— Это из-за секрета повара: он добавляет в рыбу побольше свинцового сахара… — с улыбкой ответила Зозим, привыкшая досконально выяснять все обстоятельства.
— ЧЕГО?! — воскликнул Таргус. — ЧЕГО, ТВОЮ МАТЬ?!
— Эм… Свинцовый сахар, мой господин… — испугалась Зозим немотивированной агрессивной реакции.
— А ну прекратила называть меня господином, графиня!!! — Таргус покраснел от ярости. — Быстро идём на кухню!!!
На цокольном этаже, где располагались кухонные помещения, кипела суета, которая была прервана появлением Таргуса в сопровождении Карла Фридриха и Зозим.
— КТО ГОТОВИЛ ЛОСОСЯ?! — проорал первый вопрос.
Повара и иные кухари стушевались и замерли. Спустя минуту из толпы вышел толстый мужик лет сорока, одетый в белый поварский костюм с длинным колпаком.
— Я, Ваше Светлейшее Высокородие, — басом ответил он.
Таргус закрыл глаза и глубоко вдохнул, успокаиваясь.
— Секретный ингредиент — свинцовый сахар, так? — уже спокойнее спросил он.
— Да, Ваше Светлейшее Высокородие, — переглянувшись со своими коллегами, ответил он.
— Покажи мне всё, что ты используешь при приготовлении пищи, — потребовал Таргус.
— Пройдёмте, Ваше Светлейшее Высокородие, — пошёл в сторону своего рабочего места повар.
Они прошли к кухонному столу, где повар достал из тумбы деревянный ящик с колбами и банками, запечатанными сургучом.
— Тебе точно место на кухне, а не в алхимической лаборатории? — Таргус начал разбирать ингредиенты, а затем достал фиал с коричневым порошком и прочитал название. — Аконит?! Ты что, угробить нас захотел?! Где ты это применяешь, твою мать?!
— Ваше Светлейшее Высокородие, нигде не применял, богом клянусь! — забожился повар, перекрестившись.
— Передай это химикам, — вручил Таргус фиал Зозим. — Дальше… Это что за хреновы сушёные грибы? Нахрен из кухни! Дегустаторов на вас не напасёшься!
Он продолжил перебирать ингредиенты: встречались какие-то сушёные растения, которые он опознавал только по надписям, сушёные фрагменты животных, сушёная гвоздика, которую Таргус приказал выкинуть, заплесневелый имбирь, отправившийся следом за гвоздикой, какой-то протухший сыр и прочие непонятные ингредиенты, которые здесь, по-видимому, применяются в кулинарии. Венцом коллекции был свинцовый сахар, коего тут содержалось аж полкило.
— Свинцовый сахар, чтобы ты знал, — Таргус поднял банку. — Является отравляющим веществом, которое мало того, что гробит здоровье, так ещё и опасно для плода беременной женщины! Никогда не применяй его! Если нужен сахар, по-настоящему сладкий, слаще мёда — приходи завтра к девяти утра в Эгиду, Зозим даст одноразовый пропуск. Я расскажу тебе, как получить настоящий сахар, а не это ядовитое дерьмо!
— Да, Ваше Светлейшее Высокородие, — поклонился повар.
— Давно следовало заняться этим вопросом… — вздохнул Таргус и направился на выход. — Зозим, завтра приведи сюда Бранта с десятком химиков, пусть проверят всё, что они тут используют при готовке! Я не хочу сдохнуть от свинцовых колик в таком малом возрасте!
//Курфюршество Шлезвиг, «Промзона», 1 марта 1737 года//
Таргус находился в своём кабинете, в компании повара Тобиаса Беккера и учёного Андреаса Маргграфа.
— Маргграф, когда-то давно ты что-то говорил мне о свекле и сахаре, — Таргус уставился на учёного, сидящего перед ним.
— Да, Ваше Светлейшее Высокородие, — кивнул Андреас Маргграф. — Я давно уже исследую этот вопрос, но в позапрошлом году вы натолкнули меня на несколько интересных мыслей, в тот раз мы говорили о мёде и сахаре, о фруктозе и сахарозе, способах селекции…
— Я вспомнил, — кивнул Таргус. — Есть какие-нибудь успехи?
— Я установил, что в свекле, про которую вы мне сказали, содержится 1,3 % сахара, — начал отвечать Маргграф. — Этого очень мало, поэтому только селекцией можно вывести по-настоящему рентабельные количества сахара. Раз уж есть сахарный тростник, то я не думаю, что мы сможем хоть что-то выиграть от всех этих…
— Сможем, — уверенно произнёс Таргус. — Кто сейчас занимается селекцией?
— Ботанический отдел, — ответил Маргграф. — Мой старый друг, Альфред Кох, полностью посвятил себя этому делу, есть некоторые подвижки в селекции, в основном благодаря терпентинному маслу (2). Но нужны десятилетия, чтобы получить оптимальное количество сахара в нашей свекле.
— Прямо сейчас мы можем начать производство сахара из имеющейся свеклы? — спросил Таргус.
— Можем, но производительность будет слишком… — начал отвечать Маргграф.
— Разворачивайте производство, к моменту, когда появятся достойные сорта сахарной свеклы, у нас уже должно быть налаженное масштабное производство, — прервал его Таргус. — Первые партии, после проверки качества, отправлять на кухню курфюрста и в ресторации Эгиды.
— Я могу выделить учёных, но административный отдел… — Маргграф, который сейчас живёт и дышит перспективами применения уже в серьёзных масштабах производимого фосфора, не горел особым желанием вешать на себя производство не особо интересного ему сахара.
— Назначьте старшего, пусть проводит опыты со специальной смежной группой из инженеров, ботаников и химиков, — распорядился Таргус. — Но если не будет результатов в течение полугода, спрос с вас. Это понятно?
— Да, Ваше Светлейшее Высокородие, — кивнул Маргграф.
— Вот и хорошо, что понятно, — сказал на это Таргус, а затем повернул голову к повару. — Беккер, с этого дня никаких подсластителей, кроме мёда. И никаких экзотических растений! Если бы вы приготовили что-то из аконита… Лёгкой смерти вам бы не досталось.
— Я понимаю, Ваше Светлейшее Высокородие, — поклонился повар. — С этого дня только проверенные и классические рецепты.
— С вами никаких наёмных убийц не надо… — вздохнул Таргус и потерял интерес к присутствующим, погрузившись в изучение свежих документов со сводками по производству. — Все свободны, возвращайтесь к работе.
Примечания:
1 — Натуральная оспа a.k.a. чёрная оспа — вирусное, высококонтагиозное (то бишь высокозаразное) заболевание, вызываемое вирусом семейства Poxviridae, инкубационный период — 8-14 дней, заразным человек становится на 3–4 день, когда вылезает геморрагическая сыпь. Летальность — каждый шестой — каждый восьмой, а в случае с детьми бывало и каждый третий. А если человек плохо питается и в целом не блещет здоровьем, то ему точно крышка. Если кто-то пережил оспу, то радоваться этому он будет не сильно: иногда случается частичная или полная потеря зрения, это где-то −7 к Восприятию, а кожа на всю жизнь останется испещрена оспенными рубцами, что даёт модификатор −4 к Харизме. Натуральная оспа являлась бы идеальным биологическим оружием в данный промежуток времени, если бы не абсолютная невозможность её контроля. Работы по её военному применению интенсивно велись в первой половине XX века, но из-за относительной лёгкости разработки вакцины и противовирусных средств, от неё отказались. Есть сибирские язвы, сыпные тифы, чумы, эболы и прочие хуеболы, которые не поддаются такому простому купированию и более удобны для уверенной эксплуатации против сил противника. Боевые микробы надёжнее… В чём отличие боевых микробов от небоевых? Боевые работают определённое время, скажем, два-три, а то и четыре цикла размножения, скоростные вирусы делают своё грязное дело, затем перестают размножаться и подыхают за три-четыре часа, чтобы войскам применивших можно было невозбранно занять «освобождённые» силами противника укрепления. Небоевые же микробы имеют свойство оставаться на месте в течение недель, месяцев и лет. В случае с натуральной оспой можно было вызвать эпидемию на несколько лет, ибо о вакцинации тогда если и слышали, то очень сильно сомневались в её эффективности и богоугодности. Поэтому шведов уличили в попытке подложить всей Европе громадную и грязную свинью, осудили и ужаснулись, но произошло это не ко времени, а так бы их невозбранно и с большим удовольствием покарали все близлежащие соседи.
