Группа рабов, прикованная цепями к забитым в землю кольям на дне глубокой ямы, завороженно смотрела на человека, стоявшего в центре их темницы. Он был невероятен! Одетый в длинное черное одеяние, сплошь покрытое золотыми орнаментами, этот человек сжимал в руках не менее богато украшенную катану. Его чуть смуглая кожа приятно контрастировала с пепельно-белыми волосами, зачесанными назад. Под взглядом широких зеленых глаз незнакомца рабы опускали головы, придавленные чувством благоговения, смешанным с нотками первобытного страха. Когда Кирен впервые увидел этого воина, то подумал, что он какое-то божество из древних легенд. Кирен, родившийся рабом, за всю свою жизнь видел только грязь, боль и человеческую злобу. Человек с мечом был для него словно пришельцем из другой реальности. Той реальности, которую ему не суждено было увидеть. До сего дня.

– Вы свободны! – громко объявил воин. – Я – Идзуми, гетман ордена Знаменосцев, истребил ваших бывших хозяев. Теперь вы вольны распоряжаться жизнями, как сами того пожелаете!

Сердце Кирена забилось чаще при этих словах. Неужели!? Никто никогда не делал для него ничего хорошего. Эта мысль тут же обожгла его, и он принялся искать подвох в словах Идзуми. Но глядя на благородные черты гетмана, Кирен не мог обвинить того во лжи. Человек перед ним как будто сошел со страниц книг про рыцарей и героев. По крайней мере, именно так Кирен их себе и представлял. Пока он тяжело трудился в шахтах, его мысли постоянно возвращались к подобным сказочным рассказам. Он отчаянно верил, что однажды вырвется из тьмы подземных коридоров и ям для рабов, и сам станет одним из героев легенд, ну или хотя бы сможет встать рядом с такими людьми. Как бы ни было трудно, Кирен никогда не отчаивался и шел вперед. Даже когда руки стирались в кровь от кирки, или ноги отказывались нести его дальше, он заставлял себя продолжать. Кирен понимал: если сдастся, то его просто растопчут и выкинут к остальным, кто сломался под тяжестью рабской жизни. К своим двадцати годам, ему становилось все труднее бороться с отчаянием и собственным бессилием что-либо изменить. Время шло, а впереди все также зияла тяжелая и беспросветная жизнь. Но Кирен все равно не желал опускать руки. Если он так поступит, значит, все было зря. Десятилетия борьбы с судьбой обратятся в пыль, как и он сам – всего лишь еще один никому неизвестный раб.

Из раздумий Кирена вывел сильный и чистый голос Идзуми:

– Но я лично спустился сюда не для того, чтобы объявить о вашем освобождении. Я пришел сюда, чтобы найти людей, достойных вступить в ряды рыцарей-знаменосцев.

Кирен непроизвольно поднял голову. Неужто это его шанс? Его мечта, которая по большей части придавала ему силы идти вперед, может на самом деле исполниться? Однако следующие слова гетмана охладили энтузиазм Кирена:

– Тот, кто одолеет меня, получит великую честь вступить в мой рыцарский круг.

Рабы вокруг охнули от слов Идзуми. «Это невозможно!» – пронеслось в толпе. Один все-таки смог набраться смелости и робко спросил гетмана:

– Как нам сражаться с вами, если мы все закованы в цепи?

Едва тот успел закончить свою фразу, как Идзуми одним, отточенным до совершенства, движением совершил взмах катаной вокруг своей оси. Лезвие разрубило только воздух, не более, но цепи кандалов порвались, словно меч со всей силы разрубил их. При этом ни один раб не получил и царапины.

– Еще какие-то проблемы? – ровным тоном спросил гетман.

– Оружие… – самым неуверенным в мире голосом попытался сказать один из бывших невольников.

– Кулаки! – грозно оборвал его Идзуми. – Я обошел уже пятьдесят пять ям, и ни в одной из них не нашел человека, достойного моего ордена. Это место последнее. Здесь я тоже никого не найду? Отвечайте мне!

Большая часть рабов опустила голову, но один нашел в себе силы посмотреть в глаза гетману и вышел вперед:

– Я сражусь с тобой, – сказал он, потрясая разбитыми цепями.

Не говоря ни слова, Идзуми мгновенно оказался подле невольника и одним взмахом катаны отсек тому левую руку. Фонтан крови выплеснулся из обрубка, щедро орошая грязную землю. Раб завыл и принялся кататься по земле, лихорадочно пытаясь остановить кровотечение.

– Вставай, – произнес гетман, наставив клинок на стонущего человека. – Ты еще даже не начал сражаться.

Ему ответил лишь плач, перебиваемый жалостливыми криками.

С видимым разочарованием Идзуми стряхнул кровь с меча и, уже ни на что не надеясь, вновь обвел взглядом толпу:

– Этот не справился. Кто-то желает попробовать вместо него?

Невольники принялись что-то внимательно изучать у себя под ногами, а гетман, чуть выждав, кивнул сам себе и поднял взгляд кверху, чтобы дать команду рыцарям спустить для него веревку. В этот самый момент Кирен, сам не понимая, что делает, на дрожащих ногах вышел вперед:

– Я сражусь, – голос Кирена прозвучал так, будто он сам не верил в собственные слова.

Идзуми оценивающе посмотрел на парня, оглядывая того с головы до ног. Его лицо не выдало и намека на улыбку, но в глазах сверкнула мимолетная озорная искорка:

– Надеюсь, ты успеешь хотя бы замахнуться, – пожал плечами гетман.

Кирен принял то, что, по его мнению, было защитной стойкой, и приготовился отразить удар мечом. Правда он сам до конца не понимал, как именно его руки смогут остановить острейший клинок. Идзуми освободил Кирена от дальнейших раздумий. Также быстро, как и в прошлый раз, он сблизился со своей жертвой, но теперь он не пытался отрубить руку, а метил в живот. Сорок сантиметров стали вышли из спины Кирена, не успел тот и глазом моргнуть. Гетман провернул меч и одним плавным движением высвободил свой клинок из плоти противника. Кирен упал на колени, а после его стошнило кровью на землю.

– Кто-нибудь, поделитесь энергией своего потенциала и исцелите этих двоих, – бросил Идзуми невольникам, решительно направляясь к канату, который уже успели предусмотрительно сбросить.

Когда гетман уже почти схватился за веревку, его остановил тихий голос, захлебывающийся в крови:

– Еще не все… Я еще… не закончил… Не смей убегать…

Идзуми развернулся, с изумлением и любопытством глядя на Кирена. Тот уперся в землю обеими руками и, едва сдерживая крик от прилагаемых усилий, смог выпрямиться. Подъем стоил ему немало крови. Красная жидкость толчками выплескивалась из открытой раны на животе. Гетман внимательнее пригляделся к молодому невольнику. Как ни странно, в глазах юнца не было ненависти и злости, лишь холодная целеустремленность и пылающая воля. Вместе два этих чувства провели превосходную закалку души раба. Нет, не раба. Этот человек никогда не был рабом. По крайней мере, в том смысле слова, который закладывал в него Идзуми. Гетман поднял свой меч и направил его прямо на Кирена. Тот не дрогнул и лишь крепче сжал кулаки. Идзуми не стал атаковать парня, а просто стоял и смотрел на него, ожидая, что же тот сделает дальше.

Кровь продолжала покидать тело Кирена, а вместе с ней утекала и его жизнь. Больше ждать у него не было возможности. С отчаянным криком он замахнулся и побежал на гетмана. В тот же миг Идзуми пришел в движение и перехватил одной рукой замах Кирена, а другой приставил клинок к его шее. Лезвие остановилось всего в нескольких миллиметрах. Когда Кирен понял, что проиграл, он еле сдержался, чтобы не зарыдать. Его единственный шанс исполнить свою мечту стоял прямо перед ним, но он не смог им воспользоваться. Утешало одно: в теле почти не осталось крови. Кирен уже чувствовал онемение, разливающееся по всему телу. Скоро он потеряет сознание, и все наконец закончиться…

Внезапно Идзуми громко рассмеялся:

– Ты победил, – глядя прямо в глаза Кирену, сказал он.

Через секунду бывший раб почувствовал, как от руки, которую держал гетман, разливается энергия, устремляющаяся к ране на животе. Идзуми направил собственный потенциал на исцеление Кирена. Его энергии не хватило, чтобы полностью затянуть рану, но, тем не менее, угрозы для жизни больше не было.