– Зачем ты его искала? – спрашивает Хаято, который и рассказал о том, где Рёхей. – Черт, нужно его пламя? Вот он время нашел, чтобы уйти. Тебе очень больно? Давай доне… доведу до медицинского отсека, болеутоляющее может помочь.

Девушка тихо засмеялась от того, как быстро говорил Гокудера, из-за волнения забывший о реальности.

– Нет, все нормально. Я не поэтому искала его, – Тсуна уже начала разворачиваться, когда поняла, что нет нужды ждать Рёхея, можно начать с Хаято. Смотря на парня, она как-то подрастеряла уверенности. Но позже легче ведь не будет? – Эм, я хотела, кхм, поговорить о возвращении домой, эм, типа попрощаться? – неуверенно выдает она почему-то вопросительным тоном. – Не только с ним… со всеми.

Она опускает глаза в пол, чувствуя себя неуютно. Хранитель шумно выдыхает и делает шаг к девушке.

– Тсуна, – его голос звучит мягко и немного надломлено, это заставляет Саваду поднять голову.

Хаято смотрел с явной печалью, но все равно улыбался, немного скомкано, но все же улыбался.

– Мне больно думать, что ты боишься поговорить с нами по этому поводу, – Гокудера не знает, куда деть руки, поэтому засовывает их в карман. Вся его поза говорит о зажатости, что вообще не было свойственно ураганному характеру Хаято. – Я понимаю, почему ты хотела поговорить с нами. И, – он делает паузу, набирается сил. – Я не позволю кому-то тебя остановить… То есть я о том, что ты можешь, черт, не то слово, ты должна вернуться в свое время.

Тсуна широко раскрытыми глазами смотрит на друга. Она вносила Хаято в список тех, кто не захочет ее отпускать и попытается уговорить остаться. И парня можно было понять. У него с самого детства были проблемы с семьей, он мало общался с отцом, потом та трагичная история со смертью матери, да и Бьянки со всей ее любовью к брату натворила дел и отдалила Хаято от себя. Потом Хаято жил самостоятельно, хотя даже не жил, а выживал. Боролся на улицах Сицилии, еще глубже увяз в мафии. А тут вдруг попал в Вонголу, нашел семью, друзей. И к Тсуне у него очень сильная привязанность, такая чистая, ведь парень никогда бы не смог по-настоящему надеяться на взаимную любовь, ему достаточно просто находиться рядом. Но он удивил своей готовностью отпустить Десятую.

Хаято не так давно понял, что должен перестать быть эгоистом. Это случилось, наверное, в тот момент, когда Тсуна, узнав про свое самоубийство, молчала, никого не винила. И в этом была вся суть Десятой, она готова простить близких, забыть о своих несчастьях и делать вид, что все хорошо, ради других. И от этого Хаято чувствовал себя ужасно, ведь они заслужили гнева и ненависти, но Тсуна осталась дружелюбной. Тогда Гокудера и понял, что хватит мучить босса, надо отпустить. Ради нее, хоть что-то, черт побери, они, Хранители, должны были сделать ради нее.

– Ох, я… Спасибо, Хаято. Это важно для меня и… – девушка не знала, как можно поблагодарить и показать то, как она ценит их, так что она просто обняла парня, уткнувшись ему в грудь лицом с зажмуренными от счастья глазами. Савада прекрасно осознавала, что им не легче, чем ей, но Гокудера смог пересилить себя. Это было до одури трогательно.

Хранитель с улыбкой обнял ее в ответ, запоминая это ощущение. А когда светящаяся радостью Тсуна ушла, он решил, что надо бы выйти покурить.

По плану надо было идти дальше, к другому Хранителю, но Тсуну слегка потрясывало. Она не могла поверить, что все же набралась решимости начать разговор. А еще она боялась лишиться того чувства радости, что отголосками осталось после недавнего. Так что до обеда Савада занималась фигней, в основном хомячила сладости, которые тактично тырила с кухни. Хром закрывала глаза на то, как Тсуна «скрытно» пробиралась к холодильнику. А вот Гамма, проходивший мимо, не оставил ситуацию без комментария по поводу некомпетентности спасительницы мира в сфере скрытности. Мужчина не знал, что угадал новый статус в профиле Тсуны, то есть «спасительница миров».

И лишь после обеда она решила вернуться к делу. По пути в часть базы Кеи Тсуна увидела, как в комнате управления разговаривали Шоичи и Реборн. Девушку немного заинтересовало увиденное, но она решила не отвлекаться. Уж этим двоим она доверяла, да и, вероятнее всего, они обсуждали вопрос возвращения в прошлое. А там пока ничего нового.

Савада отсалютовала Тетсуе и прошла в помещение. Вообще, любительницей классического японского стиля она не была, но почему-то база Хибари была приятна глазу. Но жить бы тут девушка точно не хотела, и носить юкату бы не стала, в ней неудобно. Кусакабе сказал, что Кея скоро придет, так что Тсуне пришлось немного подождать. Они вдвоем сели за складной столик и пили чай, сопровождая это непринужденным разговором.

– Боже мой, Кея действительно сделал это и даже выжил? – она побледнела, представив картину у себя в голове.

– О чем это Тетсуя тебе рассказал? – Хибари проходит мимо, направляясь в свою комнату, чтобы переодеть костюм, в такой одежде не получалось расслабиться.

– Как ты в одиночку зачистил здание с киллерами, нацеленными на собрание Альянса.

Кея мрачно смотрит на подчиненного, который уже давно стал другом. Тетсуя в ярких красках описал и количество убитых, и то, что Хибари своим чрезмерно мощным пламенем разрушил здание. А ведь Хранители старались отгородить Тсуну от этой жестокости и мокрухи.

Кусакабе по одному взгляду понял ошибку, поэтому решил ретироваться, перед этим налив чай вернувшемуся и переодетому Кё-сану. Девушка, чтобы разрядить обстановку, приветливо улыбнулась и помахала ладошкой. Кея, уставший за этот день, расслабленно пил чай, наслаждаясь тишиной и светлой улыбкой напротив.

Пусть Тсуна большую часть своей жизни предпочитала болтовню и тупые шутки, но такие спокойные моменты иногда были необходимы и даже приятны. Но слишком долго это молчание не продлилось.

– Я более чем уверен, что ты не чай пить сюда пришла.

– Ну, конечно, у тебя даже сахара тут нет, – Тетсуя сказал, что заначка не так давно закончилась, поэтому приходилось страдать и ему тоже. – Ты жестокий.

Парень усмехается, уже не удивляясь расстановке приоритетов Савады. Они замолкают. Кея знал, зачем Тсуна здесь. Тсуна знала, что Кея знал, зачем она здесь. А Кея знал, что Тсуна знала, что он знал, зачем она здесь. А Тсуна знала, что… Девушка встряхнула головой, чуть не запутавшись в своих мыслях.

Хибари не хотел начинать разговор, так как ждал, как девушка наберется решимости, чтобы высказать претензии вслух. А Тсуна не торопилась, потому что ей было неловко поднимать эту тему. Приходилось затыкать рот несладкий чаем и стратегическим запасом печенья. Но долго это не могло продолжаться. Савада устала сверлить взглядом Хранителя, ведь выиграть в этой игре в гляделки она бы никогда не смогла из-за проигрыша по параметру усидчивости.

– Я по поводу моего возвращения в прошлое.

Кея ждет продолжения, заставляя Тсуну начать нервничать.

– Эм, ну и вот, как бы… уже скоро, да?

Но парень молчит еще минуту, вглядываясь в Саваду.

– Что ты хочешь услышать? «Без проблем»? Или «подумай еще»? – Хибари теряет то умиротворенное выражение лица, что было у него раньше, никакой агрессии, но в нем стало больше напряженности. – Ты никогда меня не слушала. Ни в школе, ни на заданиях, когда я просил не лезть. Тебя сложно назвать эгоисткой, ты всегда думаешь о семье, но в какие-то моменты ты готова драться за то, чтобы сделать по-своему.

Тсуна, замерев, слушает друга, но помимо его голоса слышит стук собственного сердца. Она немного напугана словами Кеи, ведь ждала более простого и однозначного ответа. Кея в этом времени не демонстрировал очевидного желания оставить ее здесь, так что Савада понадеялась на легкий разговор. И снова мимо.

Хибари еле слышно выдохнул, видя панику в глазах девушки.

– Тсунаеши, – имя приводит Тсуну в себя. – Ты должна вернуться в прошлое, ведь это естественно быть там, где тебе место. Но я не буду строить из себя святого, ведь это не так, я не был бы против, если бы ты захотела остаться.