В городах курфюршества Шлезвиг вымерла практически вся имевшая место быть кустарная и мануфактурная промышленность, потому что «Промзона» удовлетворяет потребности и внутреннего рынка в том числе. Это привело к некоторой деурбанизации, когда городские жители, ещё недавно крестьяне, снова уходили в поля, посредством подачи заявки в аграрном комитете. Некоторые производства, которые пока не охватила «Промзона», всё ещё дышат, но их дальнейшая судьба незавидна: в конце концов, как логическое завершение индустриализации, сложится ситуация, когда «Промзона» будет производить абсолютно всё. Таргус с самого начала видел это, когда символически закладывал первый камень в её стену, он уже знал, что здесь будет в итоге.

Единый неживой организм пыхтел паром, трещал станками, гудел домнами, скрипел шестерёнками, изрыгая разнообразную серийную продукцию, которая затем распространялась по всей Европе. «Промзона» — это будущее его огромной и непобедимой империи.

//Курфюршество Шлезвиг, г. Эгида, дворец курфюрста, 30 октября 1740 года//

— Ваша Курфюршеская Светлость… — в кабинет Таргуса, где он сидел с Адольфом Фредриком и играл в шахматы, вошла Зозим. — Прибыла депеша из Санкт-Петербурга…

— Только не говори, что опять кто-то умер! — попросил Таргус.

Зозим замолкла.

— Ладно, говори! — разрешил Таргус.

— Императрица Всероссийская Анна Иоанновна скоропостижно скончалась, — сообщила Зозим.

— Любопытно… — без особого энтузиазма пробормотал Таргус, обдумывая следующий ход.

— И ещё, Ваша Курфюршеская Светлость, — продолжила Зозим. — Цесаревна Елизавета Петровна прислала личное письмо, собирается прибыть в Шлезвиг через несколько месяцев.

— Хорошо, — кивнул Таргус. — Это всё?

— Да, мой господин, — поклонилась Зозим.

— Хотелось бы узнать, чего это она надумала ехать в наши края… — Таргус сделал свой ход. — Ваш черёд, дядюшка.

Адольф Фредрик тщательно всё продумал и сделал свой ход.

— Вот так и проигрывают в шахматы… — Таргус сделал ход ферзём и поставил шах.

— Да как так-то?! — Адольф Фредрик зачесал голову и начал продумывать способ спасения короля. — Постойте… Анна Иоанновна, Императрица Всероссийская, умерла?!

— Представляешь, дядюшка! — покивал Таргус. — Ещё и Елизавета, дщерь Петровна, сообщила, что собирается приехать ко мне!

— Но как? — Адольф Фредрик опустил фигурку ладьи и озадаченно посмотрел на Таргуса. — Когда я в последний раз видел её, с нею всё было в порядке!

— Насколько мне известно, она страдала подагрой, — покачал головой Таргус. — В наши скорбные времена это смертный приговор. Она была обречена.

— Но что будет дальше?! — Адольф Фредрик недоуменно перевёл взгляд на Зозим, а затем обратно на Таргуса.

— Нам на это наплевать, — пожал плечами тот. — Там есть малолетний Иоанн Антонович, который сейчас, думаю, активно движется к становлению Императором Всероссийским. Ещё имеется Эрнст Иоганн Бирон, который своего не упустит и станет править державой из тени регентства, поэтому ситуация под контролем и ничего неожиданного в ближайшее время ожидать не стоит. Нам до этого вообще никакого дела.

Со своими регентами у Таргуса сложились отличные отношения: Адольф Фредрик нашёл себя в вине и распутстве, теперь в каждой алкогольной лавке и в каждом борделе его очень хорошо знают, а Иоганна Елизавета завела себе любовника из обитающих в Александриненсбурге приезжих аристократов и проводит всё своё время в салонах и на светских раутах, иногда посещая театры и проходящие раз в три месяца яркие карнавалы.

Александриненсбург, в полном соответствии с задумкой Таргуса, послужил отличным источником агентов для вербовки, поэтому шпионская сеть распространялась по всему миру. Даже Асаф Джах, визирь падишаха Великих Моголов Мухаммад Шаха, прислал своего представителя в Александриненсбург, где тот сумел договориться с Таргусом о поставке двадцати тысяч мушкетов в первой половине следующего года.

Мир Ахмад Али Хан Сиддики Баяфанди, более известный как Насир Джанг, сын визиря Асаф Джаха, теперь работает на Таргуса. Также несколько его слуг тоже теперь работают не только на своего хозяина. Шпионская сеть до севера Индии порядком растянулась, пришлось зафрахтовать небольшую шхуну, которая начало почтово-торговое сообщение между Бомбеем и Килем, но теперь хотя бы не придётся получать актуальные новости из тех краёв вместе с купцами.

Первым товаром, который отправился в Бомбей на шхуне, был десяток пушек с пятью тысячами покрытыми этилцеллюлозой бомбами, а также пятьдесят ящиков с мушкетами. Морской воздух может превратить любой металл в труху, поэтому все ящики упакованы в этилцеллюлозу. Таргус знал, к чему приведёт триумф маратхов: англичане медленно, но верно, как спрут захватят всю Индию и будут черпать из неё все богатства. Остановить этот процесс можно только захватив её самостоятельно. Первый шаг — налаживание отношений с великими моголами, чья империя стремительно рушится. Они будут рады, скажем, паре-тройке легионов, которые, разумеется, прибудут для оказания верной союзнической поддержки в час беды. Но до этого момента ещё долго, поэтому нужно сделать так, чтобы моголы были более или менее сильны.

Планы Таргуса были амбициозны, но для их реализации необходимо накопить достаточно сил, чем больше, тем лучше.

//Курфюршество Шлезвиг, г. Эгида, дворец курфюрста, 19 октября 1740 года//

— Здравствуй, золотой ты мой! — Елизавета, дщерь Петрова крепко обняла Таргуса.

Они уже давно ведут активную шифрованную переписку, поэтому Таргус очень хорошо осведомлён о происходящем в Санкт-Петербурге, но с момента смерти Анны Иоанновны сообщение пришлось прервать, так как Бирон резко запараноил и искал вражеские происки вокруг престола. Письмо о намерении осуществить визит в Шлезвиг было написано без шифра, поэтому о нём знал весь Петербург и за цесаревной Елизаветой увязалось несколько десятков аристократов, которые сейчас пребывали в Александриненсбурге, начав стремительно увязать в этом городе кричащей роскоши и порока.

— Здравствуй, тётушка, — ответил на объятия Таргус.

— О, а ты окрепчал! — заулыбалась цесаревна, размыкая объятия. — Как ты тут?

— Неплохо, — не стал жаловаться Таргус. — Прогуляемся по городу? Мне бы не помешал свежий воздух.

— Разумеется! — цесаревна уверенно зашагала к выходу. — Не отставай!

Они вышли на главную улицу.

В Эгиде вовсю шла подготовка к Рождеству, местные очень любили этот праздник, поэтому город украшали яркими флажками, наряженными ёлками и копиями каких-то статуй антропоморфных ангелов (3).

— Эх, вот в таких городах и надо жить! — воскликнула Елизавета с весёлой улыбкой. — Европа…

— У остальных такого и близко нет, — хмыкнул Таргус. — Так чего приехала-то, тётушка?

— Тебя увидеть! — выдала Елизавета Петровна. — Чем не повод?

— Я же не золотой, чтобы специально приезжать и смотреть на меня, — развёл руками Таргус.

— Ещё какой золотой! — потрепала его по щеке цесаревна, а затем тихо добавила. — Но ещё дороже станешь в скорейшем будущем… Но об этом за ужином поговорим, а пока покажи мне амфитеатр!

После просмотра постановки «Изгоняющий дьявола», имеющей ошеломительный успех в Эгиде, они вернулись во дворец курфюрста и начали ужинать.

Никого лишнего в обеденном зале, чтобы информация не покинула этих стен.

— Итак? — спросил Таргус, отпив разбавленного вина из бокала.

— Как ты знаешь, в Петербурге, городе моего августейшего отца, сейчас властвует Бирон, — начала Елизавета Петровна. — Так это оставлять нельзя, он крутит младенцем как хочет и ведёт нашу державу к пропасти. Нужно что-то делать.

— И ты, тётушка, собираешься… — подтолкнул её Таргус.

— Я собираюсь взять власть, — произнесла Елизавета Петровна. — И как только я её возьму, ты, именно ты, золотой мой, станешь наследником престола.

Повисла тишина. Таргус напряжённо думал. В таком ключе он эту ситуацию не рассматривал. Прийти взять власть над Российской Империей было бы глупо, он там никто, но вот стать наследником всю жизнь варившейся в этой каше Елизаветы, дочери Петра I, которая будет выглядеть на престоле весьма легитимно — это настоящая возможность. А с почти бесконечными ресурсами России…