– Ему самому сейчас нужно прятаться, – заявил Матвей.

– Ты в этом уверен? Сам ведь говорил мне, что там целая банда…

– Банда – это змея. С одной головой. Если отрубить ее, то хвост подергается и затихнет.

– А кто голова?

– Раньше был Горлач.

– Может, и сейчас он? – Василиса пожала плечами.

Не знала она никакого Горлача и не могла судить, сильная это голова или не очень. А раз так, то ей без разницы, кто там управляет той анакондой, которая уже набросила на них первое кольцо. К счастью, неудачно.

– Информация, честно говоря, не совсем свежая. Но кое-что уже подтверждается, – сказал Матвей.

– Что подтверждается?

– Комков Павел Антонович. Кличка Комок. Был такой персонаж в банде у Горлача. Других не знаю, документов не нашел. Надо потом будет в машину заглянуть.

– Мне страшно, – сказала Василиса и поежилась.

– Мне тоже.

– Тебе страшно? – Василиса просто не могла в это поверить, во всяком случае, сейчас.

– Глаза боятся, руки делают. Шумакова тоже надо будет закопать.

– А ты сможешь?

– Вариантов мало. Сбежать от тебя или… Я выбираю второй вариант и буду идти до конца.

– Ты с Пухнарем договаривался.

– Да вот думаю. – Матвей озадаченно поскреб подбородок.

– Что думаешь?

– Ты же серьезно за комбинат взялась?

– Наверное, да.

– Мне нужно знать наверняка. Если мы решим с Шумаковым и продадим комбинат, то это одно. Если возьмем комбинат и осядем в Новокурске, то это другое.

– Что другое?

– Тогда и Пухнарь там осядет.

– Это плохо?

– Это не очень хорошо. Он же права качать начнет, на голову нам сядет. Непременно попытается.

– Что делать?

– Мы продаем комбинат или где?

– А если продаем?

– Тогда я подключаю Пухнаря.

– А если нет?

– Тогда решаю с Шумаковым сам.

Они заехали в лес, углубились в него, насколько это было возможно. Матвей остановил машину, выбрался из нее и взялся за лопату. Он торопился успеть до рассвета, поэтому работал без остановки, лопатой махал мощно, широко.

Василиса невольно залюбовалась им и еще раз поймала себя на мысли о том, что покойники ее ничуть не пугают. Ночь, могила, трупы, а она далека от кладбищенской жути. Ей всего восемнадцать, а она уже досыта наелась этой дряни.

Родителей убили, за ней охотились, в них с Матвеем стреляли, пули проносились над головами, когда они уходили от погони. Затем она мстила за родителей, собиралась убить Рубахова. Матвей застрелил его, когда этот мерзавец ее душил. Она тогда оказалась в объятиях покойника.

Чуть погодя их пришли убивать телохранители Рубахова. Матвею пришлось браться за оружие. Правда, хоронить их вот так в лесу не пришлось. Трупами занялась милиция.

Не успела Василиса перевести дух, как оказалась в лапах у Виктора. Лилия тогда пришла ей на выручку, но спустя некоторое время сама попыталась ее убить.

«Теперь вот снова, – подумала она. – Ни конца этому ни краю. Может, нам и правда стоит продать все и уехать куда-нибудь далеко-далеко, где тихо и спокойно?»

До рассвета Матвей не успел. Слишком уж много земли ему пришлось вынуть. Но братская могила удалась. Он закопал покойников глубоко, плотно утоптал место захоронения, тщательно забросал его листвой.

Василиса помогала ему. В машину она садилась едва живая от усталости, но с чувством исполненного долга.

– Как будто ничего и не было, – сказала она, откинула спинку кресла и легла.

Отдохнуть не помешало бы, да и в окно смотреть у нее не будет возможности. Ночью Василиса не понимала, куда они едут, и сейчас ей вовсе не обязательно запоминать обратную дорогу. Она не желала знать, где похоронены бандиты, и если вдруг что, то пытать ее будет бесполезно. Такие вопросы много у кого могут возникнуть. Следующий круг ада еще впереди.

– Давай продадим комбинат и уедем. Не хочу больше ничего! – проговорила Василиса.

Матвей ничего не сказал, но она приняла его молчание за согласие и спросила:

– А если мы уедем, то зачем нам с кем-то разбираться? – спросила она.

– Сегодня тебя пытались убить. Шумаков должен за это ответить.

– Может, не надо?

– Отдыхай, пока есть такая возможность, – немного подумав, сказал Матвей.

– А ее может и не быть?

Он пожал плечами. В доме их действительно могла поджидать очередная опасность. Неизвестно было, повезет им в этот раз или нет.

Однако им повезло. Хотя бы потому, что в доме их ждали только призраки убитых бандитов.

Василиса еще раз вымыла пол после них, приняла душ и, вконец измотанная, легла спать. Когда она проснулась, Матвея дома уже не было.

На улице май месяц, но до жары еще далеко. Ночи холодные, а вода в озере и вовсе студеная. Но Шумакова это ничуть не пугало. Он сиганул туда с разгона, с высоких мостков и погрузился с головой.

Все из-за Горлача. Этот хрен устроил из парилки газовую камеру. Шумаков стал задыхаться от сильного жара уже на третьей минуте, но в грязь лицом не ударил, держался до последнего. Он покинул сауну всего на секунду или две раньше Горлача, а теперь вот бухнулся в холодную воду. Вокруг аж зашипело.

Озеро, конечно же, куда лучше бассейна. И раздолье здесь настоящее, и русалки не потешные. Если схватит за ногу ожившая утопленница, то на дно к себе точно утянет. Но это будет не так уж и не страшно. Куда опасней снова с Горлачом в парилке закрыться.

Русалок видно не было. Наверное, они еще не отошли от зимней спячки.

Время уже позднее, темно, но полночь еще не наступила. Они с Горлачом успеют приговорить бутылочку водки. Если она не отравлена. Что-то не то сегодня с Горлачом.

Шумаков накупался, поднялся на мостки, вернулся в баню. Там и жарко, и тепло. Жар давала печка, а тепло – Марина с Людмилой. Бабы знойные. Шумаков с удовольствием прижался к темноволосой Марине.

– Не понял! – возмущенно протянул Горлач.

Он не выходил из себя, в его словах звучала ирония. Марина ему не жена, даже не любовница, но эту ночь она должна была провести с ним. Людмила досталась его гостю. Ничего страшного не произойдет, если эти очаровательные особы вдруг перепутают хозяина. Но Горлач, похоже, так не считал, во всяком случае сегодня. На Марину он смотрел как на свою законную собственность.

– Севастьян Егорович такой несчастный! – проговорила Марина и еще крепче прижалась к гостю.

– С чего это я несчастный? – спросил Шумаков, отстранился от девушки, насмешливо посмотрел ей в глаза.

– Не знаю, мне показалось. – Марина хитро улыбалась, умоляла не судить ее строго и даже просила немного наказать.

Прямо сейчас. Взять в руки плетку и… Правда, плетка эта сейчас находилась у нее в руке. Движения были нежные, волнующие.

– Значит, есть какие-то проблемы! – сказал Горлач, звонко шлепнул Марину по заднице, и эта самая плетка выскользнула из ее руки. – Разогрейтесь пока! – Он махнул рукой на парилку.

Марина кивнула и скрылась за дверью. Людмила исчезла вслед за ней.

Шумаков мог бы присоединиться к девочкам, но на сегодня был сыт парилкой по горло. Да и Горлач уже шагнул в трапезную. А там холодная водка!

Горлач плотно закрыл за собой дверь и спросил:

– Чего ты такой несчастный, Егорович?

Здоровый он мужик, кряжистый как столетний дуб.

– А вот Марину приласкаю и стану счастливым, – нашел чем ответить Шумаков.

Горлач – главный в городе бандит. Он много чего мог в Новокурске, но сам он зависел от комбината, от денег, которые перепадали ему с барского плеча. Если Шумаков позабавится сегодня с Мариной, то Горлач это проглотит. Не будет он ссориться с боссом из-за какой-то шалавы. Придется ему смириться и встать в стойло.

– Не знаю, – сказал Горлач, нахмурился и вдруг добавил: – Не верю я в счастье в загробном мире.

– Кто-то туда собирается? – Шумаков настороженно глянул на него.

Горлач всерьез считал себя его покровителем, а сегодня был еще и не в настроении, поэтому очень даже запросто мог качнуть права. Придушит своими железными лапищами или ножом пырнет, а потом уже будет разбираться, кто из них босс, а кто шестерка.