Она находилась под землей.

Зои поняла это, как только очнулась. Даже толком не успела разлепить глаза, а уже почувствовала, как тяжело давит на тело сгущённый воздух и как с еле слышным скрипом сдвигаются стены. Как они сжимают ей грудную клетку и не дают дышать.

У неё была клаустрофобия. Может, и не полноценная, но вполне себе неприятная. Дикий страх застрять под землёй. Умереть, заживо сжатой грунтом и камнями, лишённой движения и кислорода. Иногда в тёмных и тесных помещениях она начинала в деталях представлять эти ощущения, ждать страшную смерть и не сразу приходила в себя. Об этом никто не знал. Зои не ездила на метро и в поездах межконтинентальных тоннелей, не ходила на экскурсии в пещеры и даже в подвал дома старалась лишний раз не спускаться.

Если бы родители узнали, то, конечно, позаботились бы о ней. Но для того, чтобы узнали, нужна была тёплая обстановка и доверие. В Зоиной семье такого не было. Не потому, что они плохие, нет. Когда – то всё это было.

Но потом погибла Олеся. Убежала купаться без присмотра и утонула.

Никто не был виноват, но это «никто» ничего не значило и ничего не меняло.

Все очень сильно горевали. А потом решили, что им друг на друга плевать. По – видимому, так легче перенести возможную утрату, с которой так или иначе, поздно ли рано, но придётся столкнуться. Ещё легче можно переносить утраты, если умереть первому, но к такому Зои была не готова.

В общем, Зои молчала. В обычной жизни ей не часто приходилось находиться взаперти в тесном помещении, так что страх оставался сторонним наблюдателем и существовать не мешал.

А теперь она оказалась под землёй.

Зои, наконец, открыла глаза. Да, всё верно. Интуиция подсказала заранее, к чему готовиться. А внутреннее Я, как злобный гоблин, предвкушало панику. И, потирая ручки, жадно наблюдало со стороны.

Хорошо, что Зои привыкла бороться со своим внутренним Я. Бороться – и побеждать.

Вначале Зои огляделась.

Помещение без окон, с вентиляцией под потолком. Потолок высокий, выше трёх метров. Вентиляция работает, гудит, но этот непередаваемо мерзкий спёртый запах плохо проветриваемого места – его ни с чем другим не спутаешь.

Комната похожа на карцер или камеру. Ровные стены, покрытые сероватой плиткой, квадратная лампа на потолке, закрытая решёткой, и койка, на которой лежала Зои. Напротив, у стены, крошечный столик и табуретка. И больше ничего.

«Так. И как же я сюда попала?» – подумала она.

Зои напряглась и села. Голова, конечно же, закружилась. Она сглотнула, но слюны не было. Очень хотелось пить.

Но важнее всего было справиться с паникой. Зои посмотрела вперёд, стараясь ни на чём не фокусироваться, и тихо зашептала.

«Ничего не происходит. Стены не сдвигаются, воздух есть. Воды нет. Всё терпимо».

Она невольно тут же представила, что эта комната – ловушка без выхода начинает быстро наполняться водой. Сквозь вентиляцию, например. Не успеешь и глазом моргнуть, как воды окажется по самую грудь, потом она накроет с головой, потом поднимется выше – и даже если ты умеешь плавать, это не поможет, когда вода заполнит комнату полностью.

И вот наступает тот самый жуткий момент, когда ты не можешь вздохнуть, а в открытый рот вместо воздуха врывается вода. И ты не можешь её выплюнуть, ты давишься, ты тонешь…

Нет, нельзя. Зои потрясла головой – раз, другой. Прикусила до боли губу. Снова потрясла головой. Стукнула себя ладонью по лбу. И делала так, пока в голове не прояснилось.

Паниковать нельзя – в панике нет конструктивности и смысла. Вначале нужно попробовать понять, что произошло.

В стенах этой комнаты нет двери. Вообще. Как тогда она сюда попала?

Пол и стены выложены плиткой. Обычной керамической, дешёвой, но практичной плиткой. Что это значит? Как – то же она сюда попала. Не разбирали же для этого стену?

Но что она вообще помнит? Зои подёргала себя за мочку правого уха, потом ущипнула. Давай, вспоминай.

Точно! Они с Кирой… они ведь въехали в ту чёрную пелену!

Когда? Когда это было?

Зои вскочила и тут же рухнула обратно на койку. Железные ножки каркаса жалостно заскрипели.

Стой. Что тут у нас? Они въехали в пелену, о которой никто ничего не знал. Но… это человеческая постройка. Здесь всё устроено человеком. Всё какое – то древнее и дешёвое, но никак не инопланетное. Чем бы ни была пелена, сейчас Зои там, где были люди. Так что спокойно, думаем дальше.

Кира? Где Кира?

Где бы они ни была, здесь её нет.

А это ещё что?

Зои с изумлением посмотрела на себя и увидела, что не совсем одета. На ней были только трусики и футболка. Остальная одежда и обувь отсутствовали. Не только на ней – вокруг их не было. Зои даже под койку заглянула. Нет, ничего. Экрана, конечно, тоже не было.

Зои поёжилась. Она очень любила свою куртку и привыкла к ней, будто ко второй коже. И без неё было как – то не по себе. Не говоря уже про экран, обеспечивающий связь с сокурсниками.

Итак, что мы имеем?

Они въехали в пелену.

Дальше – провал. Зои очнулась в каком – то карцере, в комнате без окон и дверей, без унитаза и связи, буквально в одних трусах.

Последнее почему – то разозлило, да так сильно, что паника отступила. Зои вскочила на ноги, упёрла руки в бока и подошла к противоположной стене.

Она ничего не понимала.

Стена была совершенно обычной. Ни единой трещины или линии, никакой замаскированной двери. Зои проверила все стены и ничего не нашла. Стук по всем поверхностям и в углах звучал одинаково. Ни кнопок, ни панелей – тут не было ничего.

– Эй! – наконец, сказала Зои и подняла голову к потолку. Видимо, её сунули сюда сверху – там люк. От этой мысли – мурашки по телу, и горло снова трогает, примеряясь, липкий страх. Если это так, она ещё глубже в земле, чем казалось вначале. – Эй! Слышит меня кто-нибудь? Я хочу пить! Мне нужно в туалет!

Голос звучал жутковато – как громкий, неожиданный шум в полной тишине. Он бил по собственным ушам. Значит, тут ещё и звукоизоляция имеется.

Через несколько секунд вдруг вспыхнул белый контур на левой стене. Зои из осторожности отступила, но когда контур потух, на стене осталась дверь.

Зои беззвучно выругалась и медленно подошла к ней. Толкнула.

За дверью оказался санузел, отделанный такой же плиткой, что и камера. Раковина, унитаз и душевая кабинка. На стене на крючке висело простое белое полотенце. На деревянной табуретке лежал тёмно-серый комбинезон и комплект белья. Носков и обуви не было. На полу стоял рулон простой туалетной бумаги, кусок какого-то бесцветного мыла в мыльнице и небольшая мочалка.

И что это значит? Зои прикусила губу и стала думать.

Выходит, это люди. Выходит, на планете остались люди. И почему-то они прятались и не показывались курсантам, а Зои с Кирой, которым удалось до них добраться, они засадили в карцер.

Может, карантин? Ага, как же!

Или всё-таки не люди? Всё здесь знакомо и нормально… кроме контура, открывшего дверь. Зои была в себе уверена: она проверяла эту стену, и там не было ничего необычного, никакой пустоты. Человеческие технологии не могли такого сделать.

Или могли? Если начистоту, далеко не все технические новинки сразу становились известны общественности. Военные многое оставляют в тайне. А ещё бывают частные исследовательские компании, которые результаты своих разработок используют по своему усмотрению. При исследовании планеты частная компания вполне могла подать заявку и приехать сюда работать. На первый взгляд простое покрытие плиткой могло быть их новинкой. Оно могло, например, проецировать нужный звук и скрывать собой всё, что угодно. У Зои ведь никаких инструментов, только человеческие глаза, уши и руки, а их, как известно, легко обмануть.

И ещё странность, которая не сразу бросается в глаза, но настораживает. Тут всё… старинное. Железные койки и деревянные табуретки, и эта кривоватая простота интерьера – это всё просто пронизано древностью. Зачем базу строить так странно?