– Подождите, Савада-сан. Как… что… глава знает? Я должен. – Он хлопал руками по пиджаку в поисках чего-то. Телефон выпал из кармана и ударился об асфальт.

– Я тороплюсь немного, так что пойду. Удачной… эм, ночи тебе. – Тсуна немного замерзла, к слову, погода не была такой до перемещения в будущее. Но ведь на основании этого еще рано говорить о нынешнем месяце. Зима вон каждый год разная, в Японии не было таких уж сильных холодов, просто это Тсуна мерзлячка, ей даже маленький плюс или небольшой минус на термометре уже кошмар наяву. В целом, зимние месяцы не такие уж и холодные, но ощущение у Савады, будто сейчас именно это время года. Но и переместилась она в конце ноября, так что не было бы ничего удивительного в зиме… главное, чтобы это была зима того же года, а не через пару лет.

Она скосила глаза на парня, который подобрал уроненный телефон, стоит оставить его в покое и не доставлять проблем… Разве так обычно Тсуна делает?

– Не подскажешь, какой нынче год? – Савада задорно подмигивает, чтобы выглядеть еще более неадекватной.

На нее смотрят с еще большей потерянностью в глазах.

– Мне нужна твоя одежда, ботинки и мотоцикл, – Тсуна старается говорить сурово, но видя, как парень снимает пиджак, чтобы отдать, жалеет о шутке. – Ох, не надо, я пошла! Пока!

Девушка с мыслями о том, что этому чуваку нужно подтянуть знания кинематографа, быстро рванула в сторону дома, желая оказаться в тепле и не видя, как парень по телефону звал Кусакабе-сана.

В окнах горел свет, это Тсуна увидела, еще не дойдя до двери.

– Ну и где ты застряла, глупая Тсуна? – Реборн стоял на заборе.

– Оо, ты волновался, – она умильно улыбнулась, а попытку репетитора дать ей подзатыльник Савада расценила как согласие.

– Я разбудил Нану и сказал, что ты скоро будешь, так что иди и разбирайся, – на женские слезы он смотреть не хотел.

– А ты куда? – то, что Реборн сваливает, стало ясно, когда он пошел в другую от дома сторону.

– Ну наиболее ответственный из двух путешественников во времени должен связаться с Девятым и объяснить ситуацию. – А еще ему надо убрать эту до смешного огромную ораву подчиненных семьи, которых приставили присматривать за городом.

– Окей, это понятно, но причем тут ты? – Реборн отворачивается, скрывая усмешку от довольной своей шуткой Савады. – Оставь мне Леона.

– А еще чего-нибудь не хочешь? – он сразу же жалеет о своем вопросе.

– Мировое господство, шоколадку и дакимакуру.

Реборн наигранно тяжело вздыхает. Тсуна действительно поставила в один ряд власть над миром и шоколадку с подушкой?

– Этот мир от захвата спасает исключительно твоя тупость.

– Эй! – но репетитор уходит, не оборачиваясь и оставляя Тсуну в неожиданно накатившей неуверенности мяться у двери. Почему-то было страшно входить, она надеялась, что Реборн будет рядом в этот момент. – Будь сильнее! Нана не суперзлодей с крутыми силами, что она может сделать пугающего?

Оказалось, может. Женщина в пижаме, с черными кругами под красными глазами обняла Тсуну, только что переступившую порог, и расплакалась, из последних сил сдерживая шумные всхлипы.

– Тсу-чан, моя милая, – девушка чувствовала дрожь обнимающих ее рук, слышала хриплость и столько болезненного облегчения в голосе.

– Ма, все хорошо… – но Нана не прекращала плакать и звать свою дочь то по имени, то по детским прозвищам. – Я в порядке, и все будет хорошо.

Успокаивать она никогда нормально не умела, а когда срабатывало, то Тсуна сама удивлялась, будто не было никакого прокаченного красноречия. Минут пятнадцать в коридоре у входной двери в таком положении, и девушка аккуратно повела Нану к дивану. Усадить и выбраться из рук матери было трудно, но все же успешно сделано. Тсуна быстренько налила воды, женщине это вроде бы немного помогло успокоиться. Но Нана, очевидно, все еще была в шоке. Была разбужена вернувшимся Реборном, сразу понять сказанное таинственным и принесшим перемены в жизнь странным ребенком она тоже не смогла. Уставшему мозгу было трудно осознать информацию, что дочь возвращается. А потом минуты напряженного ожидания в одиночестве, ведь Реборн вышел, а дети спали. Эти десять минут для женщины были мучительными… но не настолько, как все эти ужасные дни поиска пропавшей Тсуны.

Девушка то гладила мать по голове, то сама подставляла макушку, кто кого обнимал, тоже непонятно. Изо рта вырывались самые банальные вещи, Тсуна все не могла перестать говорить, что все хорошо. Как-то так и прошло еще сколько-то времени.

– Где ты была? Почему Емицу ничего не знал. Ты цела? С тобой… – наконец, истерика Наны закончилась, и женщина начала задавать вопросы.

– Это не столь важно.

– Ну уж нет, милая, это важно. И как бы сильно это ни касалось мафии, ты мне расскажешь! – Нана впервые так смело произносила слово «мафия», ведь после этих недель ее пугал не факт противозаконности дел мужа, а то, что ее дочь могла быть уже мерт… Старшая Савада сжимает губы в тонкую бледную полосу, она не собирается думать об этом.

– Ох, эм.

Тсуна собиралась врать, она понимала несправедливость такого поступка, но правда никогда не будет раскрыта, она об этом позаботится.

– Дело в том…

Стук в дверь прерывает ее разговор. Гости ночью? Вероятно, это вызвано возвращением Тсуны, кто и как бы это ни узнал, другие варианты были маловероятны. Так что она встала, остановив мать, и направилась к двери, которую еле успела закрыть полчаса назад, ведь почти сразу на нее налетела Нана.

Савада удивленно смотрит на Кею. Такой молодой, и это ужасно странно видеть подростковые черты, а еще разница в росте казалась такой маленькой, хотя Тсуне до парня еще далеко. Еще была странной одежда Хибари, не школьная форма, не смокинг или кимоно, темные джинсы и футболка. Редкое зрелище.

Тсуна скользнула взглядом за спину друга и заметила мотоцикл. Благодаря нему Кея так быстро тут оказался. До девушки вдруг дошла реакция того парня из комитета, наверное, ребята из ДК знали о пропаже Савады и доложили главе о неожиданной ночной встрече.

– Зверек, – она перестает осматривать улицу и поднимает голову, встречаясь со стальными глазами. Не такой взгляд был у Хибари в будущем, и это… было так приятно, видеть знакомые эмоции. А «зверек»? Это так непривычно. Тсуна не знала, почему тот Кея перестал так к ней обращаться, еще он реже употреблял «травоядное» к окружающим. Не звал так Хранителей, разве что когда Ламбо ленился на тренировках или когда кто-то тупил, сильных противников тоже так не называл. Там, в будущем, он, как бы смешно это ни прозвучало, вырос и стал видеть в ребятах друзей и семью, которых не стоит называть столь пренебрежительно. И Тсуна перестала быть зверьком, возможно, добившись уважения, или чувства Хибари не позволяли так называть Саваду. Но сейчас это глупое прозвище звучало правильно и по-родному.

– Я дома, – девушка ослепительно улыбнулась, прикрыв глаза от радости.

Зря она ожидала чего-то схожего от друга.

– Зверек… – звучало угрожающе. – Камикорос.

– Хии?

– Ох, Кея-кун? Проходи давай, – Нана только что спасла свою дочь-неудачницу, которая слишком быстро нашла новую беду в лице Хибари.

Парень не показал удивления или смущения от вида женщины с красными глазами и мокрым лицом, разве что кинул уничтожающий взгляд на Тсуну, мол, смотри, до чего довела. Младшая Савада офигевала от жизни, когда слушала, как мать благодарила Кею за всевозможную помощь, за ребят из ДК, которые помогали ей и искали Тсуну. Да и вообще, эти двое слишком мило общались, даже молчаливый Кея без слов умудрялся быть мягче обычного.

Парень отказался от еды, которую вот Тсуне еще даже не предлагали, и выслушал рассказ Наны о том, что дочь не хочет ничего рассказывать.

– В мое отсутствие был создан слишком опасный союз, – бубнит девушка себе под нос, смотря на этих чуть ли не лучших друзей.

Кея переводит на нее грозно прищуренный взгляд.

– Рассказывай.

Тсуна шумно сглатывает. Ой-ой.