– Помни, – прошептал Фемистокл, – что я тебе говорил. Не принимай ни одно слово Отона за чистую монету.

Аттик и Рутилий ждали их в нескольких метрах от корабля, слева, но не поприветствовали их, а просто смотрели, как они приближаются.

Две проклятые души Отона совсем не изменились. Они по-прежнему походили на фигуры, выточенные из перламутра Южных островов. Они были в два раза выше людопсов и казались непропорционально тощими. Их длинные конечности придавали им еще более хрупкий, призрачный вид. Их болезненно-бледная кожа казалась чрезвычайно нежной. Длинные и тонкие пальцы без когтей, с плоскими ногтями, казалось, предназначены для того, чтобы брать, а не для того, чтобы сражаться. Лица их были длинные и плоские, как у Отона, и на них только слегка выдавались скулы и подбородок. Пасть и глотку им заменяли крошечные хрупкие носы. Когда они открывали мягкие одутловатые рты, видно было короткий розовый язык и крошечные зубы, острые и жестокие зубы стервятника, сделанные не для того, чтобы кусать, а чтобы разгрызать кости. При их виде Эврибиаду неминуемо вспоминались маленькие обезьянки-альбиносы, населяющие южные леса Архипелага. Однако, несмотря на их внешность, он не забывал о необыкновенной силе обоих деймонов. Силу, которую они черпали из металлических костей и синтетических мускулов.

– Вот и вернулся блудный сын! – с иронией произнес Аттик на хорошей классической латыни.

Сходство между двумя автоматами резко терялось, стоило им заговорить. Аттик был утонченнее; у него был высокий лоб и лицо с острыми, как лезвия, скулами, которые часто разрезала кривая насмешливая улыбка. На Островах всем было известно о его легендарной болтливости. В противоположность ему Рутилий ничего не говорил, только смотрел из-под насупленных кустистых бровей на первых моряков, спустившихся вслед за Эврибиадом. Именно с ним у Эврибиада и его бойцов был конфликт. Рутилий приходил в бешенство, когда они грабили корабли и показывали деймонам, где раки зимуют.

– Приветствую вас, господа, – произнес Эврибиад, наклонив голову.

Рутилий смерил его взглядом с ног до головы. Он был таким же высоким, как его собрат, и более плотным. Под его грубой внешностью скрывалась… грубая душа, не склонная к разговорам. Рутилий предпочитал поддерживать порядок силой.

– Что ж вас бурей не унесло, – ответствовал он с кривой усмешкой.

– Как вы можете констатировать, – с легкой улыбкой продолжил Аттик, – настроение моего любезного коллеги слегка испортилось от ущерба, нанесенного ему вашей бандой. Тем не менее мы весьма рады, что вы снова среди нас. Сколько раз Отон вздыхал, что вы далеко, дорогой Эврибиад!

– Что ж, приму ваше отношение за комплимент, – ответил людопес.

Аттик широко распахнул руки в жесте притворной гостеприимности.

– Предлагаю разместить ваших людей в их комнатах. Рутилий почтет за удовольствие их туда отвести. Мы выгрузим вашу… трирему, хотя в этих краях она вряд ли сможет пригодиться.

– Они останутся в этом шаттле, – прервал его Фемистокл, прежде чем Эврибиад успел отклонить это предложение. – Рутилий скорее спровоцирует бунт среди солдат, чем отведет их спать.

Эврибиад был благодарен старику за то, как тот парой слов разрядил ситуацию. Тот сказал так, чтобы слышали не только деймоны, но и его офицеры, стоящие позади:

– Даю слово чести, что здесь нет никакой ловушки. Вашим людям не станут чинить препятствия в ваше отсутствие.

– Благодарю вас, Фемистокл, – ответил он громко, чтобы всем было слышно. – Я вверяю вам своих людей, полагаясь на ваше слово, и гарантирую вам, что они станут вести себя мирно во время этой встречи.

– Двести дикарей против «Транзитории»… Я весь дрожу, – пошутил Аттик. – Но вы правы, тут уже царит настоящий логистический ад, не хотелось бы усложнять ситуацию еще и бунтом.

И он прибавил, на сей раз обращаясь к Рутилию:

– Что вы скажете, собрат?

– Мне дела нет, вздернут их здесь или где-нибудь в другом месте. Но в будущем, Аттик, сами занимайтесь этими варварами.

Эврибиад повернулся к своим морякам – первые ряды не упустили ни слова из того, что было сказано, – и мощным голосом пролаял:

– Феоместор, вы отвечаете за дисциплину в мое отсутствие. Поставьте вооруженных эпибатов к дверям шаттла. Никто не входит и не выходит. Остальные, будьте наготове и ждите моего приказа. Если я не вернусь через два часа, Феоместор будет должен доставить вас обратно на Архипелаг.

Его офицеры, собравшиеся в маленькую группу, согласно поклонились, прижав лапы к груди в знак почтения, и старпом, развернувшись к матросам, стал угрюмым тоном раздавать приказы. Эврибиад, точно как Феоместор, старался показаться хорошим учеником в присутствии старого учителя. Фемистокл прибавил, обращаясь к деймонам:

– Вы слышали, господа, у нас в запасе только два часа. Нам лучше пойти и поприветствовать проконсула Отона, пока эти доблестные псы не решили улететь на одном из ваших драгоценных аппаратов.

– А вы по-прежнему за словом в карман не лезете, старый пес, – не остался в долгу Аттик. – Видите, ваши покорные слуги собираются сейчас же исполнить ваше желание.

Они направились к ближайшей станции. По полу широкой залы в сотне метров от места посадки самолета шла шахта – что-то вроде глубокой борозды, отгороженной барьером из стекла и металла. Рутилий пошел вперед, совершенно невежливо повернувшись к ним спиной, и они прошли к портику. Там маленькой группе не пришлось ждать и минуты, прежде чем тихо подошел один из поездов, связывающих различные регионы «Domus Transitoria». Он затормозил всего на секунду, чтобы поравняться с ними, застекленные двери тихо скользнули в стороны, приглашая их на борт. Какой странный приветственный комитет, подумал Эврибиад, устраиваясь в одном из кресел – напротив обоих автоматов и по правую руку от учителя. От всего этого оставалось ощущение беспорядка и импровизации.

Для людопса – даже для бунтовщика – это было тревожащим фактом. В прошлом на то, что делали или говорили ноэмы, никогда не влияла такая банальная вещь, как поспешность. То, что кораблем овладела паническая атмосфера, наводило на мысль, что готовилось событие по меньшей мере космического масштаба.

Поезд, державшийся в нескольких сантиметрах над полом благодаря системе магнетической левитации, ровно набирал скорость, пока ряды шаттлов за окном не слились в один длинный калейдоскоп, прежде чем их сменил запутанный лабиринт туннелей.

Несколько секунд они молчали, а потом Аттик резко заговорил, возвращаясь к начатому разговору:

– Эврибиад, я обязан вас предупредить.

Кибернет ничего не ответил: он хотел принудить собеседника заполнить паузу и сказать что-нибудь еще. В любом случае автомат, казалось, не мог держать язык за зубами:

По причине, которую я не могу понять, вы – важная деталь в плане Отона. Важнее, чем Рутилий или я сам, как бы больно мне ни было это признавать. Постарайтесь не совершить ошибки. Последствия непродуманного решения могут оказаться разрушительнее, чем вы можете себе представить, и для вас, и для вашего народа.

Не прекращая говорить, он обменялся коротким многозначительным взглядом с Фемистоклом. Эта уловка не ускользнула от внимания Рутилия.

– Мы договорились, что не будем пытаться на него повлиять. Вам вообще верить нельзя.

– За те тысячелетия, что мы провели вместе, вы могли бы к этому и привыкнуть.

– Почему Отон грузится в такой спешке? – прервал их Эврибиад, прежде чем они успели начать новую ссору.

– А кто тут говорит о спешке? – удивился Аттик.

– Мне достаточно посмотреть вокруг.

– Ну скажите, что я плохо делаю свою работу, – выплюнул Рутилий.

– Не обижайтесь на нашего щенка, – ответил его собрат. – Устроить на корабле столько себе подобных – дело нелегкое. А еще нам нужно набрать провизию.

– Так значит, это правда? Корабль полетит в космос?

Деймон кивнул, и Эврибиад почувствовал, что у него начинает кружиться голова. До этого момента, что бы ни говорил полемарх, он только вскользь рассматривал такую возможность, не осмеливаясь по-настоящему поверить. Теперь его накрыло осознание неотвратимости полета и тех огромных перемен, которые он принесет.