Балкар есть наименование черкасское, а сам народ свой уезд Малкар называет; грузины же сие поколение Бас(г)ианы именуют, в котором 1200 семей считается. С восточной стороны ближайшие их соседи суть дугоры, кои по роду принадлежат к осетинам; с полуденной стороны граничат они с грузинским, к Имеретии принадлежащим, при вершинах Риона находящимся уездом Раджа. Меньшая половина к Балкару принадлежащих семей живет при реке Аргуан, или Аргудан, а большая – при реке Черек, которая не в дальнем расстоянии от Екатерининской крепости в Терек впадает. Знатнейшие деревни сего уезда называются: Ишканта, Шау-Арда, Хурдайра, Гобсарта, Адшалга, Мохаула, или Мухол, Улу-Мулхар, Бисинге и Холам. В сем уезде есть одна княжеская фамилия от тамошнего народа, Базиат называемая, и от кабардинских князей такою признается, так что они с ними в сродственный союз вступают. Второй уезд, Чегем, следует на запад за первым, занимает в горах всю реку того же имени, которая через Большую Кабарду по ровной земле течет и неподалеку от Екатерининской крепости на правом берегу в Баксан впадает. В сем уезде считается 360 семей и принадлежат к нему одиннадцать деревень: самая нижайшая и большая называется Улу-Елт. За оною следует вверх по реке, или на полдень, на самых высоких горах: Мимала-Табениншиль, Бердеби, Аче, Чегет, Кам, Орзундак, Булунгу, Жерлиге и Устоширт. Третий уезд по тамошнему наречию и от черкасов Карачай, а от грузин Каршага, или Каршагети, называется, которые народ сей караджики, а вышеупомянутый народ чегем джины именуют. В Карачае считается 200 семей, кои живут при самых вершинах реки Кубани, на высочайших горах, в 110 верстах на юг-юго-запад от Георгиевской крепости. С сею к западу граничит вышеобъявленный абхазский, по Арпе лежащий, уезд Башилбай и к полдню находящийся при одной к Риону текущей реке уезд Сванети, или народ сван, или сонни, грузинское, однако диалектом как от мингрельцев, так и от имеретинцев приметно отличное поколение.
Обывателей сих трех теперь означенных уездов почел я за ногайских татар, потому что они говорят татарским языком на ногайском диалекте. А что сей язык им есть природный и оного ни от какого из соседственных не получили, то явствует из сего, что окружающие их народы пятью со всеми различными и с татарским нимало не сходствующими говорят языками; то есть к северу, в Кабарде, говорят черкасским, к западу, в Башилбае, абхазским, к полуденно-западной стороне, в Сванетии, сванским (весьма отличным грузинским диалектом), к полдню, в Радже, имеретинским или грузинским, к востоку, в Дугоре, осетинским, который есть персидский диалект, но весьма отменный. Если бы сей народ был другого, а не действительно татарского происхождения, который собственно свой язык утратил, то бы он прежде какой-нибудь от ближайших соседей, а не от отдаленных татар принять должен был. Для того мне кажется, что мнение тех совсем не основательно, которые обывателей уезда Чегем за богемцев почитают. А как некоторыми преданиями утверждается, что в конце XV столетия несколько богемцев, ушед из Моравии, в Кавказские горы скрылись, то стали почитать за богемцев и жителей Чегема, потому что сии их имя с именем чехи, которым богемцы на славянском их языке сами себя называют, великое сходство имеет; сверх сего, что у народа чегемского следы христианства, в котором также пришлые богемцы были найдены, и что, наконец, язык чегемский на богемский весьма походит. Однако же последнее доказательство совсем не справедливо, и из обоих предыдущих ничего утвердительного для сего мнения вывести нельзя. Я знаю из точнейших исследований и разговоров, кои я сам имел с жителями чегемскими, что у них славянского языка столь же мало, сколько и следов немецкого находится, и нигде из оных языков у живущих в горах народов ничего не примечается. Что же касается до имени Чегем; то оного от чехов, или богемцев, производить не надобно, ибо сие удобнее сделать от Цихия, которым именем у греческих географов одна Кавказская область называется и с которым грузинское имя Джики, одинаковое наименование с Чегемом имеющее, еще более сходствует, народ чегем столь же мало, как и астраханские ремесленники, цеховые называемые, от чехов, или богемцев, происходит. Не только в Астрахани, но и во всех российских городах, так как и в Польше, откуда уповательно и россияне научились, ремесленники называются цеховыми, по-немецки цунфтиге, от слова цех, которое с немецким цунфт одинакового смысла, и, само собою, не что другое есть, как немецкое слово цехе. Следы же, действительно находящиеся, христианства в народе чегемском происхождения его от богемцев доказать не могут, ибо в рассуждении о сих в трех вышеозначенных уездах живущих татарах то же самое сказать можно, что утвердительно сказано о черкасах и абхазах. Христианский греческий закон введен между ними тогда, когда они перед разделением царства были подданными весьма сильного царя грузинского.
Теперь сии татары от грузин совсем не зависят, но, напротив того, совершенно относятся к кабардинским князьям и им дань платят, то есть балкарцы фамилии Джамбулатской, а чегемцы Мойсауостской и Атажукской. Однако же сии выгоды не суть наследственны от отца сыну, но по фамильным переговорам даются. Карачаевские обыватели всегда подлежат тому, который летами из всех кабардинских князей есть старший. Подати обыкновенно состоят в одной овце с каждой семьи. Сии народы по нужде должны поддаваться кабардинцам, кои их гораздо сильнее. Во время продолжительной зимы выгоняют они свой скот из высоких гор, промеж которых живут, через Кабардинскую область на северную, между Курою и Кумою лежащую, степь. В случае худого урожая покупают у кабардинцев просо и всегда выменивают у них на свои товары, в шерсти, войлоках, бурках и чекменях состоящие, и в соли, которую сии из лежащих в Российской области, при устье Кумы к Каспийскому морю, озерах безденежно берут.
Но об отдаленнейших от пограничной Линии татарах говорено уже довольно, теперь упомянем также еще несколько о ближайших. Сии разделяются на два поколения: Касай-аул и Навруз-аул. Принадлежащие к Касай-аулу ногайские татары живут в кибитках и кочуют по полной, или полуденной, стороне Кубани между устьями рек Инджик и Уарпа; их считается 8 тысяч семей. Они суть ближайшие соседи к Ставропольской крепости; а граничат с ними к полудню северные вышеописанные абхазы. В Навруз-ауле считается 2 тысячи семей, кои живут в деревнях пониже и далее на запад первых и по той же самой стороне Кубани вокруг реки Лабы. С полуденной стороны в соседстве с ними находятся обыватели черкасских уездов Безлень и Темиргой. Сии татары в прежнем столетии (XVII век) с Волги сюда убежали, когда россияне совершенным покорением татарского Астраханского царства заняты были. Они не только дороги между Астраханью и Кизляром, но притом российские крепости и деревни, по Волге и Дону ниже Царицынской линии лежащие, в последние тридцать лет беспрестанно грабительством обеспокоивали; однако осенью 1771 года г-ном генерал-поручиком де Медемом побеждены будучи, присягою обязались к России быть верными и спокойными и всегда давать аманатов. В обоих сих татарских улусах живут обыкновенно некоторые татарские, к крымской ханской фамилии принадлежащие князья, султанами именуемые. Они из Крыма в начале сего столетия сюда убежали и сими ногайцами содержатся, коим они повод подают затевать многие дела; однако настоящий владелец Касай-аула теперь есть Мурза-Ислам, сын Муссы, которого племянник князь Дмитрий Васильевич Таганов принял Греческий закон и теперь в Российской императорской службе майором и государственным поверенным в делах у кабардинцев находится.
О больших ногайских, татарских, в начале сего столетия из Астраханской области с лежащей между Волгою и Ембою степи убежавших ордах Едисанской, Едичкульской и Джамбойлукской, коим Ее Императорское Величество в 1771 году по степи между Доном и Кубанью от берега Азовского моря до Маныча кочевать позволила, много здесь упоминать не для чего, отчасти оттого, что их россияне довольно знают, и отчасти, что еще неизвестно, здесь ли они и на сих ли местах останутся или в Крымскую и Безарабскую степь, где прежде жили, возвратятся. Когда я между ними в 1773 году ехал, то они сие нынешнее свое житие прежнему гораздо предпочитали. Часто я в их кибитках, приемля участие в их изобилии, слыхал, что они благодарят Бога и монархиню, которая хотя их за учиненные ими на границах российским подданным злодейства завоевать повелела, однако притом, как скоро побеждены были, столь их счастливыми сделать благоволила, каковыми они еще никогда не были. Они в сие время жили в таком изобилии и богатстве, какое им прежде неизвестно было.
