Шорох неспешно набегающих на берег волн столь гармонично сочетался с плавной мелодией, что Зея закрыла глаза, позволяя этому звучанию наполнить её. И вдруг перед мысленным взором предстала пара, кружащаяся в удивительном танце. Это была эльфийская принцесса и менестрель из вчерашнего рассказа. Сколько грации и чувства было в каждом движении танцоров, сколько согласия…

Неожиданно музыка оборвалась. Зея распахнула глаза и встретилась взглядом с повернувшимся к ней Даэроном, который смотрел на неё с тёплой улыбкой.

— Доброе утро, Зея.

— Доброе утро, Даэрон. Это было просто волшебно!

Он рассмеялся, жестом приглашая девочку присесть рядом. Зея опустилась на песок и попросила:

— Сыграй, пожалуйста, ещё!

Менестрель бросил на неё мимолётный взгляд, и пальцы снова запорхали по инструменту. Эту мелодию Зея не смогла более забыть никогда, ибо она словно рассказала ей свою, необычную историю.

Сначала Зея увидела быструю горную речку, которая стремительно бежала по извилистому руслу. Горы возвышались над ней, а в небе кружились свободолюбивые орлы. Своенравная и сильная музыка плавно перетекла в более спокойную, но от этого не менее живую. Девочка увидела лес. Высокие древние деревья раскинули свои кроны, укрывая своих обитателей. Вдруг с ветки на ветку шустро перепрыгнула рыжая белочка, пролетела стайка птиц, щебечущих обо всём, что видели, выскочил заяц. Жизнь леса раскрывалась перед Зеей, уводя её всё глубже, но постепенно звучание снова изменилось. Теперь девочка отчётливо увидела сокрытую в сумерках поляну, на которой в траве сидела эльфийка. Она подняла свои глаза цвета ночного неба и протянула руку к птице, прилетевшей к ней. Это был соловей. Он тихо пропел свою песнь, призывая девушку присоединиться, и она согласилась, вплетая в трель птицы свой голос. Вместе они пели, наполняя вечерние сумерки дивными голосами. Неподалёку на ветке дерева сидел эльф, чьи волосы сверкали серебром под луной, и задумчиво вслушивался в звучащую мелодию.

Также внезапно, как началась, музыка закончилась. Последняя нота всё ещё весела в воздухе, когда Зея открыла глаза. Даэрон смотрел на волны, избегая её взгляда.

— Спасибо.

Её голос дрогнул, когда он наконец посмотрел на неё. В его глазах, как и в её, стояли непролитые слёзы. Отвернувшись, он сказал:

— Ты, наверное, хочешь услышать окончание истории. Давай, я расскажу её и пойду, ведь я и так злоупотребил твоим гостеприимством.

— Мне приятно твоё присутствие. Быть может ты останешься ещё на одну ночь? Отец всё равно вернётся только завтра вечером.

— Ты не будешь против? — уточнил менестрель, вновь обратив на неё свой взгляд.

— Нет. Останешься?

— Пожалуй. Благодарю тебя.

— Не за что.

— Итак, вернёмся к Даэрону и Лютиэн. — Даэрон задумчиво посмотрел на море. — После той встречи, когда они познакомились, не было дня, когда их видели порознь. Менестрель и принцесса проводили любую свободную минуту вместе, наслаждаясь обществом друг друга. У них не было тайн, ибо между ними всегда царило полное доверие. Они росли, взрослели, но ничего не менялось в их отношениях. Это были светлые года в их жизни и в жизни королевства, потому что Лютиэн всех заражала своим настроением, а Даэрон с удовольствием посвящал всё новые произведения своей подруге. Они были счастливы, пока в один день всё не переменилось.

Менестрель замолчал, но Зея не стала подгонять его, дожидаясь, когда он продолжит.

— Однажды Даэрон и Лютиэн вновь пришли вечером на свою излюбленную поляну, и принцесса закружилась в танце, зазывая менестреля последовать за ней. Он присоединился, и они танцевали под тихую песню ночной природы. В тот вечер Даэрон изучал эльфийку, словно впервые её увидел. Глубокие глаза, повторяющие цвет неба, тонкие брови, красиво очерченные нежно-розовые, как лепестки цветка вишни, губы, слегка выступающие скулы — каждую черту лица. Вдруг он, повинуясь внезапному порыву, поцеловал Лютиэн. Отстранившись, Даэрон увидел изумление в родных глазах. Осознав, что сделал, он сорвался с места и убежал прочь. Менестрель не понимал, что произошло, однако понял одно — что любит Лютиэн. На следующий день он пришёл к ней и извинился за свой побег, подарив букет незабудок. Она любила незабудки. Лютиэн спросила:

— Ты влюбился в меня, Даэрон?

— Нет. Я полюбил тебя, — тихо, но твёрдо ответил эльф.

Девушка удивлённо посмотрела на него.

— Чем же отличается влюблённость от любви?

— Влюблённость — это мимолётное чувство. В тебя влюбляется каждый, кто знакомится с тобой. Ты слишком прекрасна и чиста, чтобы не влюбиться. Однако я именно полюбил тебя, Лютиэн.

— Откуда ты это знаешь? Может, ты тоже влюбился?

— Нет. Я уверен в этом.

Для Лютиэн после этого разговора мало что изменилось. Она не заметила перемен со стороны Даэрона по отношению к ней и вскоре почти забыла о том дне. Однако для Даэрона всё изменилось безвозвратно. Каждое мгновение, проведённое вдали от принцессы, казалось ему вечностью. Он стал всюду следовать за ней тенью, но так, чтобы она не знала об этом, ибо не хотел давить. Он ждал. Ждал, когда её сердце ответит на его любовь. Эльф верил, что однажды и Лютиэн охватит чувство, которое больше не отпустит никогда. Но время шло, а принцесса всё также относилась к Даэрону, как к самому близкому и верному другу, но не более. В итоге менестрель смирился. Он просто радовался каждой минуте, проведённой с Лютиэн.

Даэрон замолчал и на этот раз долго не продолжал. Зея решила осторожно напомнить о своём присутствии, потому что видела, что взгляд Даэрона блуждал далеко за пределами реальности.

— Что было дальше, Даэрон?

— Дальше? — задумчиво протянул менестрель. — Дальше всё изменилось, навсегда разведя Лютиэн и Даэрона по разным путям. Однажды, когда принцесса вновь танцевала на поляне, а менестрель наблюдал за ней, появился человек. Эльф вскочил и побежал прочь, потянув девушку за собой, но она споткнулась и упала в траву. Даэрон притаился за деревом, а Лютиэн замерла в высоких соцветиях. Человек робко ступил на поляну и направился к эльфийке. Менестрель приготовился выпрыгнуть в любую минуту, ибо знал, что ни один человек не мог просто так преодолеть Завесу, что окружала королевство. Однако в тот миг, когда ладонь мужчины случайно задела плечо девушки, она вскрикнула и бросилась прочь, а Даэрон устремился за ней. На следующий день менестрель был занят и пришёл к Лютиэн лишь вечером. На поляну они больше не ходили. Последующие дни эльф никак не мог освободиться от навалившейся горы работы и поэтому почти не виделся с принцессой, а когда вернулся, было слишком поздно. Он пришёл в замок, неся кипу разобранных бумаг и вдруг увидел столпотворение возле трона короля. Подойдя ближе, Даэрон выронил всё, что держал в руках. Перед тронами Владык стояла Лютиэн и человек, имя которого было Берен. Лютиэн что-то говорила о танцах, но её отец велел чужаку уходить из его земель. Однако Берен отказался уходить без Лютиэн и попросил её руки. Зал накрыла тишина. Даэрону казалось, что весь мир сузился до любимого лица, на котором было написано смущение и… любовь. О, сколько раз он мечтал увидеть такой взгляд, обращённый на него! Менестрель словно издалека услышал, как король велел принести Берену самоцвет из короны самого Врага, видел, как в тумане, уход человека и то, как убежала принцесса. После он потерял сознание. Очнувшись в своей комнате, он увидел, сгорбившуюся на стуле Лютиэн. Она беззвучно плакала. Сердце эльфа сжалось при виде горя любимой. Он поднялся и, подойдя к ней, поднял на руки. Принцесса доверчиво уткнулась в шею другу и прошептала:

— Что же мне теперь делать, Даэрон? Отец отправил его на гибель!

— Ты любишь его? — непослушными губами спросил менестрель.

— Да. Да, я люблю его!

Даэрон опустился на кровать, ласково перебирая её волосы. Он чувствовал, как внутри что-то сломалось, и если бы это была любовь… Он дорого заплатил бы за то, чтобы разлюбить Лютиэн. Нет. Это сломалась его последняя надежда на счастье.