– Кажется, я готова, – выдавила я нерешительную улыбку.
– Идем, – сказала Доминика, схватила меня за руку и уверенно потянула к выходу.
Лифтовая кабинка мигом спустила нас в оживленный парадный холл, где мы сразу же увидели мою картину. Слишком уж она выделялась на фоне остальных, тусклых и мрачных, как мне кажется, работ.
Прекрасная русалка с золотисто–зеленым хвостом качается на волнах бескрайнего океана и протягивает руки в небо. Изящные белоснежные ладони бережно держат крупную морскую раковину с голубоватой жемчужиной внутри, поблескивающей алыми бликами в лучах заходящего солнца. Длинные белокурые волосы развеваются на ветру. Огромные, широко раскрытые синие глаза светятся счастьем и любовью.
Моя картина в галерее…
От переполнившей сердце радости стало тяжело дышать. На глаза навернулись слезы, окружающее пространство смазалось и поплыло. Неужели это не сон? С трудом удержалась от желания ущипнуть себя как следует, чтобы убедиться в реальности происходящего. Устремив взгляд вверх, уставилась на огромное электронное табло с датой, расположенное под потолком. 27 августа, 2352 год. Так и есть. По крайней мере утром было именно так.
– Идем, идем, – подбодрила Доминика и зашагала к картине, увлекая меня за собой.
Не глядя по сторонам, я следовала за подругой. Все мое внимание было направлено туда, где трое парней и девушка с явным интересом разглядывали русалку. Там же неподвижно стоял Тимур.
Я невольно засмотрелась. Какой же он красивый в новеньком темно–сером костюме и белоснежной рубашке! Даже коротко подстриженная голова не портит, а скорее придает еще больше мужественности стройному тренированному телу. Хотя, чего скрывать, мне очень нравились его серые непослушные кудри. Но студентам Военной Академии, в которую поступил Тимур в этом году, не положено иметь волосы длиннее пяти миллиметров, поэтому он сменил прическу, а мне пришлось смириться.
Словно почувствовав наше приближение, Тимур обернулся. Улыбнувшись на приветствие, я обняла друга, но тут же резко отстранилась и застыла как вкопанная, не в силах пошевелиться. Даже зажмурилась на несколько секунд, потом часто–часто поморгала и снова уставилась на такое знакомое, но вдруг ставшее другим лицо. Провела рукой по бледной щеке парня и тихо прошептала:
– Твои глаза… Они… карие.
В непривычно теплом взгляде застыло недоумение.
Сложно описать, что творилось в этот момент в моей душе. Все смешалось и запуталось. От недоверия собственным глазам и панического страха за свою вменяемость до безумной радости за друга и непонимания, как такое возможно.
Я знаю Тимура Али слишком давно и слишком хорошо. Мы живем в соседних домах, у нас нет родных братьев и сестер, мы живорожденные и одногодки, наши родители дружили сколько себя помню. Несмотря на то, что мы родились абсолютно разными – мальчик равнодушный и девочка СЭЛ, детьми мы вместе гоняли по лужам, играли в прятки, строили сказочные замки из любых найденных подручных средств. Правда, все это происходило с радостными воплями и визгами, издаваемыми мной, и с молчаливым безразличием к происходящему Тимура. Но я не обращала на это внимания. Я заботилась о друге, смазывала заживляющим раствором его ссадины и синяки, обрабатывала антисептиком поцарапанные коленки и локти и втайне от всех мечтала о чуде. Я представляла, какого цвета будут его красивые глаза с длинными ресницами, когда однажды в них проснется жизнь.
Вечерами перед сном я часто думала о том, что вырасту и обязательно найду способ возвращения эмоций людям. Ради него. Ради дорогого моему сердцу мальчика. Чтобы увидеть его искреннюю и счастливую улыбку, услышать его веселый смех, почувствовать, как он радуется солнцу и близким людям, глядя на них совсем другими глазами, живыми и осознанными. Поэтому день за днем, год за годом, лелея свою мечту, я была рядом. Делилась впечатлениями от прочитанных книг, приглашала на все свои танцевальные мероприятия, пробовала учить его петь, танцевать и рисовать. Даже пыталась готовить домашнюю еду, чтобы удивить блюдами собственного приготовления. Эмоций у Тимура не было, но я надеялась. И вот теперь, уже почти отчаявшись что–либо изменить, я испытала невероятный шок.
– Прости, – сказал Тимур и стремительно выбежал из зала.
Я хотела сразу же отправиться вслед за другом, но почувствовала, вернее, четко ощутила глубокий пронизывающий взгляд, направленный мне в спину. Он будто огнем прожигал тело, приказывая оглянуться. Не в силах сопротивляться, повернулась и сразу же поняла, кому принадлежит этот настойчивый призыв. Марсианину, подарившему мне цветы. Он стоял всего в нескольких метрах от меня и ослепительно улыбался.
Будто загипнотизированная, заглянула прямо в его огромные черные глаза и тут же погрузилась в странное состояние. В невесомую пустоту, приятную, расслабляющую.
Словно издалека услышала (или почувствовала – не знаю) едва различимый мужской голос, произносящий мое имя: «Виталина».
«Кто Вы?» – мелькнула мысль в голове.
Не успев произнести ее вслух, уловила тот же мужской голос, уже ближе и отчетливее: «Мое имя Дархар. Дархар Джи Тан».
В следующее мгновение неведомая сила резко вытолкнула меня из омута черных глаз, оставив ощущение отдаленного шума в голове. На секунду прикрыла глаза, пытаясь прийти в себя. А когда открыла, поняла, что загадочного марсианина нет. Он словно растворился в воздухе. Или его и не было?
Кажется, все–таки пора признаться медикам, что я сумасшедшая. Галлюцинации участились, а теперь еще и голоса в голове слышу. Явный признак невменяемости. Или я просто устала? Эта мысль мне больше нравится. Ну да, устала, вот и чудится всякая ерунда. Слишком много потрясений для одного дня, пора домой.
Повернулась к русалке, улыбнулась. Мечты сбываются. И только в этот момент поняла, что что–то не так. Доминика?
Судорожно огляделась, пытаясь отыскать подругу. Странно, она ведь только что была рядом. Что происходит? Съежилась от подступающей паники. Так, главное – спокойствие. Вдох, выдох, еще раз. Отлично. Сейчас осмотрюсь и найду свою потеряшку. Не могла же она сквозь землю провалиться?
Парадный холл переполнен. Лица, лица, лица. Сотни незнакомых лиц. В основном ЭЛ и полуЭЛ, но встречаются равнодушные и хейты. Женщины в красивых платьях, мужчины в строгих костюмах. Завораживающее зрелище. Неземляне тоже есть, и их немало. Доминика права, такого скопления разнообразных особей, в смысле – людей, нелюдей и важных особ, раньше мне видеть не доводилось.
Напротив лифтовой кабинки четыре рыжеволосых субъекта в немой задумчивости созерцают изображение какого–то космического корабля. Совсем серьезные, ни тени радости на лицах. Если судить по красным атласным лентам на шее, на которых висят радужные кольца, то принадлежит эта хмурая человекоподобная четверка к Содружеству Межпланетного Пространства. Но вот что за цивилизация – не понятно.
Чуть левее от неопознанных субъектов с огненными шевелюрами топчутся двое одноглазых трехпалых орионцев, примерно на голову ниже меня, и двое розовокожих с растопыренными ушами сумарцев, ниже еще на голову. Эти повеселее, глазеют по сторонам, улыбаются. Со слов Доминики знаю, что население небольшой планеты Орион и недавно открытой, чуть крупнее Ориона, планеты Сумар относится к полуразумным расам. И те и другие заметно отличаются от землян внешностью и образом жизни. Они не способны воспроизводить нашу речь, однако с помощью языкового коммуникатора понимают почти все услышанное. Не враждебны и не опасны, с удовольствием посещают дружественные планеты, особенно любят Землю. На лету схватывают новую и полезную, на их взгляд, информацию, перенимают опыт.
Любимчики Доминики тоже здесь. В белоснежных рубашках и строгих черных костюмах важно прохаживаются вдоль стен. Таких великанов сложно не заметить. Высокий по земным меркам рост (около двух с половиной метров), крупное спортивное телосложение и отсутствие волосяного покрова на голове – именно так выглядят представители планеты Таригар. Вместо волос их головы сплошь покрыты многочисленными разноцветными рисунками, чем–то напоминающими татуировки. У некоторых дивные орнаменты затрагивают лица, придавая им мистический и немного устрашающий вид.
