«И совершает при этом еще одну ошибку, предлагая выйти за него замуж, – рассуждала про себя Эрика, расчесывая каштановые волосы до сияющего блеска. – Отказать ему – значит, разбить сердце нам обоим, но все-таки насладиться несколькими последними ночами, проведенными с ним вместе».

Смущенная, но полная предвкушения, Эрика вошла в гостиную и сразу ощутила слабость, едва Дэниел окинул ее взглядом, полным вожделения. Все, что она смогла, – это не ответить ему тем же и постараться не вспоминать каждый дюйм его стройного тела, небрежно облаченного сейчас в черные брюки, черную рубашку и темно-серый шелковый жилет.

– Ну? – Он подошел к ней очень близко и накрутил прядь ее волос себе на палец. – Значит ли это, что вы не слишком сердитесь на меня?

– Я не знаю, как ответить на этот вопрос, капитан, – невнятно проговорила Эрика.

– Я никогда и не получал от вас ответов на мои вопросы, – мягко напомнил он. – Но могу ли я просить вас в виде исключения ответить мне на один-единственный вопрос?

Вспыхнув, Эрика обратилась к Полли, всецело поглощенной кукольным домиком:

– Твой папа и я должны идти, дорогая. Занимайся новой игрушкой, а завтра расскажешь, как бы ты хотела обставить свой дом.

Девочка едва на нее взглянула.

– Желаю вам хорошо провести время. Эрика, ты придешь сегодня спать в моей постели?

Эрика ожидала, что Дэниел рассмеется, и была ему от души признательна за то, что он этого не сделал. Неужели он не замечает, как она вздрагивает при каждом его взгляде и слове? Разве он не понимает, что прикосновение к ее волосам пробудило в ней пылкое желание? Не предполагает, что она бросится к нему в объятия, как только они останутся наедине?

– Посмотрим, – ответила она девочке, наклоняясь и целуя ее в щеку. Потом она положила руку в перчатке на локоть Дэниела и предложила: – Идемте?

Дэниел рассчитывал начать разговор, как только они отойдут от дома, но они прошли уже несколько кварталов в полном молчании. Было так радостно просто находиться рядом с ней. Ощущать ее руку на своей, слышать ее шаги в такт своим, верить, что ее мысли сосредоточены только на нем одном. Они дошли почти до самой пристани, но если обычно запах соли и рыбы заставлял Дэниела спешить, чтобы скорее увидеть море, то в этот вечер он понял, что ничего этого ему не надо – нужно лишь присутствие Эрики. Он остановился и посмотрел ей в лицо.

– Я чувствую запах моря, – произнесла она с легкой усмешкой. – Может, на пляже и поговорим?

– Ну что это за пляж! – хмыкнул Дэниел. – Ничего похожего на наш пляж на острове.

– Помнишь, как там было? – Золотистые глаза Эрики вспыхнули при этом воспоминании. – Нам отчаянно хотелось целоваться, но я настаивала, чтобы мы вначале поговорили. – Она обняла его за шею и прошептала: – Очень многое можно сказать, капитан. Но мы так долго не целовали друг друга…

– Я хочу попросить прощения за тот поцелуй, – перебил ее Дэниел. – Я тогда не понял…

– Все хорошо. Я знаю, почему ты отослал меня так… грубо. Это было слишком грубо, и ты прав, что попросил извинения. Я его принимаю.

– Ну, тогда… – Он наклонился и прильнул губами к ее губам. – Я не хотел прогонять тебя, Эрика.

– Я знаю. Ты считал, что я хочу вернуться к Джеку. А когда тебе показалось, будто я не прочь остаться, ты не знал, как отделаться от меня.

– Весьма высокая цена за то, что ты приняла мои извинения, – нахмурился Дэниел. – Ты собираешься напоминать мне об этом всю жизнь? Я ревновал. Гордиться тут нечем, но так оно и было.

– Ревновал?

Он посмотрел на нее с ироническим недоумением.

– Ты же попросила меня поцеловать тебя, чтобы научить этому Райерсона. Научить его целовать тебя – именно тебя! – в будущем.

Эрика кивнула, и на лбу у нее появилась крохотная морщинка.

– Он будет повторять свои ошибки и по отношению к другой девушке, если никто не научит его, как надо себя вести. А с каких это пор ты ревнуешь к Джеку? Насколько мне помнится, ты находил историю его ухаживания смешной, а не вызывающей злость или ревность.

Дэниел взял ее за подбородок и принялся втолковывать:

– Вникни, пожалуйста, прошу тебя. Объясняю, почему я ревновал. Я подумал, что ты хочешь с моей помощью показать Райерсону, как он должен обращаться с тобой, чтобы ты испытывала наслаждение, когда вернешься к нему.

– Вот как. – Эрика, казалось, взвешивала его слова, как бы не совсем их понимая. Потом, к великому облегчению Дэниела, рассмеялась мягким, воркующим смехом. – О Господи!

– Ты выглядела такой красивой, – продолжал объяснять Дэниел. – Такой возбужденной. И я тогда не мог понять, из-за меня это или из-за него.

– И ты ревновал? – Эрика вздохнула и прижалась к его груди. – Мне следовало знать, что ты не можешь быть жестоким, Дэниел Маккалем.

– А мне следовало знать, что ты моя, и только моя. Я ведь был так уверен в этом. И вдруг оказалось, что я не уверен ни в чем.

– Я чувствовала то же самое. – Эрика подняла голову и выжидающе посмотрела на Дэниела. – Ты не хотел бы поцеловать…

Он не дал ей договорить, и его поцелуй был таким, о котором она мечтала тогда утром на палубе: в нем были любовь и желание, которые переполняли его. Потом Эрика высвободилась – ровно настолько, чтобы взглянуть на Дэниела и пробормотать охрипшим от волнения голосом:

– Мы опоздаем на вечеринку. Но после нее я хочу быть с тобой. Хочу получить как можно больше в эти последние драгоценные дни.

– Перестань так говорить, – решительно запротестовал он. – Мы всегда будем вместе, но это не значит, что сегодняшняя ночь не важна для нас. Я никогда не мучился из-за женщины так, как в эти последние несколько ночей.

– Я тоже очень страдала.

Глаза ее сияли ярко – слишком ярко, и Дэниел понял, что вот-вот прольются слезы… Снова прижав Эрику к груди, он пообещал:

– Я сделаю все, что смогу, чтобы ты была счастлива. Если для этого понадобится меньше времени проводить в море…

– Меньше времени? – Она отпрянула от него, словно испуганная такой мыслью. – Неудивительно, что ты боялся полюбить меня, если считаешь, будто я потребую такую цену…

– Ну хорошо. – Он взглянул на нее с опаской. – Тогда обещаю, что буду более осторожен.

– Опять! – Эрика топнула ногой. – Как раз тогда, когда я начала верить, что мы могли бы… Ладно, хватит. – Она отступила от Дэниела на шаг и провела рукой по волосам, как бы полагая, что это вернет их обоих на прежние позиции. – Нам надо идти на вечеринку, а я не хочу явиться в таверну с красными глазами и хмурым спутником…

– И ты даже сейчас не хочешь поспорить со мной? Сейчас, когда решается наше будущее? К чертям эту проклятую вечеринку! – воскликнул Дэниел. – Я люблю тебя и хочу на тебе жениться! Сообщи мне свои условия, женщина!

Эрика немного помолчала, потом на губах ее заиграла улыбка, очаровательнее которой Дэниел в жизни не видел.

– Ты сделаешь все, о чем я попрошу?

Он кивнул, злясь на себя, но не в силах отказать.

– Ну хорошо, в таком случае… – Эрика облизнула губы и взяла Дэниела под руку. – Успокойся, возьми себя в руки. Ты пойдешь со мной на вечеринку. Ты будешь любить меня этой ночью. А потом я изложу тебе мои условия. Принято, капитан Маккалем?

Он не мог наглядеться в этот вечер на то, как она сияет и кокетничает, как она болтает с другими гостями, время от времени бросая на него игривый взгляд. Эрика как бы невзначай присаживалась к нему на колени и сообщала шепотом, чего она ждет от этой ночи. Дэниел не имел представления о том, чего она в результате от него потребует, однако верил теперь, что ее «условия» будут такими, которые он с радостью примет. Она была так поразительно красива и так откровенно влюблена, что у него ныло сердце и томилось любовью тело. И Дэниел сейчас совершенно точно знал, что им каким-то образом удастся совершить невозможное и завоевать друг друга.

Эрике так нравилась главная роль, что Дэниел намеревался предоставить ей полную возможность играть ее целый вечер. Однако позднее, рассказызая Майклу О'Рурку случай из времен войны Севера и Юга, когда «Ночная звезда» была нанята Государственной таможенной службой для борьбы с контрабандистами и доставки депеш, капитан неожиданно завладел общим вниманием и восстановил свое лидерство.