– А как ты училась защищаться? – робко спросила Айна. – С тобой тоже кто-то отправлялся к источнику?
Кинни поежилась. Нет, ее детство было не таким мирным и благословенным, как у малышки Айны и нынешних продолжателей племени антилоп. Когда Кинни родилась, шла затяжная война с соседним племенем. «Барсы!» – мысленно выплюнула газель. Будь они трижды прокляты. Самое воинственное и беспощадное племя в скогских лесах. Городище барсов находилось на обширной равнине к западу от женской и мужской горы антилоп, по другую сторону от дремучей непроходимой чащи. Барсы так же сильно отличались от соседей, как хищники отличаются от травоядных. Это были сущие варвары, бездушные убийцы и завоеватели. Их жизнь проходила в войне. Барсы завоевали все близлежащие земли. Крошечное поселение антилоп стояло особняком и было со всех сторон окружено вражескими землями. Кинни с молоком матери усвоила, что барсы – не люди, а бездушные завоеватели. Легенды говорят, что однажды, не так уж давно, племя антилоп согласилось заключить мирный договор с врагами. Народы сошлись на большой скогской равнине, выстроившись на противоположных концах в прямые ряды. Вожди выбрали в своем племени по ребенку, полоснули кинжалом по ладоням новорожденных и соединили их так, чтобы кровь барсов смешалась с кровью антилоп. Это должно было положить конец кровной войне между племенами. Но оказалось, что барсам нельзя было доверять. Не успела обсохнуть кровь на ладонях несчастных младенцев, варвары напали на беззащитных антилоп. И была великая битва. Много новых братьев и сестер по крови погибло в ней. С того времени варвары еще не раз пытались захватить воинственное непокорное племя, но каждый раз получали серьезный отпор. Старейшины говорят, что только в последние времена барсы чуть смягчились, перестали совершать кровавые набеги. Может быть, растеряли свой пыл, может быть, просто притаились. Как бы то ни было, антилопы не желали надеяться на миролюбие соседей и всегда держались настороже. Тем более, что по слухам, варвары за эти годы сильно преуспели в воинском деле, изобрели доспехи, которые ослепляли врагов, сияя на солнце, носили на головах тяжелые шлемы, а в руках, помимо мечей, держали копья, создали хорошо организованное конное войско и ценили боевых лошадей едва ли не выше жизни человека. Чего же еще можно было ожидать от варваров?
– Нет, – спокойно сказала Кинни. – В мое детство приходилось выкручиваться самой. Если на тебя нападали, нужно было сражаться или умереть. Надеяться не на кого.
– А тебе приходилось сражаться?
Кинни хлопнула шенкелями по бокам Верда и отъехала вперед. Сама как-нибудь догадается, что кровь, безнадежно въевшаяся в кожаный ремень ножен, в которые был вдет сверкающий меч Кинни, не принадлежала ни одной антилопе. Подобные разговоры никогда ни к чему хорошему не приводили и заканчивались, как правило тем, что малышка Айна пугалась до смерти, и привести ее в чувства было совершенно невозможно. Когда ущелье осталось далеко позади, и девушки выехали на просторное поле, поросшее веселым желтым рапсом, впереди показался до боли знакомый хвойный лес. Айна пришпорила лошадь, но Кинни перехватила ее поводья и всмотрелась вдаль. Ошибиться было невозможно. К ним на всех парах несся гигантской черный волк, каких и в природе-то не бывает, с острыми, как лезвие, зубами, огромной мордой и пастью, в которую разом могли поместиться головы обеих хранительниц, замерших посреди обширного скогского поля. Кинни достала кинжал. Айна последовала ее примеру. Колосок выгнул спину и громко зашипел. Лошади беспокойно заржали. Верд попытался встать на дыбы, но хозяйка натянула поводья, охлаждая его пыл. Волк меж тем подскакал к девушкам совсем близко, и хранительницы с ужасом отметили, что ростом он был коню по самую шею. Колосок вцепился когтями в загривок Верда, повис вниз головой как можно ближе к монстру с раздувшимися от ярости ноздрями и громко рыкнул. Волк, по всей видимости, собиравшийся напасть на девушек, вдруг остановился и взглянул прямо в глаза Кинни. Если бы перед ней был человек, хранительница уверенно сказала бы, что он растерялся. Но перед девушками стоял волк, и они не знали, что он задумал. Кинни приготовилась отразить нападение. Монстр внезапно опустился на передние лапы и жалобно заскулил. Хранительница растерянно опустила кинжал. Животное подползло совсем близко к Верду, отчего конь громко испуганно задышал, и толкнул носом стремя. Кинни отдернула ногу и прищурилась.
– Чего ты хочешь? – спросила она грубым от волнения голосом. Волк поднялся, обернулся к лесу и громко завыл.
– Что там?
Волк достал мордой до поводьев, схватил их зубами и потянул в сторону леса.
– Но мы и так туда идем, – робко подала голос Айна. Монстр вздернул вверх морду и снова опустил. Кинни недоуменно моргнула – он кивнул что ли?
– Веди нас, – сосредоточенно сказала газель. Волк лизнул ее ногу в стремени и помчался вперед. Девушки настороженно переглянулись и отправились за ним, оставляя за собой длинную золотую дорожку измятой травы. Не добежав до леса, монстр остановился и пропал в море рапса. Хранительницы осторожно приблизились. На земле лежал воин, облаченный в сияющие на солнце доспехи, таких Кинни никогда еще не видела в своей жизни. Они заключали его тело в своеобразный металлический кокон, оставляя открытыми только кисти рук, локти и колени. Лицо закрывал большой шлем с остроконечной вершиной, увенчанной эмблемой скрещенных копий. Из правого ребра, в том месте, где тяжелая железная рубаха переходила в рукав, в броне было небольшое отверстие. Из него торчала стрела с символикой антилоп.
– Барс, – брезгливо выплюнула Кинни. Айна заметно задрожала. Волк опустил морду и лизнул холодный металл, закрывающий лицо хозяина. Газель усмехнулась. Глупый пес. Нашел спасителей.
– Оставайся в седле, – строго сказала Кинни, спешиваясь. Барс мог оказаться так близко к поселению антилоп только в одном случае – он следил за ними. Но ему не удастся донести сведения до сородичей. Он так и останется лежать на чужой земле, а глаза его выедят черные грифы. Этот варвар больше никого не убьет, не выпьет вина за одним столом с друзьями, не обнимет женщину. Кинни не позволит свершиться несправедливости. Враг должен умереть. И он умрет. Девушка присела и попыталась снять шлем. Тяжелый какой. Хочется же таскать на себе кусок железа…
– Вроде живой еще, – тихо сказала Айна, оказавшись рядом и обхватывая руками шлем. Кинни недовольно поджала губы. Что взять с хранительницы, которая и учителя-то своего не слушает. Девушки подналегли и стащили, наконец, шлем. Взору предстало лицо молодого воина чуть старше Кинни, но в поселении антилоп в мужчины его бы еще не посвятили, со смуглой кожей, чересчур бледной из-за ранения, темными каштановыми волосами, немного выгоревшими на летнем солнце, раскосыми черными бровями, благородным прямым носом и точеными скулами. Странно, что он оказался таким юнцом, потому что телосложением походил на самого опытного хранителя антилоп, не говоря уже о росте в два метра. Незнакомец тяжело и часто дышал. Изо рта сочилась крошечная струйка крови. Она вносила дисгармонию в это невероятно мужественное лицо. Кинни поняла, что таращится на барса слишком долго, глубоко вздохнула, прогоняя тяжесть в груди, ловким движением вытащила из-за пояса кинжал и подняла руку, метясь в сердце.
– Что ты делаешь?! – в ужасе воскликнула Айна.
– Он враг и должен умереть, – сказала Кинни. – Мы не можем позволить ему продолжать наслаждаться жизнью.
– Посмотри, как он хорош, – она слегка потрепала его волнистые темные волосы. – Тебе не жалко? Может быть, отпустим?..
Газель снисходительно посмотрела на Айну. Девка она и есть девка. Что с нее возьмешь? А вот она, Кинни, не будет поддаваться кусающей грудь жалости и выполнит свой долг во что бы то ни…
– Мамочки… – ледяным голосом выдохнула Айна и попятилась.
Кинни подняла глаза на застывшую над головой руку – темная густая кровь щедро капала с кинжала, обильно поливая грудь и шею незнакомца. Барс громко закашлялся и открыл глаза – темно серые, почти синие. В ту же секунду кинжал Кинни каким-то неведомым образом перекочевал к нему в ладонь и полетел далеко в выгоревшую на солнце высокую траву. Газель схватилась за меч и встала в оборонительную позицию. Незнакомец скривил губы в усмешке и снова закашлялся.
