский».

Да, конечно, смогу, – ответила я.

К семи, как договаривались, я приехала, припарковалась и решила подождать Алексея Владимировича в машине. Буквально через пару минут рядом со мной остановился черный, как это принято, Range Rover. Из него вышел высокий, еще не полностью седой мужчина в хорошем костюме, подошел к моей машине, открыл дверь:

–Оля, добрый день!

–Добрый, Алексей Владимирович.

–Не удивляйся, твой папа назвал марку и номер автомобиля.

Он тут же сел на пассажирское сиденье.

Было очень сложно сказать следующую фразу, потому, что для людей в подобной ситуации слова ничего не значат, а вообще ничего не сказать— хамство: «Примите мои соболезнования».

–Спасибо, Ольга. Давай сразу к делу. Ты уже знаешь, что именно я обнаружил дочь мертвой. На сегодняшний день знаю точно, в возбуждении дела откажут. Вскрытие показало, что Лера умерла от острой сердечной недостаточности. Я в это верю. Ее никто не убивал, она не покончила жизнь самоубийством. У моей дочери остановилось сердце, и я хочу знать почему. Причина? Должен был быть какой-то стресс, подтолкнувший фактор. Лера на здоровье не жаловалась. Что происходило в ее жизни? Мне нужно восстановить картину, узнать последние события. Не можешь или не хочешь сама разбираться, подскажи, к кому обратиться.

–Алексей Владимирович, это не вы должны у меня спрашивать, что с вашей дочерью происходило, а я у вас. Честно говоря, не знаю, чем помочь?

–Узнать о моей дочери то, чего я не знал. Понимаю, тебе может показаться странным, что я не был в курсе происходящего в ее жизни, я оправдываться не собираюсь. Мне нужна помощь и я готов платить, тебе это интересно?

–Когда платят всегда интересно.

–И это правильно, 100 тысяч, устроит?

–Да, вполне. Только один вопрос, почему вы ко мне решили обратиться? Почему не в органы наши, к «переаттестованным»?

–Тебя я знаю, помню, как ты мне все договоры и документы в ООО-шках упорядочила. От штрафов вечных отбиваться помогала. Разобралась, проблем не было. Мусорам я не сильно доверяю. Из принципа ни копейки не заплатил, знаю эту породу, которую кроме денег ничего не интересует. Они пялятся, а в глазах один вопрос: «Как бы с тебя побольше стрясти». Я так полагаю, что делать вообще никто ничего не будет, даже не бесплатно, все «на отъебись». Мои деньги уйдут в никуда. Пусть молодых разводят. Если и платить, то под контролем знакомого человека. Ты пойми, я не против потратиться, но не просто так. Я могу, конечно, к частному детективу обратиться, но, полагаю, там такие же пиздоделы, как в ментовке.

–У вас нет никого знакомого в чинах?

–Близких нет, а насчет левых людей я уже все объяснил. Не хочу, чтобы чужие нос совали, пусть это останется в нашем, дружественно-семейном, кругу. Если понадобится кого-то привлечь, привлекай. Но тихо и аккуратно.

От денег сложно отказаться, в моем случае, я бы сказала, невозможно. Но я никогда не разводила людей, не работала по заведомо проигрышным делам, не продавала три заявления за 50 тысяч, как недоумки из юридических консультаций, которыми наводнены «Яндекс» и «Google». Я адвокат, а не «гэкающие» непрофессионалы из регионов. При всем при этом… 100 тысяч за сомнительный сбор информации? Ладно, лучше мне, чем очередному ментенышу на двухсотый крузак. Попробую помочь, по крайней мере, сделаю все, что в моих силах.

–Осмотр квартиры проводили?

–Проводили, ничего не нашли.

–Не переоцениваю мусорков, но мне кажется, после них искать нечего. Правда, если хотите, можем посмотреть.

–Пойдем, сходим. Осмотр провели аккуратный, не обыск, эксперты, все дела. Не нашли вообще ничего, телефон, планшет, ноутбук изъяли– пусто.

От машины к дому нужно было пройти, парковка «выхлопной трубой в окна первого этажа», как это часто принято, предусмотрена не была. Двор-колодец, арка, в него ведущая. Аккуратная парадная, за которой следят. Оштукатурена, покрашена, ступеньки и перила старые, сохранившиеся с момента постройки. Лера жила в 50-метровой «однушке», сплошной минимализм, ни одной лишней детали. Квартира состояла их комнаты и кухни. Стены в комнате светло-серые, пол паркетный, на несколько тонов темнее. Занавески неагрессивного фиолетового цвета. На полу в горшках стояли цветы, причем без соцветий, только зеленые стебли. Кровать из дуба, небольшой ковер, тумба рядом. Кухня в тех же светлых тонах, диван и барная стойка. Окна, на подоконнике подушка, рядом не полностью догоревшая свеча. Видимо, там она сидела, посматривая в окно. Смотреть, честно говоря, особенно не на что, окна с 3 сторон, хорошо на расстоянии, спасающем от вечного созерцания ненужных подробностей чужой жизни. От квартиры веяло могильным холодом, и мне почему-то кажется, что это никак не связано со смертью Леры. Уверенна, также было и при жизни хозяйки.