— Флинна? Это тот новенький, чьи фотографии недавно разослали? — уточнил Генри.
— Ого, да вы в курсе! — театрально восхитилась я, хлопая в ладоши. — Один из них.
— Тогда удачи. До встречи на уроке истории, Мэделин. — попрощался он.
— До свидания, мистер Лэнгдон. — ответила я, уходя в противоположную сторону.
Мне пришлось свернуть несколько раз, чтобы оказаться возле мемориала. Это заставило меня остановиться посреди дороги и смотреть вперёд, словно под гипнозом. О смерти Кайли точно все узнали, и кто-то организовал мемориал. Висела фотография, сделанная мной во время прогулки. Девушка была выше меня, с чёрными как уголь волосами, большими карими глазами, бледной кожей и почти алыми, пухлыми губами. Её короткие волосы едва касались плеч, и была невероятно стильная чёлка. Я со смелостью могу назвать её одной из самых красивых девушек школы. Точнее, она была такой. Вокруг фотографии были записки, игрушки и цветы. Цветов было много, что вообще-то хорошо. Девушка была намного общительнее и дружелюбнее меня. Но почему она решила общаться именно со мной? Теперь я никогда не узнаю этого. И если честно, от этого дерьмово. Люди смотрели на то, как я пялюсь на этот мемориал, будто бы это ненормально. Я подошла ближе, читая записки.
«Мы любим тебя…», «Мы будем помнить вечно.» и прочие фразы. Будто бы большинству не всё равно, и они не забудут о смерти Кайли через год, или два. Сейчас я чувствовала себя ужасной подругой, так как не имела никакого отношения к этому мемориалу, и не додумалась принести цветы.
Прозвенел звонок на первый урок, и я оторвалась от рассматривания уголка памяти, а ученики от рассматривания меня. Первым уроком была химия. Может, я не так уж и сильно любила этот предмет, но на нём можно было чувствовать себя расслабленно. Наша учительница включала презентации и учебные фильмы, раз в месяц давая тесты. Да, не очень крутое образование, но зато нет неимоверного напряжения. Это ужасно, когда люди чувствуют себя некомфортно в школе и на уроках. Школа то место, куда должно хотеться идти, а не место, где нужно чувствовать себя убогим, и делать вид, будто бы всё нормально. Моё место было на второй парте. Здесь они были одиночными, что означало отсутствие групповой работы и надоедливых соседей за партой. Если конечно, это не твой предмет воздыхания или лучший друг. Выложив на стол учебник и тетрадь, я достала блокнот с работами для художественного класса. Мне нужно срочно закончить работу, иначе сегодня мне сильно влетит. Свет в кабинете погас, а занавески задвинули. Рисунки всё равно было видно, и я начала заканчивать композицию с цветами. Не скажу, что я была исключительным художником или очень любила это дело, но это тоже крутой предмет. Ты приходишь, получаешь задание, садишься и делаешь. Можешь слушать музыку, разговаривать с кем-либо. Никаких запретов на телефоны и общение. Просто замечательно. В художественном классе было очень много достойных людей, с которыми вряд ли я могла сравниться.
Этот урок был у меня последним. Я прошла сотни раз мимо мемориала, с которого на меня глядела Кайли, и я старалась больше не проворачиваться на него. Мне эта задумка казалась ужасной, но ещё хуже стало, когда началась речь, заставившая почти всех в коридоре остановиться.
— Три дня назад ученица нашей школы, Кайли Лэнгдон, была убита. Мы призываем вас быть осторожными, бдительными и здравомыслящими. Если вас что-то беспокоит, или не покидает чувство тревоги и опасности, вы можете обращаться к школьному психологу в рабочие часы или позвонить в службу поддержки. Будьте в безопасности. — проговорила миссис Кинг, заставляя кровь в жилах закипать.
Кайли мертва, а они просят нас становиться параноиками? Это было настолько кошмарно для меня, что я не знала куда деться. Ворвавшись в туалет, я встала напротив раковин, опираясь на одну из них руками. Дыхание сбилось к чертям, но я постаралась вернуть его в нормальное русло. Когда я стала тише, то услышала голоса.
— Мне не нужна помощь!
— Тебе нужна скорая или кто-то взрослый. Ты сейчас умрёшь в этом туалете.
— Оставь меня!
Нервно рыкнув, я повернулась. Тема смерти, видимо, самая актуальная в последнее время. Голоса были такие агрессивные и обеспокоенные, что я не могла не обратить внимание.
— Посмотри на меня. Я тебя понимаю. Видишь мои руки?
— Я сказала, просто уйди!
Внутри головы будто что-то щёлкнуло. Я нашла нужную кабинку, открывая её. Если девушки хотели быть незамеченными, то нужно было закрывать за собой. Передо мной открылась тошнотворная картина. Джессика Мёрфи сидела на полу, пряча лицо за волосами, и дрожа. Её руки лежали так, будто бы она их не чувствует. Впервые рукава были подняты, но я не обрадовалась этому. Руки просто истекали кровью, тонкими ручьями. Эта кровь была тёмной, густой, и быстрой. Белые участки кожи в момент превращались в красные. Она пыталась покончить с собой в школьном туалете. И это жутко, я не сталкивалась с таким в реальной жизни. Нэнси вовремя появилась в туалете, но её кардиган был в каплях крови. Она держала Джессику за плечи, но это не устраивало девушку. Они обе смотрели на меня так, будто бы сильно провинились. Неужели я выгляжу так грозно?
— Отойди отсюда. — бросила я Нэнси, присаживаясь рядом.
— Вообще-то…
— Свали, Нэнси! — рявкнула я, и она мгновенно поднялась с места.
Кажется, она отлично знала, что мне нельзя перечить.
— Встань у двери и не пускай никого. — дополнила я.
Беннет робко кивнула, подбегая к двери.
— И сними чёртов кардиган!
После очередного замечания, я забыла про то, что есть Нэнси. Сейчас передо мной сидела Джессика, которой нужна была помощь, как бы она это ни отрицала, и как бы не пыталась отползти от меня в самый угол.
— Что произошло? — спросила я хладно, поднимая её лицо за подбородок, чтобы смотреть прямо в глаза.
Лицо было мокрым и тоже в крови. Глаза сверкали и казались стеклянными. Щёки покраснели, а губы тряслись. Она пыталась больше не плакать. Пыталась прийти в себя.
— Ты будто бы не знаешь. — рыкнула она, резко отворачиваясь.
— Твою мать, конечно я не знаю. Я бы не спрашивала тебя, сидя на полу в туалете. — отозвалась недовольно я.
— Зайди в почту. — ответила неуверенно она.
Я проигнорировала её просьбу. Я заходила в почту вчера, и уже видела то, что произошло с парнями. Неужели ей нравился кто-то из них, и она настолько больная? Мне потребовалось несколько минут, чтобы уговорить её подняться с пола. И я смогла. Я взяла очень много туалетной бумаги, намочив её, чтобы протереть её руки. Свободной рукой Джессика вытирала своё лицо, заправляя волосы за уши, что делала крайне редко. Боже, это человек — один сплошной комплекс и ужасный интроверт. Киллиану очень повезло с дочерью.
Кровь не останавливалась ещё несколько минут, и из-за этого Джессика побледнела, хоть и без того была не загорелой. Я выглянула из туалета, и увидела Нэнси. Кажется, она прекрасно распугивала людей.
— Есть вода? — спросила я.
— Да.— кивнула она, и начала рыться в рюкзаке, протягивая мне бутылку.
Я снова исчезла в туалете, давая Джессике воду, и после этого наконец открывая почту. Было одно новое письмо, с той же почты, что и в прошлый раз. Я перешла по ссылке, и увидела фотографию, какого-то документа. Увеличив картинку, я изучила написанное. Это была выписка Джессики Мёрфи из психиатрической клиники. Диагноз - анорексия. Ещё несколько документов о диагнозах, типо расстройство желудка и о проблемах с пищеварением.
— Прости, у тебя умерла лучшая подруга, а ты ещё с моей кровью разбираешься. — отвлекла меня от изучения девушка. — Тоже увидела? Это письмо теперь есть у всей школы.
— И что? — нахмурилась я.
— И что?— удивилась она, смотря на меня как на потенциального врага. — Все знают о моём диагнозе, и будут считать меня сумасшедшей и психичкой. Я перешла в эту школу, чтобы никто ничего не узнал, но этот грёбанный аноним разослал всем фотки. И я понятия не имею откуда они у него!
